Захар Прилепин - К нам едет Пересвет. Отчет за нулевые
Когда исчезают люди и народы — надо искать в этом справедливость. Иных путей нет.
Говорят, что раньше наказание Господне приходило поколение спустя — к детям и внукам согрешившего.
Ныне расстояние между Небом и Землей сократилось до расстояния перста указующего. Сделал ошибку — тебе перстом в лоб. Я очень часто чувствую эту теплоту и суровый ноготь, упирающийся в грешную голову. Иногда по нескольку раз в день. Радует: я не один. За мной смотрят.
Господь не собирается исправлять наших детей, он предпочитает иметь дело с нами. Если отложить наказание, то мы успеем бог весть что натворить, пока наши дети не выросли… Тем более что у нас их, возможно, и не будет.
И вот нам указуют.
Ваша мораль — пошлость, говорят нам. Мы можем выбросить ее, тем более что человечество меняет свои представления о моральном и аморальном как носовые платки.
Наша вера в смену времен, в человеческую свободу от обязательств, наши прятки и догонялки — все это смешная шелуха, пыль, морок. Господь сметет это ясной ладонью со стола.
И мы снова останемся с Ним наедине, при свете единственной человеческой звезды.
Времена недвижимы, а нашей суетливой морали нет места вовсе — есть лишь неизбывные Божественные законы.
Иногда эти законы напоминают мне те крутящиеся чучела, на которых обучали гладиаторов. Сначала преклоняешь голову, иначе ее снесет лезвием, потом подпрыгиваешь, иначе переломают ноги, потом вновь и ненадолго встаешь в полный рост. Надо — преклоняешься, надо — падаешь ниц, надо — выпрямляешься и смотришь вперед. Никто не спрашивает, чего мы хотим. С нас спрашивают, что мы умеем.
Но от нас хотят, чтобы все, что мы делаем, делалось с легким сердцем. Человек должен исполнять навек предначертанное в согласии со своей душой.
Задача — не сторговаться с Богом — что заранее обречено на неуспех, — а найти согласие с Ним, как с собою. С Ним, говорю, как с собою.
Это и есть главная ценность Бытия.
Недостижимая, но вечная.
Ее можно рассыпать на многие малые составляющие, но они и так известны. Отец и мать. Жена и чада. Родина, чьи земли нас вскормили. Все то, чему мы обязаны земной жизнью и что оставим с легкостью и с ясным сердцем ради жизни иной.
Хотелось бы мне посмотреть на того чудака, который скажет, что эти ценности ничтожны, а у него есть другие, получше. Едва ли найдешь такого: он же не признается, он же хитрец лукавый.
Но горе вам, если вы так думаете, вслух не произнося, а возможно, и себе в том не признаваясь.
Горе, да. Впрочем, это не я сказал. Я так услышал.
2006Маленькая любовь к маленькой стране
Самый распространенный тип патриота в современной России — человек, который никогда не поступится ничем ради своего благополучия. Этими патриотами все заросло вокруг, как сорняком. Шагу не ступишь, чтоб не запутаться в вас, патриоты.
Долгое время, несколько лет подряд, мне казалось волшебством произошедшее в России с самосознанием народа. Миллионы людей, рассудок которых в течение полных пятнадцати лет месили и кромсали либеральным миксером, безо всякой посторонней помощи, вопреки Сванидзе, «Штрафбату» и центральной прессе, неожиданно приобрели иммунитет от всевозможных анти— (прошу прощения) российских, и в первую очередь антирусских зараз.
И тут уже власть, голубые экраны и пресса были вынуждены соответствовать национальному запросу. Постепенно в обиход вернулись два еще недавно проклятых слова — «империя» и «русский», а также советские фильмы, словосочетание «государственные интересы» и даже словосочетание «холодная война» (со вполне позитивным смыслом — потому что отчего бы не обдать холодком того, кто заслужил).
Можно еще вспомнить гимн, тщательно пережеванную риторику Дугина, сериал про Сталина и пару забористых шуток от того, кто время от времени занимает президентское кресло.
Ничего плохого в перечисленном, возможно, и нет. И Дугин был неглупым человеком, и президент иногда смешно шутит, и гимн у нас красивый, даром что слов не помнят, на спор, оба Михалковых сына.
Просто постепенно выяснилось, что подавляющей части населения (и в первую очередь интеллигенции) предложенного оказалось вполне достаточно. Патриотизм на уровне риторики оказался той прививкой, что успокоила нашу совесть.
Все-таки мы не совсем бессовестные, и жить в антипатриотичном государстве нам было несколько дискомфортно. Теперь же нам, напротив, сухо и ниоткуда не каплет на мозг.
Глава государства строг и резв, военные самолеты продаются за рубежи, подлодки плавают, подо льдами стоит мокрый флаг России. Доходы вроде бы растут, беспризорных вроде бы стало меньше, и, главное, никто не тычет в лицо «тысячелетней рабой» и «Верхней Вольтой с ракетами». Чем не жизнь?
Но, по моим личным наблюдениям, даже самые уверенные адепты сегодняшней ситуации, самые страстные патриоты эпохи нулевых периодически чувствуют некий тоскливый сквознячок внутри. У Глеба Павловского в эфире одной известной радиостанции вырвалось недавно: «Я сам от себя устал». Его реплику вполне может повторить патентованный патриот Жириновский, которого, по совести, должно уже безудержно тошнить от звука собственного голоса. Эти слова могут повторить очень многие, кто так страстно учил, как надо любить новую Россию. Но у этих работа такая была, они лишь тем зарабатывали и тем будут зарабатывать впредь. Основная же, глубинная масса страстных патриотов — люди почти обычные, достигшие чего-то в последние годы или не без успеха пытающиеся встроиться в новую систему координат.
Эти, в отличие от телевизионных невротиков, могут быть по-настоящему злыми.
«Кто тут?! — могут вскричать они, если встать им поперек. — Кто вы такие?! Кто смеет посягнуть на мой дом, на мой прелестный уголок, на мое трудное спокойствие, на мое лето с выездом к большой и теплой воде?! Кто на Родину мою катит, которую я наконец полюбил?! На мою малую Родину, Родинку, на мой клочок обустроенного теплого быта!!!»
Ну вот, я тут.
А что ты имеешь против прелестных уголков и нормальной человеческой жизни? — спросят меня. Я? Ничего не имею. У меня тоже есть несколько любимых уголков и непрестанная мечта о белых и черных морях, которые заждались меня.
Но к патриотизму все это не имеет никакого отношения.
Достала любовь к малой Родине. Невыносимо надоела теория малых дел.
Я сделал все малые дела: вкрутил лампочку в подъезде, заплатил налоги, поднял демографическую ситуацию, дал работу нескольким людям вокруг меня. И что? И где результаты в моей большой Родине? Сдается, пока я делаю свои малые дела, кто-то делает в противовес мне свои огромные, и вектор приложения сил у нас совершенно разный.
