Джонатан Коу - ЭКСПО-58
Это был Черский — он запыхался и, кажется, был чем-то взволнован. При нем была папка с экземплярами «Спутника». Томас уже раздобыл последний номер — он лежал как раз сейчас перед ним на столе. Томас встал, чтобы поприветствовать журналиста, надеясь, что тот не заметит его дурного расположения духа.
— Прошу вас, садитесь, — сказал Томас. — Угостить вас кружечкой пива?
— О, мисс Нотт меня уже увидела и принесет все, что надо, без лишних напоминаний. Вот в чем прелесть настоящего английского паба, особенно когда становишься постоянным клиентом!
— Ну, вы вернетесь в Москву уже настоящим знатоком английского образа жизни, — сказал Томас, вяло пытаясь поддержать разговор.
— Уж надеюсь, надеюсь. Во всяком случае, стремлюсь к этому. Так вы прочитали наш последний номер? Хотелось бы услышать ваше мнение.
— Да, прочитал, — Томас скользнул взглядом по сложенному вдвое бюллетеню, напечатанному на самой дешевой бумаге, — и все это Черский почему-то называл журналом. — Должен заметить, что особых успехов вы не делаете. Все те же недочеты.
— Например?
— Ведь я вам уже говорил. Ну, например, статистика. Тут слишком много статистики.
Томас решил зачитать вслух выборку, прославляющую заботу о детях:
— Вот, посудите сами: «В Советском Союзе одновременно могут получить санаторный отдых 106 тысяч детей; работают на постоянной основе ясли на 965 тысяч мест, летние выездные ясли — на 2 миллиона мест, а также детские сады на 2,5 миллиона мест, как постоянные, так и летние выездные».
— Ну, разве не впечатляет? — поинтересовался Андрей.
— В каком-то смысле — да, но разве так привлекают читателя?
— Прошу прощения, господа… — возле столика появилась Шерли с пинтой горького пива и пакетиком чипсов. — Мистер Черский, это вам. Я ведь все правильно принесла?
— Все правильно, мисс Нотт, спасибо.
— Вернусь домой — обязательно накуплю акций смитсовских чипсов, — сказала Шерли, аккуратно поставив заказ на стол. — Я так думаю, благодаря вам через год вся Россия на них подсядет, и я разбогатею.
— Это точно!
Шерли направилась обратно к стойке, и тут Черский весело окликнул ее:
— Но только ешьте их без соли, мисс Нотт. Вы и так женщина — прямо соль с перцем!
Шерли рассмеялась:
— Ох вы и штучка, мистер Черский…
Весело хохотнув, Андрей сделал глоток пива:
— Вот, осваиваю юмор на английском языке. Кстати, вы заметили, мистер Фолей, что мы приправили наш материал изрядной долей юмора? Ваше благотворное влияние.
— Да, кстати, о вашем так называемом юморе. Устами русских детей.
— По-моему, они просто прелесть.
— А на мой взгляд, звучит очень странно. Например, что это такое: «Мама, а нож — это вилкин муж?»
Запрокинув голову, Черский громко расхохотался.
— Но я не понимаю, что тут смешного, — сказал Томас, и Черский тотчас умолк.
— Я тоже, — сказал он. — Я думал, может, вы мне объясните. А что скажете про это: «Мама, а что если петух забудет, что он не курица, и снесет яйцо?» По-моему, смешно.
— А по-моему, не очень.
— Гм… — разочарованно хмыкнул Черский. — Человек, принесший мне этот материал, сказал, что это шутки — обхохочешься. А я подумал: может, я дурак? Потому что до меня не доходит.
— Я бы на вашем месте пока отказался от подобного юмора.
— Ну, хорошо, возможно, вы правы. Тем более, что наш следующий номер будет полностью посвящен науке. Центральная статья — просто потрясающая. Вот вас трудно удивить, Фолей, но даже вы оцените.
— И о чем же эта статья?
Черский говорил, неотрывно хрустя чипсами с таким выражением лица, будто вкушал высочайший образец haute cuisine.[51]
— Статья — о человеке будущего, — пояснил он. — Написал один известный советский ученый. Он излагает свою версию развития человечества на ближайшие сто лет.
— Ну, и?
— Прочитаете — сами увидите. Очень интересно. Плюс у нас будет материал о ядерном синтезе. И, разумеется, тут мы постарались быть объективными и не могли не сообщить с глубоким прискорбием, что британские ученые поспешили с выводами насчет собственных разработок. Да, кстати, хотел уточнить. Я слышал, что аппарат ZETA убрали с выставки, дабы избежать конфуза. Это так?
И Черский улыбнулся — нагло, с вызовом.
Томас недовольно скривился, но вынужден был признать, что это правда.
— Отлично, — сказал Черский. — Мы так и напишем в своей статье. Просто, согласитесь, подобные факты нужно проверять.
Наконец, все чипсы были съедены, русский аккуратно сложил пакет и засунул его в карман своего пиджака.
— А в следующем номере — думаю, вы порадуетесь — мы поговорим о дамской моде. Сравним, как одеваются наши женщины и американки. Тут мне очень помогла мисс Паркер — предоставила некоторые эскизы. И, уж коль мы заговорили про Эмили (тут Черский изобразил на лице милую улыбку, хотя искренности в ней было ни на грош), — я так понимаю, что предстоит небольшая вылазка на природу?
— Совершенно верно, — осторожно подтвердил Томас, не понимая, откуда это известно Андрею. Хотя объяснений тому можно было найти бесконечное множество.
— По-моему, прекрасная идея. Пикник на природе, в пасторальном уголке Бельгии. Кажется, в субботу?
— Именно так.
— Эмили сказала, что у вас на примете есть какое-то очень красивое местечко. На лугу, усыпанном золотыми лютиками, а рядом протекает река. Где-то в окрестностях Левена.
— Да, это верно, — кивнул Томас. Конечно, это было верно: ведь именно он и именно этими словами живописал картину своих родных мест, разговаривая с Эмили каких-то несколько часов тому назад.
— Ну, тогда остается один вопрос… — Андрей сгреб свои газеты, уложив их в аккуратную стопку. — Во сколько нам за вами подскочить?
Летняя пастораль
Ранним утром субботы 9 августа 1958 года Андрей и Эмили подъехали к воротам мотеля «ЭКСПО» в Веммеле. Как и предполагал Томас, они подготовились к пикнику со всем присущим им шиком. Во-первых, машина. Это был «ЗИС-кабриолет 110» 1956 года выпуска — бледно-голубого цвета, гордость советского автомобилестроения. Погода обещала быть прекрасной, поэтому верх машины опустили, чтобы поймать как можно больше солнца. На Андрее красовались солнцезащитные очки цвета кобальтовой сини с зеркальным напылением, светло-кремовый блейзер, шелковый шейный платок с концами, заправленными в прорезь белой рубашки, расстегнутой на две верхние пуговицы. На Эмили — белая льняная кофта, голубые брюки широкого покроя, на голове — голубая косынка с набивным рисунком «пейсли». Стильные раскосые темные очки делали ее похожей на хитрую кошечку. Молодцы, оба — ну просто парочка кинозвезд! Забираясь на заднее сиденье, Томас чувствовал себя по сравнению с ними чуть ли не отбросом общества.
Расстояние в тридцать пять километров, отделявшее их от Вийгмаала, они преодолели буквально за полчаса. Этот полусонный провинциальный городок разделяла надвое сине-зеленая лента реки Дейле. Появление русской машины произвело настоящий фурор среди местных мальчишек — их было около десятка, они играли в траве возле моста. Увидев незнакомцев, ребята все побросали и понеслись вслед за медленно едущей через мост машиной. «Kom kijken[52]! Kom kijken!» — кричали дети и трогали ладошками горячие бока ЗИСа, словно это была не машина, а огромная кошка, которая не любит, когда ее гладят. Андрей весело махал мальчишкам, сверкая ослепительной белозубой улыбкой, которая лично Томасу уже давно не казалась улыбкой доброго дяди. «Это надо же, — подумал про себя Томас, — ему, видите ли, приятно детское внимание. А сам-то небось раздавил бы их как щенков, если что».
— Красивая машина, — только и сказал Томас, когда они остановились в конце моста и начали выгружаться.
— Да, хороша, — согласился Андрей. — Вот видите: мы, русские, тоже знаем толк в красоте лошадиных сил.
— А я-то полагал, — парировал Томас, забирая из багажника две тяжелые плетеные корзинки с продуктами, — что не каждому посчастливится иметь такую машину. Кроме партийных боссов, конечно.
На какое-то мгновение Андрей напрягся, но очень быстро вернулся в свое прежнее расположение духа:
— У вас не совсем верное представление о порядках в нашей стране. Это посольская машина, я всего лишь попросил ее на время.
— Кто бы мог подумать, что скромный редактор пользуется такой привилегией!
— Хм. У нас, знаете ли, читающая страна. Творческий народ всегда в чести.
— И поэтому вы пользуетесь такой свободой передвижения?
— В каком смысле?
— Да вот, один человек сказал мне, что по вечерам все работники советского павильона сидят по своим номерам и не высовываются. И что их привозят и увозят на автобусе. Они даже Брюссель толком не видели. А вы расхаживаете где ваша душа пожелает.
