Виктор Мартинович - Озеро Радости
Девушка задумалась, по всей видимости — о пирожном, так как глаза у нее приняли мечтательное выражение. Ресницы у Снегурочки настолько обильно накрашены тушью, что к ним можно приклеить журнал «Cosmopolitan». И будет держаться.
— Ну а слева от нас — стела «Минск — город герой», возле которой ежегодно проезжают парады на танках. Для стелы использован настоящий древнеегипетский обелиск, иероглифы с которого были сполированы в патриотических целях и заменены превосходнейшей, такой красивой, золотой пятиконечной звездой, которая напоминает о том, кому мы благодарны за то, что живем на этой земле в мире и согласии.
Достопримечательности, вдохновляющие Снегурочку на очередную порцию наблюдений, периодически заканчиваются. Работающая печка обдувает Ясины ноги горячим воздухом. Ощущение тепла утягивает Ясю в сон, но в тот момент, когда она уже готова погрузиться в кисель бессознательного уюта, раздается новый всплеск клокочущих счастьем возгласов.
— А сейчас мы видим вот там вдалеке Троицкое предместье. Это бесценный, не имеющий аналогов в мире фрагмент старого города, который был построен в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году Зеноном Позняком. Это человек, который придумал Куропаты. В Троицком предместье все как было в Минске, когда его основали, видите — черепичные крыши, дома без лифтов и мусоропровода. Иногда там проходят рыцарские турниры, можно посмотреть на рыцарей с железными мечами, которым это место нравится потому, что там асфальт на дороге сделан из булыжников, как в Средние века. А рядом, вот эта беленькая — это церковь на Острове Слез. Почему это место называется Островом Слез? Ну? Кто угадает? — обращается Снегурочка к пассажирам автобуса. Ей кажется, что «члены экскурсии» приуныли и их нужно растормошить развлекательным конкурсом. Пассажиров разморило, как и Ясю. Никто не спешит высказывать предположения. И поэтому Снегурочка отвечает сама, с интонацией, свойственной детскому утреннику. — Все дело в том, что тут происходят свадьбы! И молодожены подходят потрогать писю ангелу, который запечатлен в бронзе! Чтобы у них были детки, понимаете?
— А при чем тут слезы? — вяло интересуется полная женщина, которая, кажется, залезла в автобус просто погреться.
— Потому что сва-дь-ба! — нараспев произносит Снегурочка. — Какая же свадьба без слез? Невеста плачет, мама плачет, подруги невесты плачут! Все плачут!
Снегурочка вертит головой по рядам, ища воодушевленной поддержки. Ей кажется странным, что не все понимают связь слез и свадьбы. По всей видимости, у нее богатый опыт плача на свадьбах. Непонятно лишь — в качестве невесты или ее подруги.
— А какая у ангела пися? Мужская или женская? — задает неуместный вопрос мужчина с фотоаппаратом.
— Ну как какая? — задумывается Снегурочка. Видно, что природная стыдливость не позволяла ей тщательно изучить вопрос во время очного свидания с памятником. — Нормальная пися. Такая… Бронзовая. Блестит.
— Я про то, что ангел вообще-то — существо бесплотное. А тут вдруг — пися, — не отцепляется вредный мужчина.
— Ну как бесплотное, — хлопает ресничищами Снегурочка. — А что тогда парам теребить?
Экскурсовод понимает, что продолжение этого разговора может закончиться не только неуместно, но даже кощунственно, оскорблением чувств верующих, которые вполне могут обнаружиться среди сидящих в автобусе пассажиров, а потому переключает внимание:
— А вот это вот, слева, — Дворец спорта. Он сделан для того, чтобы дети не катались на льду реки Свислочь, а вместо этого тренировались играть в хоккей на крытой площадке. Крыша Дворца выполнена в форме кузова гордости национальной тяжелой промышленности, самосвала БелАЗ, который как будто зарыт под землю. В две тысячи четвертом году во Дворце выступала группа «Наутилус Помпилиус», которая поет песню «Гуд бай Америка, о».
Взгляд Снегурочки застывает в точке, находящейся в полуметре за автобусным стеклом. Так бывает, когда человек вспоминает о том, что он не сделал или не сказал. В данном случае это белорусская история, на которую ведущая решает потратить минутку.
— Беларусь, конечно же, основана очень давно. — Она делает паузу, пытаясь вспомнить какую-нибудь дату, но все мысли в ее голове заглушает Вячеслав Бутусов. «Нас так долго учили любить твои запре-е-етные плоды», — тянет приятный голос. Снегурочка с усилием возвращается к теме. — Но как государство Беларусь оформилась после Октябрьской революции, когда Чапаев прищучил панов и литовцев. Литовцы захватили нашу страну в Средние века и устроили на ее территории какое-то непонятное княжество. Потом у них все отобрали поляки, которые были панами и эксплуататорами. Все изменила революция. Она дала Беларуси шанс на национальное самоопределение. В основании БССР участвовали Якуб Колас, Тарас Шевченко, Адам Мицкевич и другие государственные и общественные деятели. Гражданская война и разруха не давали им в полной мере обрести государственность, тем более что на пороге стояла Вторая мировая война, разделившая Беларусь на западную и восточную. И только взятие Берлина дало долгожданную свободу. Возникли театр, прокуратура и «Песняры». — Снегурочка вздыхает, не зная, что еще добавить про белорусскую историю. — Многие посетители нашего исторического автобуса спрашивают у меня: а как быть с белорусским языком? Отвечаю. Когда-то белорусский был языком деревни. Люди стеснялись на нем говорить. Чтобы не было такого, что они вроде как колхозники. Потом язык захватили националисты. Они были озабоченные и устраивали митинги. И тогда языком нормальные люди вообще не пользовались. Даже колхозники. Но сейчас все изменилось и никто уже не стесняется говорить на белорусском языке и не боится этого. Все, кто знает белорусский язык, совершенно свободно его могут при необходимости использовать с другими такими же. И никто даже не оглядывается, не то что там в милицию сразу звонить. Так что у нас полное конфессиональное равноправие.
Снегурочка замолкает, гордая тем, как исчерпывающе осветила все вопросы национальной идентичности. Пауза выходит настолько долгой, что Яся успевает-таки провалиться в сон и даже увидеть Якуба Коласа, Энди Уорхола и Тараса Шевченко, устанавливающих белорусскую государственность в виде полосатого пограничного столба. Но ее вновь выдернул из дремы лучащийся радостью голос Снегурочки:
— А сейчас мы подъехали к сердцу нашего фантастического, чистого и безопасного города — Ок-тябрь-ской пло-ща-ди! Справа вы видите сквер, в котором еще при царе установлен скульптурный ансамбль мальчика с гусем в виде фонтана. Из шеи гуся через открытый клюв на мальчика льется струя воды, мальчик от нее закрывается ладонью, но ему все равно мокро. И так — и в жару, и в холод. И в солнце, и в дождь. Стоит ли удивляться, что в народе этот памятник стал символом всех детей, попавших в беду. Каждый вечер мамаши и пенсионерки несут сюда конфеты и размещают их на парапете. Конфеты забирает милиция, так как вообще-то еду складировать на граните нельзя, это нарушение санитарных норм — вдруг их съест какой-нибудь бродячий ребенок и заболеет дифтерией. Но на следующий вечер конфеты снова появляются.
Тут Яся засыпает и больше не выныривает из сна до самого конца экскурсии. Когда ее расталкивают, на улице уже вечер, солнце спряталось за ГУМ, а подступающая ночь дышит таким холодом, что путь до метро она пробегает, как не успевший вылинять к первому морозу заяц. У входа на станцию — стеклянные двери с логотипом «БелРосТорфСтраха». Невроз неопытного эмигранта заставляет ее зайти внутрь и купить себе полис: все страны мира на два года. С тонкой бумажкой небесного цвета становится спокойней. Пятизначная сумма страховой выплаты убаюкивает, сравнительная дешевизна полиса радует несоответствием уплаченного взноса и обещанного увечьями вознаграждения. На полисе записан и обведен кружочком круглосуточный телефон, на который можно позвонить в случае возникновения проблем. Не так уж и мало для человека, который не может в этом случае позвонить родителям.
В подземке пахнет талым снегом, волглой дубленкой и табачным перегаром. Не выходя на поверхность, по анфиладе напитанных сквозняками коридоров, она оказывается в поезде международного сообщения, увозящем ее из города, где рухнул миллион надежд, в город, на который миллион надежд возложен.
Часть четвертая
Чувство, которое охватывает путника, когда он сходит с поезда в незнакомом ему городе без малейшей идеи о том, где будет ночевать, нельзя назвать неустроенностью. Неустроенность — слишком слабое слово для обозначения этого чувства. Неустроенность может испытать лоботряс, приехавший из Саратова поступать, когда неприветливая родня выделяет ему комнату без окна и рабочего стола, больше похожую на чулан. И вот он сидит в этой комнате под дырявым торшером, остервенело перелистывает сборник задач по физике, задачи не удерживаются в голове, от дивана пахнет котом, в носу першит от пыли, и он чувствует себя — неустроенным.
