Афонсо Шмидт - Тайны Сан-Пауло
Будучи заинтересован в том, чтобы населению Сан-Пауло это стало так же ясно, как ему самому, Барашо решил пойти навстречу просьбам репортера из «О минуто» и дать ему интервью…
Он пространно и с увлечением говорил Даго об исповеди человеческого разума, когда внезапно появился Марио, чтобы разоблачить помощника комиссара Просперо.
Разоблачение вызвало скандал… Репортер Даго разразился статьей, и газета «О минуто» подняла вокруг этого дела страшную шумиху. Просперо исчез и был арестован только потому, что какой-то неизвестный сбил его с ног в уборной кинотеатра. На следующий день, во время налета на подвал на улице Жозе Кустодио, агенты застали там двух подозрительных лиц, Каролу и Сухаря, и арестовали их…
Следствие снова остановилось на мертвой точке.
Агент Даниэл Батиста, по кличке Бимбо, был назначен старшим детективом района и не замедлил занять место за столом Просперо, развалившись в его кресле. Рыболов поглядывал на приколотый к стене листок календаря и тревожился:
– Начинается нерест, дорадо и паку собираются косяками и устремляются в спокойные заводи. Нельзя терять ни одного дня!..
Последний допрос состоялся в управлении уголовной полиции. На деревянной скамье, до блеска отполированной большим количеством ерзавших по ней брюк и юбок, сидели Себастьяна Алвес, Карола Годишо, Марио Силва, Жозе Примо, известный под кличкой Сухарь, и Просперо Басселино, бывший помощник комиссара полиции. Макале, который должен был присутствовать на очной ставке в качестве свидетеля, а может быть, и обвиняемого, не был найден, так как не имел определенного местожительства. На этот раз о нем и не вспомнили.
На стульях разместились свидетели: толстяк Понсиано и тощий Бернардино, саксофонист, слышавшие, как Тьяна призналась в краже; Нисия, которая по мебельным и иным мотивам поддерживала определенные отношения с помощником комиссара; Бимбо, игравший роль посредника в знакомствах на почве кокады, который по воле случая арестовал Просперо, найденного в бессознательном состоянии возле уборной кинотеатра. Здесь же была и жертва ограбления – Оливио Базан. Он выглядел спокойным, хотя для этого не было никаких оснований – многое в его разорении еще оставалось окутанным тайной.
Увидев Нисию, он несказанно изумился и вполголоса спросил:
– Вы здесь?
– Я задаю вам тот же вопрос… Элезбан…
Оба умолкли и вопросительно уставились в потолок, строя всевозможные предположения о причине вызова другого в качестве свидетеля.
Обвиняемые и свидетели
Из смежной комнаты появился Галдино, сел за письменный стол и приступил к делу. Секретарь Бонифасио водворился перед пишущей машинкой и выстукивал сведения об обвиняемых и свидетелях – это заняло добрых полчаса. Затем он встал и прочел написанное. Возражений со стороны присутствующих не последовало. После того как все принесли торжественную присягу говорить только правду, Галдино приступил к допросу Базана.
– Сеньор, вам знаком кто-нибудь из присутствующих здесь обвиняемых?
Оливио окинул взором сидевших на деревянной скамье и неторопливо ответил:
– Я знаю Каролу и Себастьяну, которые служили у меня, и Просперо, которого я ставил в известность о том, что мой дом и имущество находятся под угрозой. Позднее я звонил ему по телефону, прося помощи, когда ожидаемое ограбление свершилось. Он немедленно явился.
– А двое других – Марио Силва, по кличке Куика, и Жозе Примо, по кличке Сухарь?
– Я не знаю их, не помню, чтобы когда-нибудь видел, – помедлив, ответил Оливио.
Марио вздохнул с облегчением.
Начальник полиции, перелистывая дело, продолжал допрос:
– Можете ли вы сказать что-либо об этих двух женщинах?
– Могу. Тьяна – прачка, и Карола – горничная, как я уже говорил об этом раньше, служили у меня короткое время. Я нанял их по объявлению. Вместе с ними был нанят повар Макале.
– Все в одно время?
– Все, так как Просперо Басселино, узнав, что моему дому угрожают неизвестные грабители, посоветовал срочно сменить домашнюю прислугу, что я и сделал. Однако у меня нет ни малейших подозрений в отношении этих двух женщин и повара. Они добросовестно выполняли свои обязанности и, как мне кажется, не причастны к ограблению.
– Почему же они больше не работают в вашем доме?
– Потому что, разорившись в результате этого несчастья, я решил продать дом, который был приобретен мной в рассрочку ценой жестоких лишений, уволить прислугу и жить с женой и двумя детьми в скормной, недорогой квартире, какую мне удалось подыскать.
– Очень хорошо! А что вы скажете в отношении Просперо Басселино?
– Немногое. Когда я обратился к нему, он принял меня так, как обычно принимают жалобщиков представители власти…
Не имея ничего добавить, Оливио получил от секретаря протокол своих показаний и прочел его. Убедившись, что сказанное передано правильно, он подписал протокол.
Когда Оливио снова сел на место, он встретился взглядом с Нисией. Блондиночка, до сих пор болезненно переживавшая потерю мебели, была ошарашена:
– Следовательно, вы и есть тот самый?…
– Да, или, вернее, был им.
Сбитая с толку, в полном замешательстве, она опустила голову.
Начальник полиции вызвал Бимбо. Агент был одет в нарядный, бросающийся в глаза костюм.
– Сеньор Даниэл Батиста, известный под именем Бимбо, сообщите следствию, как был арестован Просперо Басселино.
Бимбо начал рассказывать, как, находясь в кино, в обществе некой знакомой сеньоры, он…
Нисия порывисто встала и обратилась к начальнику полиции:
– Я плохо себя чувствую, сеньор! Может быть, вы разрешите мне удалиться?…
– Сеньора собиралась сделать какое-нибудь заявление?
– Нет, сеньор. Мне нечего сказать.
– Не пожертвуете ли вы собой и не побудете ли здесь еще немного?
Бимбо возобновил прерванный рассказ… Он услышал крики женщины. Она, выходя из туалета, заметила лежащего у стены человека. Позвала на помощь. Он бросился из зала. Опознал пострадавшего. Принял экстренные меры для обнаружения преступника.
Начальник полиции обратился с вопросом к Просперо:
– Вы знакомы с присутствующим здесь агентом Даниэлем Батиста, по прозвищу Бимбо?
– Да, знаком. Он был моим помощником в полицейском участке. Осел, мошенник, человек без совести. Далеко пойдет…
Сеньор Галдино позвонил в колокольчик. После минутного молчания:
– Это он обнаружил вас в обморочном состоянии около уборной кинотеатра «Альгамбра»?
– Не знаю. Я пришел в себя только на койке в больнице.
– А кто на вас напал?
– Тоже не знаю. Помню только, что, направившись в туалет, я пробыл там две-три минуты. Когда я возвращался обратно в зал, неизвестный, шедший мне навстречу, задел меня локтем. Я обругал его… и больше ничего не помню…
Про себя он подумал: «С Макале, у которого спрятаны деньги, я, может быть, когда-нибудь договорюсь, но с полицией – никогда!»
Сеньор Галдино спросил:
– Вы знаете кого-либо из присутствующих здесь свидетелей?
– Всех, более или менее. В частности, эту девушку. Она обошлась мне не помню во сколько конто. Эта та самая, которая…
Вновь прозвучал колокольчик. Просперо умолк.
Оливио Базан вполголоса спросил Нисию:
– Это он и есть?
– Да. Грубая скотина, даже не заплатил за мебель…
– О!..
Допрос продолжался.
– Обвиняемый Марио Силва!
Куика поднялся с места.
– Расскажите полиции о себе. Где работаете, где живете, на какие средства?…
– Сеньор начальник, – начал Марио, – я служил буфетчиком в 38-м кафе, на проспекте, около церкви… Однажды познакомился с одной девушкой, портнихой…
Нисия снова встала:
– Сеньор, я прошу вас, умоляю…
– Если вы действительно чувствуете себя так плохо, разрешаю вам удалиться.
Нисия направилась к выходу. Оливио успел насмешливым тоном спросить ее:
– Он тоже один из ваших принцев?
– Лучший из всех. Представьте себе, каковы остальные!..
– Черт возьми, вы не женщина, вы трамвай, в котором всегда найдется место еще для одного пассажира!..
Удалявшаяся Нисия не расслышала его слов.
А допрос тянулся медленно. Он продолжался еще несколько часов.
Лампочка
В камере было жарко, как в пекле. Нечем было дышать. По всему помещению распространялось зловоние, от которого выворачивало наизнанку желудок. Здесь было одно-единственное оконце, и то загороженное решеткой. Поэтому в камере темнело очень рано. Вернее, в ней всегда царил полумрак.
В четыре часа пополудни, когда солнце уже покидало окошко, наступала темнота. Насвистывая, приходил тюремщик и поворачивал выключатель – под потолком загоралась двухсотсвечовая лампочка; при ее ярком свете и обстановка камеры и сами заключенные являли собой еще более страшную картину.
В этот вечер, в обычный час, цербер пришел включить свет. Кабан, наблюдавший за ним через решетку, вступил в разговор:
