Елена Ларина - Мужчина для классной дамы или История Тани Никитиной, родившейся под знаком Рака
Мне кажется, что если я сейчас отпущу его руку, то упаду замертво прямо здесь, у серой кирпичной стены с надписью «Fack!»
– Ну конечно, случилось! – тараторит Арсений, глаза его широко распахиваются. – Столько всего, Татьянсанна! Я вам звонил вчера весь день! Во-первых, я передал папе записку, и папа вчера улетел в Стокгольм по какому– то важному, он сказал, делу. Во-вторых… Татьянсанна, пока я не забыл, диски такие классные, мы вдвоем с папой слушали, ему даже больше понравилось, чем мне…
Диски? Борис летал в Стокгольм? Голова соображает очень медленно, значит… Если он летал в Стокгольм, выходит, он жив и здоров? Я осторожно делаю вдох, потом еще. Надо стереть эту ужасную надпись на стене! Тем более что написано неграмотно… О чем там, захлебываясь, говорит Арсений?
– …С ним поговорили по-настоящему, по-честному, я теперь к нему отношусь… – Арсений запнулся. – По-другому совсем, не так, как раньше. Вы, Татьянсанна, когда рассказывали мне, что он занят всегда и что ему тяжело тоже, я тогда не поверил, а теперь… Но это неважно, – он махнул рукой. – Главное, что я хотел сказать…
Я уже почти нормально дышу.
– …В общем, Татьянсанна, я так понял, что вас оболгали…
– Меня… что? Мальчик краснеет.
– Вас оболгали, оклеветали, гадости о вас говорили, вот что!
– Кто?
– Да все они, ваши знакомые, я запутался потом в именах, какая-то ваша сестра, Виталий какой-то и еще Леночка… нет, Верочка, я забыл…
Аллочка.
– …Они папе рассказали, будто вы у мужа бывшего квартиру оттяпали, что вы жадная и корыстная…
– Корыстная?
– Да, корыстная и с папой вообще спи… общаетесь только из-за денег, а папа… он не хо– тел, просто не мог, чтобы было так, но я же знаю, что все по-другому, что вы не такая, как они, и я объяснил ему, а он сперва не поверил, и мы даже поругались, но потом…
Я смотрю на часы.
– А еще… – Арсений становится пунцовым, трет переносицу. – Это папа мне сам сказал, что у него с этой… Верочкой ничего не было, правда, – от смущения мальчик, кажется, сейчас заплачет.
И я вместе с ним. Все-таки я приду на урок первого сентября зареванная!
Несмотря на то что Арсений так смущен и взволнован, я вдруг ловлю себя на мысли – а он уже давно не ребенок. Это далеко не тот мальчик, который несколько месяцев тому назад кровно обижался на то, что ему не купили велосипед.
– Это точно, Татьянсанна, – Арсений топчется на месте, не решаясь поднять глаза. – Вы должны знать, что это правда. И еще вы должны знать, – его голос внезапно становится неузнаваемым, таким сильным и уверенным, что я снова пугаюсь и вздрагиваю: – Вы, Татьянсанна, нужны ему.
– А где… где папа сейчас?
– В Стокгольме, наверное! Он расстроился, что не может прийти со мной сегодня, но я сам ему сказал, чтобы он спокойно летел, раз встреча важная, и еще, что если все получится, сказал, что мы будем часто туда ездить и что…
Арсений вдруг хитро смотрит на меня, хочет добавить еще что-то, но звенит звонок, и мы, взявшись за руки, несемся на урок.
Хорошо, что на первом классном часе говорить много не нужно – распекать подопечных пока не за что. Быстро рассказываю про школьную программу этого года, напоминаю, что надо быть особенно старательными – в конце года они получат аттестат, и для некоторых он станет итогом школы. Тем же, кто пойдет в десятый и одиннадцатый (а таких большинство), тем более надо трудиться и трудиться.
Произношу я эти назидательные речи механически. Да и дети не особо слушают. Нечто подобное они слышали уже восемь раз. Вот и отбарабаниваю в девятый. Интересно, это называется профессионализмом?
С Арсением мы друг на друга не смотрим, старательно избегаем встречаться взглядами. Звонок. Дети выходят из класса, а я принимаюсь за цветы. Часть букетов я не возьму сегодня домой, оставлю в школе, в своем классе – все не унести. Возьму только этот, вот эти… и вот эти. Я уже знаю, куда поставлю цветы: вот эти шикарные розы – в комнату, прямо у компьютера, а лилии – на кухню, от их сладкого запаха может разболеться голова. Или оставить их в классе?
Через урок я снова встречаюсь со своим девятым «Б». Я вхожу в класс и сразу говорю по– английски – на русский я перехожу только тогда, когда объясняю грамматический материал. Трудности грамматики они лучше воспринимают на родном языке. Сегодня мы повторяем модальные глаголы. Я кратко напоминаю разницу между этими глаголами и случаи их употребления, затем раздаю ксероксы задания. Мы делаем упражнение, но мои мысли далеко.
– Все, следующее занятие – послезавтра. На дом…
Я выхожу из класса и слышу, что в сумке надрывается мобильный.
– Да?
От неожиданности я не сразу понимаю, на каком языке со мной разговаривают. Оказывается, на шведском.
– Таня? Это Ингрид из Стокгольма.
– О, Ингрид! Как дела?
– Прекрасно – благодаря тебе! Ты нашла нам чудесного партнера! Он приезжал вчера, очень понравился Йоргену, так что они будут сотрудничать. Йорген позаботится о кредите под небольшие проценты. Борис обещал приехать через несколько дней со своей переводчицей подписывать бумаги – а то, знаешь, он так забавно говорит по-английски! Да и Йоргену проще было бы говорить по-шведски…
Со своей переводчицей.
– Ингрид, я так рада, что все получилось!
– Спасибо тебе, Таня! Я была бы счастлива увидеть тебя еще. Случайно не ты переводчица Бориса?
Я чувствую, что краснею как рак.
– Нет… я… Прости, Ингрид, я не знаю – никаких предложений от Бориса мне не поступало.
– Ну что ж, тогда приезжай просто так! Я же видела, что тебе понравился наш город!
– О, конечно! Обязательно! До встречи!
Я стою, сжимая в руке телефон… Господи, как мне прожить еще один урок?
Урок тянется бесконечно. Одиннадцатиклассники пишут проверочную работу. Я изображаю предмет мебели. Стрелки часов застыли – может быть, они сломались?
Одновременно со школьным звонком мой мобильный телефон снова навязчиво выводит бетховенского «Сурка». Я выхожу в коридор и смотрю на дисплей: Павел. Господи, а этому-то что еще от меня надо?!
– Ну, Танька, теперь ты мне все расскажешь! Ну конечно! Кто бы сомневался! Прямо сейчас и начну!
– Паша, я на работе.
Мимо, как табун лошадей, несется толпа пятиклассников – им еще нужно мчаться по коридорам, выбрасывая напряжение, накопленное на уроке.
– Да плевать мне на твою работу! Твой-то, слышь, Алку мою увольнять собирается. Мне– то это только на руку – не будет больше про него мне лапшу вешать, да она-то – сама не своя. Вот и думаю, дать ему, что ли, в морду…
Дверь моего класса открывается, и старшеклассники наполняют коридор. Некоторые смотрят на меня с улыбкой.
– Да что случилось-то?
На этот раз я решаю все выяснить до конца. Хватит находиться за кулисами, пора выходить на сцену!
– Алка с Томкой натрепали твоему, что ты у меня квартиру урвала и с ним только из-за его бабок трахаешься. Твой чувак и поверил, не всем же быть такими умными, как я, – довольный смешок. – А потом, не знаю уж как, но допер, что это полная х… фигня. Приехал к Алке, нахамил ей по-всякому, она до сих пор сопли утереть не может. Чуть ли не шлюхой ее обозвал. Вот я и думаю, что, как порядочный человек, должен ли вступиться за честь своей дамы? А ты как считаешь?
Он со мной советуется!
– Паш, я тебе только одно скажу. Не лезь ты к Борису, ладно? Тебе же самому мало не покажется. У него крыша крутая. – Я решила говорить с Павлом на доступном ему языке. И правильно решила – про крышу он все прекрасно понял и повесил трубку.
Вот все и встало на свои места. Господи, но как же теперь быть?! Неужели все кончено?! Может, самой поехать к Борису и все ему объяснить?
Но если он так легко поверил такому примитивному вранью, то о какой любви может идти речь? И потом, Павел сказал, что теперь Борис все понял. Почему же тогда он так и не появился? Значит, я ему просто не нужна. Но как он мог? После всего, что между нами было, поверить в такую глупость! И даже не поговорить со мной!
Нет, я не буду ему звонить. Пусть сам решает, как дальше быть. Я подожду… Если он захочет, он придет сам. Если я ему нужна, он будет со мной. Нужно просто подождать, а уж чего– чего – терпения мне не занимать.
Нет сил оставаться на празднование в учительской. Общества коллег я сейчас не выдержу. Я сейчас вообще никого не хочу видеть. Последний телефонный разговор меня подкосил. Да и устала я с непривычки. Голова гудит, в горле пересохло. Меня уговаривают остаться, завлекают гастрономическими шедеврами Светланы Анатольевны. Вру про головную боль. Или не вру? Перед глазами и впрямь все плывет. Цветов все равно получилось много, руки заняты.
Еще раз про любовь
Я выхожу со ступенек крыльца и не сразу фокусирую взгляд на таком знакомом серебристо-зеленом джипе. Сердце бьется с ужасающей частотой, вот-вот вырвется или остановится… Какая-то сила движет меня по направлению к машине. Я почти не контролирую свои действия и только утешаю себя тем, что если это ошибка, если он всего лишь приехал забрать из школы Арсения, то у него есть шанс незаметно отъехать.
