Афонсо Шмидт - Тайны Сан-Пауло
Кассир поспешил выполнить требование. Полицейский дважды набирал номер, пока ему удалось соединиться.
– Говорит агент Бимбо. Он самый. Я нахожусь сейчас в «Альгамбре». В уборной ранен или убит неизвестный. Пришлите сюда дежурных! Очень срочно! Хорошо! До свидания!
Бимбо вернулся в зал и приступил к исполнению служебных обязанностей, выкрикивая для всеобщего сведения:
– Внимание! Я из полиции!
Зажегся свет, экран поблек, изображение исчезло. Зрители вопили, браня администрацию. Женщины, причитая, теснились у выхода. Бимбо направился к площадке за занавесом и, чтобы проложить себе дорогу в толпе, показывал прикрепленный к внутренней стороне лацкана значок:
– Из полиции… Из полиции.
Подойдя к занавесу, он вынул револьвер, взвел курок и, предварительно осмотревшись, вышел на площадку. Однако то, что Бимбо увидел, успокоило его. Спрятав оружие, он наклонился над Просперо – тот без сознания лежал в углу. С профессиональным проворством агент приступил к осмотру пострадавшего.
– Он жив… свалился от прямого удара в подбородок. Я где-то уже видел это лицо. Наверняка опасная личность, о нем должны быть данные в управлении полиции. Нужно отвезти его в госпиталь… Не трогайте пострадавшего! Я сам приму необходимые меры!
Проникнутый сознанием важности выполняемой им миссии, Бимбо вошел в зал. К этому времени партер превратился в настоящую ярмарку. Возмущенная публика покидала кинотеатр. Находившиеся поблизости агенты полиции поспешили к месту происшествия и встали у выхода, по обе стороны, в надежде захватить преступника. Их можно было узнать без труда: они окидывали всех ощупывающим взглядом, время от времени приказывали кому-нибудь из зрителей извлечь из заднего кармана брюк оружие. Среди выходивших показался Макале и с ним кокетка мулатка. Они шли, перебрасываясь шутками и смеясь, словно двое влюбленных.
– Люди платят, чтобы посмотреть картину, а тут заявляются какие-то мошенники и устраивают потасовку. А кто будет возвращать денежки?
– Да замолчите, приятель! Вы похожи на задиристого петуха!
– Смотри у меня, дуреха!..
Они вышли, не вызвав ни у кого подозрения, и к тому же весьма вовремя… Едва они оказались на улице, запруженной любопытными, как с шумом и грохотом прибыл отряд полиции. В воздухе стоял нескончаемый вой сирен. Подъехали машины комиссара полиции, скорой помощи и дежурный полицейский автомобиль. Среди зевак шныряли репортеры газет и радио, расспрашивали и торопливо делали заметки в своих блокнотах. Какой-то начальник приказал:
– Пока не будет схвачен преступник, никого отсюда не выпускать.
Макале, будто по секрету, сказал на ухо своей спутнице:
– Теперь видишь, дуреха, из какого переплета мы выбрались?
– Вот именно. Но где же обещанный кофе?…
Беззаботно болтая, они направились в ближайшее кафе. Официантки – уроженки северо-востока, как водится, сгорали от нетерпения узнать новости. Обслуживая Макале и мулатку, одна из них спросила:
– Что случилось в кино, земляк? Вот уже полчаса там какое-то столпотворение!
– Злые языки болтают, будто полиция арестовала там этого самого Просперо…
– А кто он такой?
– Неужели не знаете? Помощник комиссара, который был главарем банды и похитил две тысячи пятьсот конто. Не читали?
– Нет.
Обеспокоенная мулатка тихим голосом посоветовала:
– Дружок… Придержи язык и не мели глупостей, а то еще нарвешься на неприятности! Улица кишит шпиками!..
Но Макале знал, что делает. Пожав плечами, он бросил:
– Не волнуйся, дуреха!..
А про себя подумал: «Нужно пустить этот слух. Иначе полиция спрячет концы в воду, скроет арест Свистуна. У помощника комиссара большие связи!»
Мулатка посмотрела на часы, висевшие над стойкой:
– Господи помилуй! Уже половина четвертого! В четыре я должна быть на службе. Если опоздаю, хозяйка выцарапает мне глаза!..
Макале и не думал удерживать ее. Он ограничился тем, что спросил:
– Когда мы встретимся в следующий раз?
– Я привыкла ходить в кино на двухчасовой сеанс, после того как приготовлю хозяевам второй завтрак.
– Ага! Мы увидимся, когда у меня заведется побольше деньжат и не будет такой суматохи, как сегодня…
– Итак, до свиданья. Большое спасибо за все и не забывай меня…
– Как же тебя зовут?
– Розалина!
– Прощай, Розалина!
Мулатка вышла из кафе и затерялась в толпе. Макале, загадочно улыбаясь, некоторое время следил за ней взглядом, но неожиданно его внимание привлек стоявший на полке радиоприемник. Музыка самбы была прервана, и диктор сообщил о передаче экстренного выпуска:
«Сеньоры радиослушатели, внимание! Сообщение собственного радиокорреспондента с места происшествия! Только что полиция напала еще на один след по делу об ограблении на улице Бугенвиль. Бывший помощник комиссара полиции Просперо Басселино, о котором писали газеты, обнаружен в бессознательном состоянии на полу в помещении кинотеатра „Альгамбра“. У Просперо Басселино сотрясение мозга, но его жизнь вне опасности. Агент полиции Бимбо, которому принадлежит заслуга ареста, заявил нашему корреспонденту на месте происшествия, что, как он полагает, бывший помощник комиссара пострадал в смертельной схватке с членами своей шайки, разгромленной полицией в последние дни».
Макале закурил сигарету, подошел к остановке, втерся в очередь и через несколько минут уже ехал на первом попавшемся автобусе, в первом попавшемся направлении…
Следствие
Уголовная полиция буквально вцепилась в обвиняемую Себастьяну Алвес. Но женщина была верна себе, и все бесславно кончилось! Дальнейшее ведение следствия снова передали в полицейский участок по месту, где было совершено ограбление, для получения новых свидетельских показаний. Теперь допрос вел сам Барашо, а протоколист Сардинья, уткнувшись в клавиши пишущей машинки, коротко записывал показания новых свидетелей.
Сначала ввиду публичного признания Себастьяны дело казалось простым, не выходящим за рамки повседневных происшествий. Но это признание, как, впрочем, почти всякое, сделанное полиции, не стоило той канцелярской бумаги, на которой близорукий Сардинья записал его, обволакивая простые слова туманом юридических терминов.
Конечно, признания бывают разные… К примеру: если обвиняемый вдруг начинает приписывать себе устройство солнечного затмения, то полицейский комиссар, учтиво обходясь с ним, немедленно соединяется по телефону с психиатрической больницей. Если какой-нибудь человек, разыскав квартального полицейского, рассказывает ему, что не кто иной, как он, убил префекта в Маморэ, то это уже приобретает некоторый интерес, так как географическая карта велика, и если навести справки, то может оказаться, что такой населенный пункт действительно существует. В данном же случае, когда женщина, хоть и мерт-вецки пьяная, находясь в доме, где только что было обнаружено загадочное исчезновение ценностей, громогласно заявила, что именно она их выкрала, – признание, невзирая на то, что оно было сделано полиции, следовало принять в расчет, хотя впоследствии стало ясно, что даже такое признание ничего не стоит. Несчастная прачка, протрезвившись, уверяла, что не помнит ни слова из того, что говорила несколькими часами раньше, а в дальнейшем, твердо стоя на своем, со слезами утверждала, что она не причастна к краже на улице Бугенвиль и не имеет представления об этом деле.
Сеньора Барашо эта столь неуместная невиновность выводила из себя. Оставалось единственное – взять упрямицу за глотку. Но бедняжка Тьяна держалась стойко и упорно отрицала предъявленное ей обвинение. Чтобы ускорить ход дела, комиссар полиции поспешил закончить следствие. Украла Себастьяна Алвес – и все тут. Достаточно обратить внимание на ее лицо. У каждого вора лицо, как у порядочного человека, ясно?
Никто не должен осуждать начальство. Это никогда не приносит пользы и всегда рискованно.
У Барашо была единственная слабость – он был заядлым рыбаком, подобно тому как Просперо плешив, а протоколист Сардинья близорук. Черт побери, каждый сходит с ума по-своему! И вовсе не надо быть петухом, чтобы кукарекать.
Причина недоброжелательного отношения комиссара полиции к прачке объяснялась просто: он страстно желал как можно скорее покончить с порученным ему следствием и вернуть материалы в управление полиции, так как собирался на рыбалку. Что может быть увлекательнее рыбной ловли!
С яростью ухватившись за первое признание Тьяны, сделанное ею в доме на улице Бугенвиль, он не хотел отступать ни на шаг! Воровка она, и только она! Удовлетворенный этим заключением, он побежал в магазин «Стеклянный крючок», купил леску, бамбуковые удочки и другие принадлежности рыбной ловли и в своей памятной книжке отметил зелеными чернилами день предстоящего отъезда на рыбалку.
Будучи заинтересован в том, чтобы населению Сан-Пауло это стало так же ясно, как ему самому, Барашо решил пойти навстречу просьбам репортера из «О минуто» и дать ему интервью…
