Виктория Morana - ПОКОЛЕНИЕ «NET»
(с) В.И. Ленин
Москва, 18 часов после дня Х
Миха сидел на скамейке на Чистых прудах и курил. Здоровый образ жизни приветствовался в его организации, но старших наставников рядом не было, отругать его было некому. Второй рукой молодой человек теребил нательный крестик, задумчиво выпуская дым из ноздрей. Декабрьский холод забирался ему под кофту. Парень провел на улице уже несколько часов, уйдя из дома еще до того, как стемнело. До этого он почти не спал всю ночь, сидел на кухне с собственной теткой, рассказывавшей о том, как прошел для нее день выборов.
Тетка работала в государственном учреждении, название которого ее племянник даже запомнить не мог. На своем пятом десятке, она умудрялась сводить концы с концами, крутясь от премии до премии, вручавшейся квартально, иногда продукцией, которую она таинственным образом загоняла по достойной любой премии цене знакомым.
Всю ночь родственница рассказывала, заливая свое возмущение чаем, о том как ей пришлось работать в воскресенье 4-го декабря. Начальство, которое уже несколько дней носилось с темой предстоявших выборов, словно на этот день был назначен массовый расстрел, еще в пятницу, 2-го декабря, созвали общее собрание у себя в кабинете. Тетка вспоминала, как толпа, пахнущая канцелярскими принадлежностями и офисным кофе, набилась в 15 квадратных метров помещения. Про выборы тогда никто не думал, у кого-то теплилась надежда на повышение зарплаты с нового года. Подбирались праздники, самое время было начальству сделать что-то хорошее.
Эта часть Михе была совсем не интересна, он хотел спать и собирался с минуты на минуту оставить на растерзание говорливой тетке собственную мать, чтобы ретироваться в спальню. План был прост: помолиться и рухнуть в кровать. Но улизнуть не удалось, потому что то, что начала рассказывать женщина, заставило Миху не только проснуться, но и немедленно присесть на ближайшую табуретку.
«— Вот, вызвали они всех и молчат, — говорила тетка, шумно поставив чашку на стол, покрытый клеенкой. — Пятница, устали все, как собаки. И тут, здравствуйте, приехали: работа в выходной. Простите, коллеги, долг зовет, будет работать на благо государства в воскресенье. Мы к такому не совсем привычные все-таки, обычно все эти переработки в счет будущих праздников начинаются в мае. А тут еще и выборы!»
Миха устало потер глаза. Выборы были больной темой для молодого человека. Сам он хотел голосовать исключительно при избрании Патриарха Всея Руси, что было невозможно ни каким образом, а выборы гражданские его мало интересовали. Были в их организации особо сознательные, начавшие интересоваться политикой после того, как действующий Патриарх стал все чаще на публике говорить о единстве церкви и государства[34]. В какой-то момент (Миха и не заметил сам, в какой именно), стало правоверно и добродетельно любить действующую власть. То, что, исторически, церковь и государство существовали отдельно, и что духовное с гражданским смешивать не приветствовалось, об этом Патриарх не упоминал, будто такого никогда не было. Сам Миха о религиозной истории читал не так много, как хотелось бы, ровно то, к чему давали доступ обычному парню без академических пропусков. Даже такого почти дилетантского подхода к изучению предмета хватило, чтобы сделать вывод: церковь всегда существовала отдельно от государственной, светской структуры, являясь самостоятельным институтом, в чью сферу интересов никогда не входили мигалки на дорогах и джинсы на задницах молодых прихожанок[35]. Именно поэтому Михе всегда было странно слушать людей, имеющих высокий духовный сан, которые часами рассуждали о женском нижнем белье. Им что, заняться больше нечем? Скоро, вон, конец света по версии Майя, народ в панике. Причем тут нижнее белье?
«— Тут я встаю и говорю, что выборы — это отлично, с удовольствием проголосую за «ЛДПР», отпустите, мол, до 20:00 и без проблем, — в это время продолжала свой рассказ тетка. — Меня, естественно, поддерживают, у нас большая часть коллектива за партию Жириновского «болеет», веселый мужик, хорошо депутатов гоняет. В отношении правящей партии вообще никто ничего говорить не хотел, просто было желание проголосовать за «ЛДПР» и все. Не трудно же, на то они и выборы, чтобы мнение свое высказывать… — тетка глубоко вздохнула, с шумом отодвигая от себя чашку в красных цветочках. — И тут все это начальство в лице генерального директора, его заместителя и руководителей отделов как-то так взяло и притихло. Мы друга на друга смотрим: они на нас, мы на них. И тишина. Ну, мне это надоело, у меня квартальный отчет…
— Да не тяни кота! — потребовала с другой стороны стола мать Михи. — Чего молчали-то они?
— В общем… — женщина откашлялась. — Встает наш генеральный и показывает, значит, письмо. Красивое, бумага плотная. Лист фирменный, с логотипом партии. В письме я уже и не помню, что было написано. Какая-то благодарность предприятию за хорошую работу, лично директору за продуктивное руководство… Ну, и указание в тексте на то, что если партия эта на выборах победит, будем дальше сотрудничать, оборудование новое за бюджетные деньги без очереди, расширение офиса в первом квартале 2012-го года…
— Типичное зазывалово перед выборами, — подал, наконец, голос Миха. Тетка обернулась. — Все так делают.
— Прав ты, мальчик, — покивала она. — Только, вот, начальство наше решило, что все обещанное в письме нам очень нужно, просто позарез. И неплохо бы нам, для блага своей родной компании, на которую трудимся не первый год… ну, в общем, взять и проголосовать массово за эту самую партию.
— В смысле? — похлопала глазами мать Михи.
— В смысле, единогласно, без вариантов, — пояснила тетка, после чего передернула покатыми плечами. — Иначе, сказал генеральный, будет нам всем очень и очень плохо, без поддержки останемся, а куда сейчас без поддержки-то?
— Ничего себе, — ошалел парень, решив все-таки присесть за кухонный стол. — А в письме этом, партийном, так и было написано, что «голосуйте за нас, иначе плохо будет»?
— Нет, — коротко ответила женщина. — Это наши начальники сами такой вывод сделали. В письме только золотые горы обещали, никаких угроз. Нам тест зачитали вслух, с выражением. Ничего такого в нем не было. Но руководство просто с катушек съехало. Всем, говорят, голосовать единогласно, потому что партия — наша опора и поддержка.
— Но это же бред! — удивился Миха. — Вот были бы доказательства…
— Бред, — согласилась тетка. — Вот только среди наших, когда мы по кабинетам расползлись, слух пошел о том, что тех, кто проголосует за какую-нибудь другую партию, на следующей же неделе уволят. Просто паника началась.
— И что, тебя уволили? — с ужасом ахнула мать.
— Не уволили, — тихо сказала ее сестра. — Я за «ЛДПР» не голосовала…
Миха уставился на свои руки, лежащие на столе, не отрывая от них глаз несколько секунд».
Точно так же он сидел и смотрел, уйдя из дома в район Чистых прудов, ни смотря на то, что на улице с каждым часом становилось все темнее и холоднее. Вокруг него зажглись фонари, освещая желтым светом пустые скамейки. Парень старался не размышлять об истории, которую рассказала тетка, и уж тем более не желал анализировать ее поведение. Истории о том, что руководители каких-то бюджетных организаций заставляли, под угрозой увольнения, голосовать своих работников четко определенным образом, ходили по Интернету. Лично Михе не представили ни одного доказательства такого шантажа, только красочные, ужасающие рассказы несчастных очевидцев. Сетевое сообщество в ответ на такие сведения окончательно сошло с ума, призывая людей плевать в лицо представителям партии, своим начальникам и прочим шантажистам.
По мнению самого Михи, советовать что-либо кому-то в подобной ситуации смысла не было. Вопрос был не в том, наградит ли заведующая отделом какого-нибудь государственного учреждения пощечиной наглого представителя партии или своего начальника за то, что он посмел намекнуть на недобровольное голосование, или вытащит пистолет и всадит пулю ему в глаз. Корень проблемы лежал не в способе выражения своего протеста, а в выборе каждого конкретного человека, выражать ли этот протест вообще, или промолчать. Парень тогда задумчиво кинул взгляд на собственную тетушку. Она сидела в своей трикотажной кофте, всю жизнь проработавшая на одной работе, благодаря которой ей удалось поставить на ноги двух дочек возраста Михи в отсутствие мужа. Да, работа — не сахар. Да, премий не часто дождешься, но они есть, так же как есть уверенность в завтрашнем дне, в зарплате каждый месяц и каких-никаких социальных льготах. Сколько у нее там уже в пенсионном фонде накоплено? Миха знал, что тетка недавно присоединилась к очередной программе по увеличению количества накоплений на старость. Одним словом, человек живет и старается.
