Том Вулф - Я – Шарлотта Симмонс
– Вот это да, просто обалдеть! – не удержавшись, выпалила мама – Послушайте, но… да где вы его взяли-то? В самолет же такой автомобиль, наверное, не впихнешь?
– Мы его взяли напрокат, – ответил мистер Эймори и, предвосхищая следующий вопрос, пояснил: – Можно заранее позвонить, и машину подгонят прямо к самоле… я хотел сказать, прямо в аэропорт.
В общем, они поехали в «Скворчащую сковородку» в «линкольн-навигаторе». Внутри салон был весь кожаный, темные стекла, как в солнечных очках, все отделано деревом – не каким-нибудь полиуретаном под дерево, а настоящими полированными пластинками из древесины редких пород. Шарлотта в душе была очень рада, что этим людям не довелось заглянуть под крышку в кузов их пикапа, да и в кабину тоже.
«Скворчащую сковородку» было видно издалека: на крыше красовалась огромная рекламная вывеска – та самая черная сковородка футов в восемь или девять диаметром, по окружности которой шли громадные кривые буквы: «СКВОРЧАЩАЯ СКОВОРОДКА». От черного диска разбегались концентрические кольца красных и желтых неоновых огоньков.
Стоило зайти внутрь, как на посетителя обрушивался со всех сторон водопад ярких, кричащих красок. Все здесь было… очень большое… включая гигантские, ужасающего масштаба фотографии на стене прямо напротив входа, изображающие во всех деталях фирменные блюда данного заведения: огромные куски мяса с кровью и не менее исполинские пирожки с фаршем… ух ты!.. накрытые громадными ломтями тающего сыра, залитые целой лавой жира снабженные в качестве гарнира горами картофеля-айдахо или просто картошки-фри и жареного лука; не обошлось тут и без куры-гриль, включая местную разновидность этого блюда, носящую название «Смачный Чиккейс Сэма» и представляющую собой огромный открытый пирог с жареной курятиной, щедро политый сметанным соусом; к счастью, на многих фотографиях присутствовали также нарезанные кольцами помидоры – единственная представленная здесь растительная пища, помимо листового салата и жареной картошки с луком: эта деталь помогала визуально более точно определить масштабы гастрономического бедствия, но даже с учетом поправки на фотоувеличение выходило, что на порциях администрация заведения предпочитает не экономить.
У входа в ресторан можно было видеть довольно много людей, присматривавшихся к фотографиям, но не торопившихся войти внутрь, и мистер Эймори с надеждой сказал:
– Похоже, там слишком много народу, а? Думаю, нам стоит поехать куда-нибудь в другое место.
Шарлотта повернула голову, чтобы посмотреть на реакцию Беверли – и ее глазам предстала следующая картина: девушка впилась в руку матери и, прижавшись всем своим тощим костлявым телом к ее плечу, с ужасом тыкала пальцем в сторону картинок, буквально истекавших потоками жира и сметаны. Уверенная, что Симмонсы на нее не смотрят, она стояла с таким лицом, будто ее вот-вот стошнит.
Но папа, проявив неожиданную разговорчивость – по его меркам, даже излишнюю, – заверил мистера Эймори, что столик для них освободится гораздо быстрее, чем можно предположить с первого взгляда Вон там, видите? – нужно подняться к этой стойке, там вас запишут, а потом и оглянуться не успеете, как все быстренько будет готово. В общем, мистеру Эймори ничего не оставалось, как стиснуть зубы и возглавить процессию в направлении центральной стойки, которая представляла собой нечто вроде подиума, очень широкого и длинного, сколоченного из массивных досок Да уж, все, абсолютно все в «Скворчащей сковородке» было… очень большое. У стойки стояла небольшая очередь, но она действительно быстро продвигалась.
За стойкой находилась расторопная, вся словно на пружинах, молодая женщина, одетая в красно-желтые – по-видимому, это были фирменные цвета «Скворчащей сковородки» – рубашку и брюки. Рубашку украшала брошь внушительных размеров – на самом деле не меньше трех дюймов в длину, – изображавшая в миниатюре эмблему «Скворчащей сковородки», которую посетители уже могли видеть над входом в ресторан.
Она игриво улыбнулась мистеру Эймори:
– Вас сколько?
– Шестеро. Фамилия – Эймори. Эй-мо-ри.
Девушка ничего не стала записывать, а вместо этого вручила ему какую-то штуковину, по форме и размерам напоминающую пульт дистанционного управления от телевизора. На одном ее конце было несколько маленьких линзочек, расположенных кружком, а на другом номер – 226.
– Когда ваш столик освободится, мы дадим вам сигнал. Желаю вкусного скворчащего обеда!
Мистер Эймори смотрел на загадочную штуковину, как на какое-то неизвестное животное, вскарабкавшееся по его ноге. Вдоль боковой стороны пультика тянулся рекламный слоган: «Попробуйте наш скворчащий швейцарский стейк. Съедите – мигом запоете йодль!»[6]
– Когда столик освободится, они нам сообщат прямо через это устройство, – пояснил папа на тот случай, если мистер Эймори чего-то недопонял. – Вот видите, в очереди и стоять не придется. Пока можно зайти в магазин подарков или еще куда-нибудь.
И папа повел их в магазин подарков. Все, что там продавалось – сувениры, куклы, даже конфеты – было подобрано по одному признаку: оно было гигантских размеров. Даже конфеты. Мистер Эймори молча держал это самое… сигнальное устройство прямо перед своей супругой, которая невразумительно мычала и улыбалась так, что Шарлотте почему-то стало не по себе.
Семейство Эймори разглядывало остальных посетителей ресторана. У многих в руках тоже были сигнальные устройства. Прямо перед папой и четой Эймори возник тучный мужчина лет сорока пяти в футбольном свитере с номером 87 на спине. Свитер был подрезан снизу, так что получилось нечто вроде топа. Между нижним бахромчатым краем свитера и верхним краем баскетбольных шорт можно было видеть немалое количество рыхлой, состоявшей главным образом из жира человеческой плоти. Рядом с толстяком стояла молодая женщина в черных обтягивающих брюках. Обтягивать этим брюкам было что: на талии женщины отложилось такое количество жира, что она могла не держать локти на весу, а положить их на эти ломти сала, и ее ручки при этом торчали в стороны, как маленькие крылышки.
– Слушай, а ты с предками часто в эту «Сковородку» ходишь? – поинтересовалась Беверли у Шарлотты.
В этом вопросе Шарлотта сразу почувствовала снисходительность и высокомерие.
– У нас в Спарте ничего такого нет, – ответила она.
На некоторое время обе семьи задержались у большого застекленного окна, через которое можно было видеть, что происходит в кухне. В это время рядом раздался неожиданный резкий свист, и в ту же секунду заморгала целая россыпь красно-желтых огоньков. Как оказалось, это сработала сигнальная штуковина в руках стоявшей неподалеку крупной женщины, одетой в нечто похожее на рабочий комбинезон автомеханика. Нетерпеливо кивнув сопровождавшим ее двум маленьким девочкам, она направилась в огромный, уставленный множеством столов обеденный зал.
