Андрей Геласимов - Год обмана
– Рад за них, – сказал я после небольшой паузы. – Она давно жаловалась, что никак не может найти родственную душу. Вот, видимо, наконец нашла.
– Но… речь идет не об одной родственности душ… Должен вам сказать, что тогда на яхте в Ливорно они надолго уединились в капитанской каюте. Надолго! Вы понимаете? Это все видели. Такое поведение, знаете ли… И на следующий день он возил ее смотреть свои конюшни…
– Все правильно. Она просто обожает лошадей. А, скажите… Сергей тоже все это видел?
– Вот об этом я и хотел с вами поговорить! Вы ведь очевидно заметили, что с ним в последнее время происходит нечто странное. Он ведет себя совершенно неадекватно. У него все признаки глубокой депрессии, если хотите.
– Да? – я постарался сделать недоумевающее лицо. – Что это вдруг с ним такое приключилось?
В следующее мгновение мне пришло в голову, что я могу перестараться. Если я буду разыгрывать из себя полного идиота, этот стукач обязательно что-нибудь заподозрит.
– Может, его угнетает незнакомая обстановка? Может быть, он беспокоится о предстоящем браке с этой… итальянкой… – я на секунду замялся. – Он ведь все-таки еще очень молодой человек. Вспомните себя в его возрасте. Вам сейчас сколько лет?
– Мне? – он вытаращил на меня глаза, очевидно с трудом понимая в какую сторону двинулся наш разговор.
Однако не так-то легко было сбить его с толку.
– При чем здесь я? – опомнился он. – И возраст Сергея здесь абсолютно ни при чем. Проблема заключается в вас.
– Во мне?!! – вот тут уже я не слабо удивился. – А я-то здесь при чем?
У нас начался вечер вопросов и ответов. Впрочем, на часах было девять утра. Так что мы немного поторопились.
Тем не менее, разойтись теперь просто так было бы уже глупо. Мне самому стало интересно, почему он ко мне прицепился.
– Мы считаем, что Сережа переживает исключительно из-за вас.
Этот Дима даже не заметил как перешел во множественное число.
– Из-за меня, – повторил я, стараясь быть ироничным.
– Разумеется из-за вас. Наверняка, он чувствует огромную ответственность за то, что пригласил вас в Италию с собой, а ваша девушка здесь повела себя… мягко сказать… вызывающим образом. Вы совершенно верно заметили, что он еще очень молод, а идеалы дружбы в таком возрасте… вы меня понимаете? Скорее всего, он переживает из-за того что стал невольной причиной разлада ваших взаимоотношений.
– Наших взаимоотношений, – как эхо откликнулся я.
– Очевидно, он понимает, что не в силах помочь вам в этой ситуации и склонен винить во всем одного себя.
«Кого же еще ему винить?» – успел я подумать.
– И в этом свете ваше поведение… вы меня, конечно, извините… оно выглядит по меньшей мере странным…
– В каком смысле? – я сделал сочувствующее лицо.
Такие лица, как мне показалось в тот момент, бывают у людей, которые хотят помочь, но пока еще не знают как именно.
Дима, судя по всему, таких людей не встречал.
– Я ведь с вами серьезно говорю.
– Простите, – сказал я и сделал нормальное лицо.
– Ваша безучастность… – продолжал он. – Коротко говоря… все немного шокированы… Вам как будто нет никакого дела…
– Ну почему же, – протянул я. – Мне как раз есть. Я, в общем, как раз собирался… на эту тему поговорить…
– С Мариной? – в его голосе зазвучала надежда.
– Ну… и с Мариной тоже…
– Вы постарайтесь во всем разобраться побыстрей. Дело в том, что это очень мешает…
– Чему? – я снова сделал идиотское лицо.
– Ну… вы меня понимаете… Павел Петрович начал нервничать…
– Это он вас просил поговорить со мной?
Такой вопрос, конечно, задавать было просто жестоко.
– Да нет… с чего вы взяли… Меня самого очень волнует то, что Сергей… в последнее время… ну, вы меня понимаете.
– Я вас понимаю, – сказал я. – Передайте Павлу Петровичу, что наш разговор состоялся, что я принял информацию к сведению, и Марина больше не будет так себя вести.
Я взял со стола кофейник и решительно отодвинул итальянского Диму в сторону. Пусть думает, что он меня оскорбил.
* * *Когда я увидел невесту нашего Сережи, мне стало так жаль ее, что я вынужден был отвернуться. Иначе кто-нибудь заметил бы гримасу сострадания на моем лице. Теперь я понял, почему Марина не ответила на мой вопрос о ее внешности. Может быть, конечно, ей не стоило напевать так жизнерадостно, когда я об этом спросил, но, в принципе, основания для веселья у нее были.
Бедная девочка одновременно походила на жабу и обезьяну. Если смотреть на нее в профиль, то выступающая нижняя челюсть и удивительно толстые губы делали ее похожей на шимпанзе. А как только она поворачивалась к тебе лицом, нельзя было избавиться от ощущения, что на тебя из-под толстых век смотрит большая болотная лягушка. Мне в детстве, конечно, нравилась эта история про стрелу и про заколдованную царевну, однако, глядя на будущую супругу Сережи, очень трудно было подавить мгновенное чувство брезгливой жалости. Сросшиеся густые брови и вполне оформившиеся усы довершали эту картину Апокалипсиса.
Остальные как-то не обращали на нее особенного внимания, но мне с непривычки было трудновато не смотреть в ее сторону. Наверное, они уже все привыкли, а, может, в Италии, вообще, девчонки выглядели вот так. Я ведь больше недели просидел в гостинице. Кто их знает, какие они там ходили по улицам. Впрочем, через десять минут я увидел совсем другое лицо.
На лужайке, куда нас провели после завтрака, в шезлонгах уже сидело несколько человек. Среди них сразу бросалась в глаза необычная пара. В тени большого красного зонта сидела красивая молодая девушка, а рядом с нею какой-то седой старик. Девушка громко смеялась, протяжно говорила «Bene!» и беспрестанно брала старика за руку. Тот поправлял очки, гладил ее по голове и снисходительно улыбался. Я решил, что хозяева зачем-то пригласили дедушку вместе с внучкой. А, может, внучку вместе с дедушкой. Неизвестно было, кто из них тут главней. Так или иначе, кто бы из них ни был в числе приглашенных, я все же не понимал, зачем было тащить с собой внучку. Или дедушку… Впрочем, не важно. Главное, что она совсем не походила на бедную Паолу. Я бы даже сказал, что наоборот. Итальянки в моих глазах теперь полностью реабилитировались. Лично у меня к ним претензий уже не осталось. Даже в Москве не каждый день наткнешься на такую внучку. Хотя у нас они, как правило, дедушек с собой не берут.
Вокруг лужайки были расставлены белые пластиковые столы и стулья. Поскольку день как обычно обещал быть жарким, над каждым столом установили по огромному полосатому зонту из красно-желтого материала. Прохлады от них было немного, но на фоне ярко-зеленой травы смотрелись они прикольно. На столах громоздились вазы с фруктами, бутылки колы, кувшины с апельсиновым соком и серебряные ведерки, до верху наполненные крупными кусками льда. Немного сбоку, возле задней стены дома росли усыпанные цветами высокие кусты роз. Их ветви поднимались вверх по ослепительно белой стене и оплетали окна, украшая их гирляндами ярко-красных распустившихся в полную силу бутонов. Над цветами вились пчелы, поминутно влетая в открытые окна, однако никто не обращал на них никакого внимания. Запах роз сплетался в воздухе с ароматом женских духов. Гости болтали, звенели кусочками льда в стаканах, смеялись и повторяли все то же непонятное слово «Bene!». Из дома доносилась музыка.
