Джон Гарднер - Осенний свет
На мостике, когда он вернулся, у переборки, упираясь ладонями в дощатую обшивку, стояли капитан Кулак и Джейн, и вожак ощупывал им бока в поисках оружия, держа в одной руке револьвер. Покончив с этим, он отступил на шаг и сказал:
– Прекрасно. Можете опустить руки.
– Где Темный? – спросил капитан Кулак.
– Умер, – ответил вожак. – Решил главную проблему:
Быть или не быть,
Вот в чем вопрос. Достойно ль
Терпеть без ропота позор судьбы
Иль надо оказать сопротивленье,
Восстать, вооружиться, победить
Или погибнуть? Умереть. Забыться[5].
– Умер, говоришь? – повторил капитан Кулак.
– Скончался.
Вид капитана Кулака выразил сомнение.
В сиянии прожектора появился мистер Нуль, щелкая костяшками пальцев, мускулы его лица дергались вразнобой, словно отдельные живые существа. Минуту спустя следом вышел и мистер Ангел, тощий негр подталкивал его в спину винтовкой.
– Добрый вечер, – с поклоном произнес вожак и двумя пальцами прикоснулся к своей тирольской шляпе. Автомат он опять между делом, будто зонтик, сунул под мышку. Питеру Вагнеру вспомнилось: он читал где-то про улыбчивых, сладкоречивых убийц – вроде детройтских бандитов-бутлегеров или простодушных «зеленых беретов» во Вьетнаме, которые сбрасывали пленного с вертолета, чтобы развязать язык его товарищам, или вроде членов мафии, которые приглашают приятеля в ресторан, а потом в багажнике своего «линкольна» отвозят домой его тело. Такие дела не по зубам обыкновенному человеку, даже Питеру Вагнеру, избороздившему семь морей. Однако же они бывают, как и многое другое, о чем написано в книгах; кровожадные злодеи произносят шаблонные, многократно пропечатанные реплики, смеются, угощают сигаретами, разговаривают о погоде, а потом наступает срок, и на свет появляется револьвер, или кислота, или нож, и очередного простачка, еще даже не отсмеявшегося, будто ветром сдуло. Как он ни старайся. В это при всем желании трудно поверить. Питер Вагнер был не столь наивен, чтобы усомниться хотя бы на минуту в том, что вся самая дешевая беллетристика правдива от начала до конца, а самая возвышенная литература иллюзорна. Однако человек в тирольской шляпе, как ни боялся его Питер Вагнер, все же был слишком хорош для дешевки: его величавый облик, непринужденные любезные манеры, выговор, выдающий благородное происхождение и хорошее образование, шекспировская жестикуляция – все свидетельствовало о предназначении более возвышенном и значительном, нежели та роль, что, как видно, выпала на его долю. Но бесспорно одно: этот человек стрелял в них, и стрелял с намерением убить. Питеру Вагнеру просто повезло, что он успел отскочить от двери, когда тот дал по ней очередь из автомата. И выходит, что он тоже вовлечен в действие дешевой драмы, если, конечно, он намерен остаться в живых. И все люди так, подумалось Питеру Вагнеру. В обыденной жизни не встречаются короли Лиры и Офелии.
– Добрый вечер, – повторил вожак уже настойчивее, словно сам чувствуя, что его любезность неубедительна и страшна – вернее, страшна, потому что убедительна.
Мистер Нуль был не в состоянии ответить, глаза у него так и бегали. Мистер Ангел прошептал что-то неслышное.
– Прошу в каюту, – сказал вожак. Он вынул из кармана фонарик, включил и, привычно-актерским приглашающим жестом изогнув запястье, направил луч на дверь.
Команда «Необузданного» гуськом прошествовала в каюту. Вожак воинственных кивнул им на капитанскую койку, затем вошел и сам; и тени метались вокруг его головы, подобно птицам. Он уселся в капитанское кресло, автомат положил себе на колени и повел лучом фонарика по стенам, помогая жирному флегматичному индейцу найти выключатель. Убедившись, что электричества нет – оно вырабатывалось пароходной машиной, – вожак поставил фонарик на стол. Тени на стенах утихомирились, обрели вес. По кивку вожака жирный индеец вышел обратно на мостик и вместе с товарищем встал на караул. Но вожак крикнул им:
– Может быть, вы, джентльмены, спуститесь в машинное отделение, посмотрите, что там с машиной?
И они исчезли.
– Ну-с, – произнес вожак, поудобнее устраиваясь в кресле. Он был сейчас похож на дипломата или на важного государственного чиновника. Темные очки он снял и спрятал во внутренний карман пиджака. Глаза без очков оказались большие, красивые – фараоновские. Он сердечно – так можно было подумать – улыбнулся капитану Кулаку. Капитан задрожал и, бледный как мел, не произнес ни слова. Ненависть к чернокожему в шляпе исходила от него, как запах.
Питер Вагнер, прижмурившись, размышлял об этом – размышлял о подчеркнутой настороженности чернокожего, о том, что его указательный палец не сходит со спускового крючка и чуть заметно подрагивает, словно легонько пощипывает гитарную струну.
Сидящий в капитанском кресле сказал:
– Зовите меня Лютер – Лютер Сантисилья. – При этом он любезно повернулся к Питеру Вагнеру, но только на мгновение, и тут же снова перевел взгляд на Кулака. – Эти люди знают меня хорошо. Что же до вас, то очень приятно познакомиться. – Он кивнул. – А как вас зовут? – Сантисилья снова бросил на него быстрый взгляд.
– Простите. Питер Вагнер. – Он ответил с неохотой: не хотелось ничего ему подсказывать.
– Хорошо. Превосходно. Очень рад. – И Сантисилья умолк, настороженно глядя из-под приспущенных век на Кулака большими глазами и улыбаясь одним ртом. Затаенный страх его перед этим человеком становился все очевиднее. Он был простой смертный на театральных подмостках, человек из плоти и пота в обличье непринужденного героизма. Он сказал: – Кажется, вы собирались предложить какую-то сделку?
Питер Вагнер ответил:
– Очень просто: мы вам заведем машину, и вы тогда нас отпустите.
Чернокожий сделал вид, будто думает. Потом с детской улыбкой сказал:
– Да что я, сумасшедший, что ли?
– Почему же? – подхватила Джейн, сжав руку Питеру Вагнеру.
– Мы ведь могли ответить на ваши залпы, – сказал Питер Вагнер. («Слова из телепередачи, – подумал он. – Ответить на ваши залпы».) Мы проявили добрую волю. («Вот именно. Телевизор».)
– Да ты за дурака меня держишь, приятель? – Сантисилья засмеялся, перейдя на гарлемский жаргон. Говорил и сам забавлялся, как погремушкой. – Мы бы вас с вашей посудиной за милую душу пришили, вот вы и затеяли пока что убрать когти, потом, мол, отыграемся. – И с прежним изысканным выговором, любезно улыбаясь, заключил: – Стало быть, вам со своей стороны предложить нечего?
– А вы рассчитываете запустить нашу машину сами?
Чернокожий улыбался, закинув голову, думал. Они впятером сидели на койке и ждали. Тихо плескалась вода, терлись друг о дружку борта сошвартованных судов – звук был скрежещущий, как мусорными баками по асфальту. Снаружи все было залито красноватым светом, дальше в темноте поблескивали две-три звезды покрупнее. В это время проем двери загородила, фигура тощего негра, за спиной у него встал индеец. Негр отрицательно покачал головой, и тогда Сантисилья со вздохом обернулся к пленникам.
– Ладно, – сказал он и тронул автомат. – Механик, будьте добры спуститься вниз.
– Ничего не выйдет, Сантисилья, – ответил Питер Вагнер. – Он не станет работать под дулом винтовки, если будет знать, что все равно вы его убьете.
– Зачем мне убивать механика? – с улыбкой возразил Сантисилья.
Мистер Нуль встал с койки. Ну ладно, подумал Питер Вагнер. Грудь его наполнилась печалью. «Угри, – прошептал он мистеру Нулю. – Мы на деревянной койке».
Мистер Нуль бестолково оглянулся на койку.
– В чем дело? – спросил Сантисилья.
– Все равно он не сможет, – ответил Питер Вагнер. – Там ведь электричество. – Он произнес это слово с отчаянным нажимом, пытаясь как-то вбить его в испуганную голову мистера Нуля. – Электричество, – повторил он.
– Ты что это заливаешь? – рявкнул тощий негр, наставив винтовку Питеру Вагнеру в грудь. Серьги у него в ушах брякнули.
– Ему придется подключить второй источник, – сказал Питер Вагнер.
Сердце его бешено колотилось. Не было сомнений, что его замысел неосуществим: ведь он зависит от мистера Нуля. Питер Вагнер напрягся: может быть, броситься на бородатого негра? Немыслимо, конечно. Мистер Нуль полуобернулся и, как на безумного, глядел на него в ужасе, словно от него и исходила вся опасность.
– Живой источник, как говорится, – продолжал Питер Вагнер и пояснил, обратившись к негру в тирольской шляпе: – Интересный зверь, электричество. Дешево в содержании, может жить и в воде, и на суше.
Мистер Нуль попятился, но в глазах у него засветилось понимание.
– Отвести его вниз, – приказал Сантисилья. Тощий негр выволок мистера Нуля за дверь. Индеец по знаку Сантисильи остался.
– Можно, я пойду ему помогу? – предложил Питер Вагнер.
