Джон Гарднер - Осенний свет
– Черти! Вот они кто! Я копил, и экономил, и трудился в поте лица, и поставил это дело, и только-только оно начало приносить маломальский доход... – Бешенство наполнило ему глаза слезами, сковало язык.
Салли Эббот подняла было взгляд от книги, почувствовав, как что-то зашевелилось в глубине ее сознания. Но тут же заторопилась читать дальше.
– Но кто, кто? – Питер Вагнер подался вперед.
– Паразиты! Стервятники! – ответил капитан Кулак. – Они желают, чтобы им принадлежал весь мир, а работать – увольте! Нигилисты, варвары, эти... остроготы, которые для забавы разрушают чужие империи! Люциферовы полчища! – Он колотил по полу тростью. Потом, немного успокоившись, пояснил: – Контрабандисты. Пройдохи мелкотравчатые. Я им поперек горла стою. Я цену беру меньше. И качество даю выше. И у меня товара тонны, а у них – жалкие килограммы. И кроме того, – он сверкнул на Питера Вагнера глазами, – я раньше них в этом деле!
– Ага! – вскрикнула Салли Эббот и, несмотря на дробовик за дверью, рассмеялась. Как долго это от нее ускользало. Роман-то про капитализм. Про всех этих набожных, самодовольных, драчливых «настоящих американцев», которые застолбили свою собственность и, сколько ни провозглашают на словах: «Шлите ко мне своих бедных» (или что там возглашает статуя Свободы?), на самом деле ни с кем не желают делиться. Капитан Кулак – это вылитый ее брат Джеймс. Вот почему она с таким удовольствием про него читает. Вообразил, будто он – настоящая американская косточка: час проработал – получай плату, наступить на себя не позволю и semper fidelis[4]! А на самом деле? Кто он такой, если честно и прямо сказать?
Она опять рассмеялась. На самом деле он жалкий, озлобленный, драчливый контрабандист, который живет крохами плутократической мечты, а завистники загоняют его все глубже в яму. Ее смех прозвучал безумно даже на ее собственный слух, но ей это, пожалуй, скорее понравилось. Капитан Кулак даже разговаривал как ее брат Джеймс: «Паразиты! Стервятники! Они желают, чтобы им принадлежал весь мир, а работать – увольте!» Словно это сам Джеймс Пейдж говорит про Салли Пейдж Эббот, которая поселилась у него в доме и вот теперь бастует. Грубые насильники, и тот и другой; и оба совершенно полоумные.
Она протерла краем простыни стекла очков, подышала на них, опять протерла и вернулась к своему роману, спеша скорее читать дальше и с улыбкой размышляя о том, действительно ли так было задумано, как ей теперь открылось.
На пороге появилась Джейн, прекрасные глаза ее были распахнуты.
– Они нас увидели, – сообщила она.
– Ну, значит, мы покойники, – сказал капитан Кулак. Запрокинул голову и стал молиться. Он молился, а выражение лица у него было неподходящее: хитрое.
– Ты слышал? – Джейн тронула Питера Вагнера за рукав.
Он, ни слова не отвечая, встал с капитанской койки и с мрачным видом пошел к двери – его втянули в войну, на которую он не просился. «Воинственный» был теперь не дальше чем в полумиле и полным ходом шел прямо на них. Носовой прожектор мостил ему блестящую дорогу по воде. Питер Вагнер подошел к переговорной трубке.
– Ну как стартер, мистер Нуль? Налажен?
Ответа не последовало.
– Гляди! – шепотом сказала Джейн, крепко сжав ему локоть и показывая пальцем. На носу «Воинственного», прямо под освещенным струящимся американским флагом, что-то устанавливали; он не мог понять что. Между тем на пороге капитанской каюты выросла фигура капитана Кулака на подгибающихся, дрожащих ногах и при трости.
Питер Вагнер сдернул с полки бинокль и направил на нос «Воинственного». Сначала он ничего не увидел, только тусклый свет и нежные разводы плесени на линзах. Покрутил колесико. И вдруг с потрясающей отчетливостью в самом центре плесенного круга, будто зверя чащобного на солнечной прогалине, увидел черную старинную пушку. На колесах. Должно быть, украли у входа в какое-нибудь общественное здание, где она стояла в виде памятника. Он опустил бинокль и в ту же секунду заметил темный взблеск огня и белое облачко дыма из жерла пушки – «Воинственный» как пробка подпрыгнул на воде, и прогремел выстрел. Справа по борту футах в двадцати что-то плюхнулось в воду. Джейн бросилась в рулевую рубку, пошарила в одном углу, в другом и появилась снова – с винтовкой в руках.
Капитан Кулак нацелил револьвер, поддерживая левой рукой дрожащую правую. Питер Вагнер огляделся вокруг, ища, чем бы вооружиться, но замер, вдруг спохватившись: ведь он опять готов нанести удар не рассуждая, как бессловесная тварь.
– Не стрелять! – крикнул он. Одной дрожащей рукой он схватил револьвер капитана, другой сжал локоть Джейн. – Идемте со мной! – Он затащил их в каюту. – Садитесь, и чтоб ни звука! – распорядился он.
Снова ухнула пушка и раздался всплеск за бортом, на этот раз гораздо ближе.
– Передòхнем тут, как лисы в норе, – хрипло пробормотал капитан. Вид у него был негодующий, но при этом определенно хитроватый.
– Тихо! – сказал Питер Вагнер. Сердце его бешено колотилось, на языке был медный привкус. Он читал, что так бывает.
Машину на «Воинственном» застопорили, и стали слышны голоса. Питер Вагнер, держа за руку Джейн, подполз к порогу, выглянул наружу и как раз успел увидеть, как пушка изрыгнула дым и пламя. Глухой гул выстрела и треск где-то над головами прозвучали почти одновременно.
– Нас подбили! – захныкал капитан Кулак, прижав руку к сердцу.
– Тс-с-с!
Послышалась винтовочная пальба. Шесть выстрелов, перерыв и еще четыре. «Воинственный» подошел к ним вплотную, борт к борту. Теперь выпалят из пушки – снесут всю надстройку. Луч прожектора развернулся и шлепнулся на палубу, будто огромная ладонь. Каждый болт, каждый прут, каждая снасть, каждый извив каната проступили отчетливо, как бритвенный порез.
– Мы сдаемся! – крикнул Питер Вагнер и тут же безотчетно отпрянул в глубину каюты. Предчувствие не обмануло: они дали по двери автоматную очередь.
Стало тихо. Сидящие в каюте слышали дыхание друг друга. Кроме этого, еще глухо плескалась вода о борт, а больше не раздавалось ни звука. Мистер Нуль и мистер Ангел затаились в машинном отделении.
– Чего они нас не потопят? – шепотом спросила Джейн. Она припала к полу, рука Питера Вагнера служила ей прикрытием.
– Тс-с-с! – отозвался он. Но его тоже занимал этот вопрос, и, кажется, он знал, как на него ответить. Он чувствовал себя глупо в роли хитроумного героя ковбойских боевиков, больше того, ему претила мысль о подопытных животных типа «альфа», которые справляются с любым экспериментом, потому что стрессы, напряжение сил идут им только на пользу; но при всем том, пусть и кукла, пусть игрушка в руках вселенной, все равно он ощущал упоение, уверенность в победе.
– Отдайте оружие, – приказал он.
– Ты спятил, – прошипел капитан Кулак, но сопротивляться не стал и не кончил еще шипеть, как Питер Вагнер выхватил у него револьвер.
Джейн винтовку отдала сама. Он осторожно приподнялся с пола, враскорячку, как гиббон, прошел к порогу и выкинул оружие на палубу, поштучно.
– Это все, что у нас есть! – крикнул он. – Не стреляйте! Я выхожу!
Он сделал глубокий вдох, поднял руки и шагнул на палубу. Ему почудился грохот, удар в грудь, подобный сновидению о смерти, он даже на миг потерял сознание. Но ничего не случилось. Внутренности у него стали как желе – но только на секунду. Он стоял и ждал, и постепенно глаза его привыкли к красноватому свету. На палубе «Воинственного» стояли трое: два чернокожих и индеец. У двоих в руках были винтовки, нацеленные на палубу «Необузданного», а третий, широкоплечий бородатый негр, красивый как король, держал автомат, направленный в живот Питеру Вагнеру.
– Предлагаем переговоры, – сказал Питер Вагнер. Горло ему сдавил страх, такой страх, какого он не испытал даже тогда, на мосту хотя, конечно, тогда он был пьян. Но все-таки теперешний страх был сильнее, такой страх внушают нам змеи и скорпионы, существа живые и в каком-то смысле даже мыслящие; такой страх испытывает негр перед белыми в незнакомом переулке.
– О чем нам говорить? – отозвался негр с автоматом. Лицо его закрывали темные очки и борода, и к тому же он улыбался, но все равно видно было...
Опять пробел. Салли перескочила через него, как искра.
...веревку с кошкой на конце и зашвырнул на палубу «Необузданного». Не успел Питер Вагнер подскочить и помочь, как индеец ловко поддернул веревку, и крючья впились в палубный настил. Через несколько секунд борта обоих судов были накрепко принайтованы друг к другу, и команда «Воинственного» в составе трех человек ступила на борт «Необузданного».
– Подать сюда джентльмена, который разбирается в машинах, – приказал вожак. Разговор у него был не столько английский, сколько просто международно-шекспировский. Он взошел на мостик и озирался по сторонам, держа автомат на согнутой левой руке, а пальцы правой засунув в карман пиджака. – Но сначала, если позволите... – Он поставил автомат в углу за дверью и кивком пригласил Питера Вагнера к переборке. Питер Вагнер встал, опершись руками о стену, и подвергся обыску. После этого в сопровождении тощего негра он подошел к люку и вызвал мистера Нуля и мистера Ангела.
