Елена Ларина - Мужчина для классной дамы или История Тани Никитиной, родившейся под знаком Рака
Надо пояснить, что перемывание костей Илоне, еще одному преподавателю английского в нашей школе – хобби всего коллектива. Это даже не сплетни, а светская тема для беседы в учительской, вроде разговоров о погоде. Илона – натура сложная, яркая и скандальная, поэтому у каждого всегда есть запас свежих историй о ней.
Муж Илоны – не то политик, не то бандит: то ли, внутри уголовников законы устанавливает, то ли, наоборот, лоббирует их интересы в большой политике. Илонина семейная жизнь чрезвычайно интересует общественность.
И мне неловко считать деньги в чужом кармане. Не захочет или не сможет вести факультатив, тогда будем думать. Может, и я возьмусь, что ж делать. Я собралась распрощаться, когда и завуч спохватилась:
– Да, Татьяна Александровна! Самое главное! Сколько минут займет выступление вашего класса? Ведь девятый «Б» подготовил праздничный номер?
Ну конечно, я забыла про выступление на линейке! Точнее, не знала – в моей прошлой школе ничего такого на первое сентября не делали, только в конце года, а здесь я только с весны… Нет, разумеется, мне напоминали об этом летом, но до утренника ли мне было…
Надо срочно звонить Наташе Сибиряковой – она отличница и прирожденный лидер. Вот пусть и организует выступление одноклассников. На мое счастье Наташа радостно отозвалась:
– Да, Татьяна Александровна, да, мы помним про выступление, репетируем.
Уф-ф! У меня камень с души свалился.
– А вы не посмотрите с нами сегодня еще раз? Совсем недолго! Мы хотим в два перед школой собраться.
Я оставила Торкела в кафе и примчалась к школе в полтретьего, подлетела к стайке учеников. Выступление у моего девятого «Б» получилось вполне милым. Сценка изображала Бивиса и Батхеда, оказавшихся в нашей школе. Сначала я напряглась, ожидая нецензурных грубых выражений, но дети их благоразумно избегали. Правда, сам по себе сленг был тоже не слишком понятен. Мне пришло в голову, что некоторые реплики Бивиса и Батхеда лучше оставить в английском исполнении. Например, фраза Батхеда: «Бивис! Это школа. Тут все нужно делать через задницу…» Я быстро перевела ребятам несколько реплик, надеюсь, кроме Илоны, никто в школе не поймет, что они значат.
Ребята веселились и дурачились – большинство из них не виделись после окончания года. Кстати, репетировать пришли многие, даже те, кто не был непосредственно занят в сценке. Но Арсения среди них не было, и я спросила о нем одноклассников. Несколько человек загалдели:
– Мы с ним не контачим.
– Не, я его не видела.
– Татьянсанна, а он придет завтра?
– А я его как-то встретил на сейшне, но давно, в начале лета, он с девчонкой был… Лиза, вот как ее зовут. Он познакомил, но я не въехал, это его девушка или типа так просто. Ничего такая.
Лиза явно интересовала Кирилла гораздо больше, чем Арсений. Только Филипп Захаров оказался информирован больше других:
– Он к отцу вернулся вроде. Звонил телефон знакомого узнать и сказал мне. Но без подробностей.
Ну что ж, хоть вернулся. Захочет – позвонит. Как и его отец, впрочем. Я рассталась с учениками до завтра, посоветовав не взорвать школу, войдя в образ телегероев. Ребята захихикали и как-то мечтательно переглянулись – теперь, если что случится с родной школой, я буду осуждена как подстрекатель, это точно.
Торкел грустно ждал меня в кафе за большой кружкой пива.
Вот почти и прошел последний день лета.
– Общение с учениками для меня – праздник, – бодро сказала я Торкелу. – А дети – цветы жизни.
Он согласно кивнул в ответ.
Надо хоть немного накраситься – за последние дни я побледнела и пожелтела. Отсутствие свежего воздуха, затворничество и тяжелые мысли влияют на цвет лица не лучшим образом. Хотя за последние два дня я, кажется, ожила и больше не схожу с ума. Спасибо детям и Торкелу. Какое счастье, что он уехал.
Так, надо обязательно собраться заранее. Одежда. Учебные пособия. Куда я дела их в конце мая? Как можно в однокомнатной крохотной квартирке спрятать стопку ярких учебников альбомного формата? Так, надо рассуждать логически. Как раз из-за размеров учебники и рабочие тетради с упражнениями не влезали на полки книжного шкафа, а сгибать их мне не хотелось, поэтому я складывала их на какую-нибудь поверхность, на стол например, а потом заставляла другими предметами…
Спасибо Павлу, выселившему меня в эту клетушку, – по крайней мере сократилась поверхность пространства, которое надо обыскать, чтобы найти пропавшую вещь… Учебники отыскались. Нашла я их вовсе не благодаря логическому подходу, а случайно: край одного до боли знакомого тома мигнул мне шоколадным глянцевым боком из корзины для белья. Без комментариев. Я не буду думать, как они туда попали. Нашлись, и слава богу.
Быстро глотаю завтрак, вкуса еды не чувствую – все равно есть не хочется. Почему каждое первое сентября я так волнуюсь? Ведь не я же «первый раз в первый класс»…
На улице полно первоклассников, отправляющихся со своими мамами, папами или бабушками на линейку в День знаний. Маленькие важные малыши почти не видны за большими портфелями и букетами крупных астр или гладиолусов… Астры удивительно разнообразны по цвету – сиреневые, красные, малиновые, синие, фиолетовые. Вдруг совершенно не к месту вспоминается стишок из любимой «Алисы»:
Звери, в школу собирайтесь!
Петушок пропел давно
Как вы там ни упирайтесь,
Ни кусайтесь, ни брыкайтесь —
Не поможет все равно!
Подхожу к школе. Перед крыльцом уже гудит толпа учеников и родителей, в глазах рябит от цветов и нарядов… Пытаюсь найти свой девятый.
– Татьянсанна! Татьянсанна! Мы тут, идите к нам!
Пробираюсь. Ребята, занятые в представлении, волнуются. Те, кого вчера не было на репетиции, расспрашивают, что ставим. Все галдят. На крыльце – импровизированная сцена, на которой застыли директор, завуч, секретарь и несколько учителей – старейший педагог школы, новый учитель, учитель года и просто особо приближенные к администрации… Праздник начинается. Некоторое время все покорно слушают речи. Толпа мерно гудит, смолкая заинтересованно, лишь когда кто-то из выступающих, воодушевившись, возвышает голос до выкрика.
Я нервно кручу головой по сторонам. Втайне от самой себя я пытаюсь высмотреть Бориса. Ведь мог он прийти на первое сентября к сыну? Мог. А зачем мне это надо? Что мы можем сказать друг другу?
«Я вот вам, Татьяна Александровна, своего оболтуса привел на перевоспитание. – Большое спасибо, Борис Владимирович. – Вы уж постарайтесь, Татьяна Александровна. – Всенепременно, Борис Владимирович, сделаю все возможное…»
Но в толпе детей и родителей я не вижу не только Бориса, но и Арсения.
Погрузившись в свои мысли, выслушиваю почти весь концерт. Встряхиваюсь от аплодисментов после объявления: «Приветствуем девятый “Б” класс!»
Молодцы, мои ребята! И публике понравилось.
Все, торжественная часть наконец закончена. Всем спасибо, все свободны. Родители расходятся, а дети поднимаются на крыльцо и заходят в школу.
Вот я вижу Арсения Ровенского. Он окружен одноклассниками.
– Ну, опять журнал сопрешь?
– Арс, а ты правда, что ли, от предков смо– тал? И че?
Это Митя Соловейчик, он всегда придумывает чудные варианты имен для всех одноклассников. Фантазия его неистощима. Петя у него – Пит, Питбуль и Пат. Наташа – Татошка, Аташа-Анаша, Тату. Обычно так потом некоторое время все именуют жертву Митиных лингвистических выкрутасов. Вот теперь Арсений – Арс. Впрочем, так его называли на флэте сахаджи-йогов.
– Ничего. Я сейчас уже снова дома живу, – доносится до меня.
Арсений, похоже, не горит желанием обсуждать эту тему.
– А ты, говорят, у кришнаитов жил? В секте? «Харе Кришна, харе Кришна, харя, харя, по харе Кришне…» – гнусаво выводит Петя.
– Да пошел ты, Питбуль!
– Ну а че, я спросил только.
– Сахаджи-йога и кришнаизм – совершенно разные вещи. И то и другое – не секты.
Все зашумели разом.
– Йога? Ты – йог? Ты можешь не дышать и по стеклу ходить?
– Прикольно!
– А медитировать умеешь?
Сеня начинает что-то объяснять. Я прохожу мимо, киваю ребятам. Арсений видит меня, и внезапно лицо его меняется. Он бросается ко мне.
– Дети, встретимся, – я смотрю на часы, – через десять минут в моем кабинете.
– Татьянсанна! – Арсений хватает меня за руку. – Пожалуйста, давайте… отойдем в сторону! Я вам должен сказать… это очень важно, Татьянсанна!
– Сеня, здравствуй! У меня урок скоро начинается, давай потом!
– Нет!
Он тащит меня за угол школы. Сердце внезапно проваливается куда-то вниз и остается там. Неужели? Неужели что-то случилось с… На ватных негнущихся ногах я иду за Арсением.
– Сенечка, что с папой? – выдавливаю я из себя, не отпуская его руки.
Мне кажется, что если я сейчас отпущу его руку, то упаду замертво прямо здесь, у серой кирпичной стены с надписью «Fack!»
