Кэтрин Мадженди - Над горой играет свет
— Не знаю. Ей нравится.
— А ты говорила ей, что это дерьмовый цвет? Как у жирных червяков.
— Не говорила.
— Зря. Она не кусается. Скажи, что не любишь розовый.
Я посмотрела на него, как на зарвавшегося вояку.
— Угадай, что мы еще делали?
— Да ну тебя.
— Кидались яйцами в дом старушки Ходжес. — Он хлопнул себя по коленке и довольно загоготал.
— А зачем вы ими кидались?
— Весело ведь. Ох и зануда ты, будто тебе сто лет. — Он пошел к двери.
Я схватила ненавистную розовую подушку и швырнула в него. Потом вторую, потом Траляляя.
— Муа-уа-ха-ха-ха, — рассмеялся Мика и кинул все назад, в меня, как следует размахнувшись.
— Отстань! — завопила я, хотя мне очень нравилось все это безобразие.
— Сама напросилась, сестре-е-енка!
Надо было его как-то остановить.
— А тебе никогда не хочется домой?
— Нет. — Он показал мне язык, дважды прихлопнул, как в рок-н-ролле, коленями и распахнул дверь. — Ждите-ждите, аллигатор, а сейчас слиняет братер![20]
Так, танцуя, и слинял.
А я сидела посреди постели, радуясь, что она вся мятая, что розовенькие подушки валяются на полу. Чуть погодя я услышала, как в конце коридора хлопнула дверь у Мики. Мне захотелось молока, но по пути на кухню я услышала шум воды в ванной. И даже сквозь этот шум было слышно, что Ребекку рвет. Я испугалась. Тихонечко подошла к двери и прислушалась. Когда Ребекка спустила воду, я развернулась и побрела назад в приторно-розовую спальню.
Плюхнувшись в кресло, стала смотреть, как качаются на ветру ветки акации, а на самом деле ждала, когда раздадутся в коридоре шаги Ребекки. Потом вскочила, начала хватать всякие безделушки и теребить их в руках, как это только что проделывал Мика. Из своей дорожной холщовой сумки я достала мамину щетку для волос, красную помаду, пудру «Шалимар» Разложив все это на комоде, посмотрелась в зеркало. Волосы нечесаные, свалялись, в них застрял обломанный листик. Лицо в земле, под ногтями черно, я же копалась в клумбах. Карман оттопырился, набитый семенами и листочками, найденными в саду. Я хотела посмотреть в своей специальной книжке, что это за растения. Хотела узнать, как их зовут и чем они знамениты. В общем, внедрить их в реальность.
Я наклонилась близко-близко к зеркалу, нос почти упирался в стекло.
— Меня зовут Вирджиния Кейт Кэри, — сообщила я зеркалу, глядя, как шевелятся мои губы, — казалось, что мое имя произнес кто-то другой.
Я сняла колпачок с помады и покрутила донышко, высвобождая кончик. Провела им по верхней губе, слева, потом справа. Сжала губы, чтобы кровавая алость проступила и на нижней. Помада была липкой и мягкой. Я почему-то думала, что она гораздо тверже.
— Я Вирджиния Кейт Кэри, — повторила я.
Вскоре я услышала шаги Ребекки и вернулась на кухню.
Она стояла у раковины, смоченные волосы прилипли к голове.
— Вирджиния Кейт, что это у тебя с губами?
— Ничего, — сказала я, попятившись назад. — Мне просто захотелось молока.
— Ясно. Это «ничего» рассчитано на дам постарше, но цвет мне нравится. — Она еле заметно улыбнулась. — Может, больше подойдет моя светло-розовая? Только на улицу в таком виде не ходи.
— Да, мэм.
Она вздохнула.
— Сегодня у меня жуткая слабость. Я не пропустила ничего интересного у Кэмпинеллов?
— Миссис Портье побила миссис Макгрендер.
— Да ну! — Тут же забыв про слабость, она расхохоталась, откинув назад голову. — И как же я могла такое пропустить?
— Миссис Макгрендер села на колени к мистеру Портье. А он почему-то ее не спихнул.
— Могла бы для разнообразия посидеть на коленях собственного мужа. — Она взъерошила обеими пятернями волосы, нахмурилась, потом снова улыбнулась. — Думаю, это было роскошное зрелище.
— Да, мэм.
Ребекка достала из холодильника пакет молока и поставила на стол. Я открыла шкафчик, взять стакан.
— Хотите немного, мэм?
— Да, пожалуйста. Немного можно.
Я вытащила второй стакан и сначала налила ей. Протянула, пальцы у Ребекки были ледяными. Я развернулась, чтобы налить себе. И, стоя к ней спиной, пробормотала:
— Жалко, что вы заболели.
— Спасибо, мне уже лучше.
Выпив молоко, она предложила:
— Давай посмотрим телевизор? Хочешь, сделаю нам попкорна?
Она улыбнулась, я увидела, что на левой щеке у нее ямочка. Раньше не замечала.
— А можно добавить в кукурузу масла, соли и сахару?
— Запросто, кто нам может запретить?
Она вытащила бутыль с растительным маслом и отколупнула кусок сливочного. Достала большую тяжелую кастрюлю с широким дном и кастрюльку. Обе безупречно сияли и были снабжены удобными огнеупорными ручками, которые не жгутся. В кастрюльке она растопила сливочное масло, в большую налила растительного.
— Сможешь достать вон с той полки бумажный пакет?
Я смогла. А Ребекка насыпала в большую кастрюлю кукурузных зерен и стала ждать, когда они начнут лопаться. Услышав первый хлопок, она накрыла кастрюлю крышкой и немного ее потрясла, водя кругами. Снова поставила на огонь, раздались хлопки, редкие, потом чаще и чаще. Это было смешно и весело.
Теперь Ребекка стояла ко мне спиной, тогда она и сказала:
— Мне тут рассказали кое-что про миссис Макгрендер, но тебе рано про такое слушать. — Она смущенно покашляла. — Вообще-то сплетничать очень нехорошо. Сама не пойму, зачем я это тебе сказала.
Я старательно распрямила плечи, чтобы выглядеть повыше.
Когда хлопки снова стали редкими, Ребекка выключила конфорку и опять потрясла кастрюлю. Потом пересыпала зерна в бумажный пакет. Вылила туда же растопленное масло, встряхнула, добавила щепотку соли, снова встряхнула.
— Сколько класть сахара?
— А можно я?
— Действуй.
Зачерпнув ложкой песок, я осторожно сыпанула его в пакет и еще разок встряхнула. Теперь можно было высыпать попкорн в глубокую стеклянную миску. Я так и сделала.
— Никогда так раньше его не готовила, — сказала Ребекка.
Я протянула ей три штучки.
Она пожевала, проглотила.
— Ммм. Вот это я понимаю. Пальчики оближешь. — Она достала из холодильника две бутылочки апельсиновой шипучки «Орандж краш». — Пойдем в гостиную.
— А как же правило «В гостиной никто не ест»?
— Иногда можно, по крайней мере сегодня вечером. Пусть это будет нашим секретом, договорились?
— Договорились.
Мы расположились на диване, чашу с попкорном поставили посерединке. Ребекка пристально на меня посмотрела, и я вспомнила про помаду. Может, с красными губами я казалась достаточно взрослой для взрослых сплетен? Ребекка опасливо огляделась и, хотя мы были одни, почти прошептала:
— Это мне сказала мисс Эми, а она все про всех знает. — Ребекка пихнула в рот горсть зерен. — Оч-чень вкусно, правда.
Я же в предвкушении страшной тайны так взволнованно хрустела попкорном, будто мне показывали захватывающий детектив.
— Господи, что же я такое творю. — Ребекка отхлебнула немного шипучки и брезгливо поморщилась. — Как щиплет язык. Ну ладно, раз решила… — Она снова осмотрелась. — Миссис Макгрендер была танцовщицей. И называла себя «ослепительная мисс Стриптиз-наоборот».
Выпалив это, Ребекка густо порозовела и заправила волосы за уши.
— А что такое стриптиз?
— Да, про стриптиз точно не стоило… понятно же, что ты еще совсем ребенок.
Я надула свои завлекательно-алые губы.
Ребекка прожевала кукурузину.
— В общем… гм… это когда женщины танцуют и одновременно раздеваются, и на них смотрят зрители. Мужчины.
— Миссис Макгрендер тоже так делала? — Я вспомнила, как она пританцовывала. — Но танцует она не очень.
Ребекка хихикнула и торопливо прижала к губам пальцы.
— Мне кажется, для мужчин не это главное.
Я отхлебнула немного шипучки, запить попкорн, на горлышке остался след от помады.
Ребекка продолжила объяснение:
— Она делала это немного иначе, чем другие стриптизерши. Она выходила на сцену уже раздетой, танцевала, а потом постепенно натягивала на себя одежду, медленно, не спеша. Сначала чулки, потом туфли, ну и все остальное. В клуб, он там, за рекой, мужчины валили толпами, ни одного свободного места.
Ребекка снова откашлялась и добавила:
— Это было давно, очень давно. — Она протянула мне салфетку. — Сейчас же сотри.
Я беспрекословно стерла с губ помаду.
— Надо же, все-таки проговорилась тебе, ужас. Мисс Эми заставила меня поклясться на мизинцах, что я никому ни слова. Теперь и нам с тобой придется клясться на мизинцах.
— А это как?
Ребекка посмотрела на меня как на экзотического зверя в клетке зоопарка:
— Ты никогда не давала клятву на мизинцах?
— Нет, мэм.
Она оттопырила и распрямила мизинец.
