Альфонсо Микельсен - Избранные
Бедная Ольга! Что она сейчас делает? Кого обманывает своими «невинными» разговорами? Иногда я испытывал непреодолимое желание вновь увидеть ее и сказать, что мне многое известно о ее жизни и что не следовало бы ей так жестоко обходиться со мной.
XV
С момента, когда мисс Грейс потребовала, чтобы я покинул ее пансион, у меня началась совершенно новая жизнь — жизнь отверженного. Правда, протекала она с не меньшим напряжением, чем та, которую я начал, намереваясь покорить загадочные для меня джунгли.
— Встретимся завтра в три часа в конторе Переса, — предложил мне Лаинес, когда я позвонил ему на следующий день после всего происшедшего. — То, о чем нам придется говорить, не следует доверять телефону. Я предпочел бы, чтобы вы не приходили более ко мне в контору. Вы ведь понимаете…
Я понял, что мое присутствие для него нежелательно. Мне не оставалось ничего иного, как сказать:
— Прекрасно.
За несколько минут до того у меня был разговор с Пересом, который заявил мне:
— Дон Диего желает переговорить с вами по поводу дела с «черными списками». Я тоже подумаю, чем могу вам помочь. Договоритесь о встрече с Лаинесом у меня и приходите на полчаса раньше.
Я направился в контору Переса, полный радужных иллюзий. «Друзья придут мне на помощь», — говорил я себе, вспоминая случай с генералом Бельо. Ла Кабрера — самое могущественное, что есть в стране — поможет прояснить мое положение.
Я уже начал подумывать, каким образом ответить на столь несомненные проявления дружбы, про себя продолжая начатый монолог: «Перес никогда не брал с меня гонораров в надежде, что мы создадим совместную фирму. Проект этот еще не осуществлен, и я сам займусь каким-либо предприятием, как только закончится нелепая история с „черными списками“. А пока что я подарю Мерседес лошадь, о которой она так мечтает. И тогда мне не придется призывать Переса к исполнению супружеского долга, отвлекать его от дел. И Мерседес получит огромное удовольствие».
Придя в контору, я застал адвоката за обсуждением с коллегой какого-то запутанного юридического дела. Мне, к счастью, удалось еще немного передохнуть в ожидании, пока он меня примет. Как всегда, Инес, секретарь адвоката, выполняла обязанности хозяйки дома, пока я сидел в ожидании приема.
— Я видела в газетах фотографии устроенного вами в клубе «Атлантик» праздника, — говорила она. — Наверное, праздник был прекрасным, судя по тому, что о нем говорят буквально все. У вас здесь так много друзей, сеньор К., и все вас глубоко уважают. Не так ли?
— Не все, Инес, — ответил я, улыбаясь. Мы старательно обходили болезненную тему.
— Дружище! — воскликнул, входя, Перес. — Вот незадача! Каким образом вас внесли в проклятый «черный список»? В обществе все говорят об этом, и все единодушно считают величайшей несправедливостью. Вы-то сами находите объяснение?
— Нет. Не нахожу. Я беседовал с Мьюиром, который заявил мне, что ничего сказать не может. Что это — военная тайна.
— Так-таки ничего и не сказал? Даже не назвал того, кто обвиняет? И не сказал, в чем обвиняют?
— Ничего не сказал. Оказывается, безопасность Соединенных Штатов зависит от того, чтобы я ничего не знал. Так Мьюир по крайней мере дал мне понять. Их интересует не справедливость, а победа, и в конце концов они по-своему правы. Война есть война. Как вы думаете, что я могу предпринять в моем положении?
— Не знаю. Думаю, нам следовало бы проконсультироваться с Бететой, ведь он еще и адвокат, хотя занимает пост дипломата. Тем более что он тесно связан с американским посольством. После разговора с доном Диего Лаинесом мы могли бы отправиться обедать ко мне домой и обо всем переговорить.
— А Лаинес? Что он думает обо всем этом? И чего он хочет?
— Он придет, чтобы переговорить относительно выборов правления «Ла Сентраль», которые намечены на послезавтра. Дело в том, что в список кандидатов директивного совета ваше имя теперь внесено быть не может. Это поставит под угрозу будущее фирмы.
— Я все прекрасно понимаю. И без всяких раздумий первый освобождаю предназначенное мне место.
В этот момент прибыл Лаинес. Его тут же поставили в известность о моем решении.
— Я потрясен… — начал Лаинес. — Никто не может объяснить, почему вас внесли в чертов список… — Он говорил очень медленно и по окончании каждой фразы прикрывал веки, будто молился. — Все совершенно необъяснимо, вы ведь никогда не говорите о политике. Таким образом, никто не может вас обвинить, заявив: «Сеньор К. допустил неосторожность…» Говорю вам: я потрясен!
— Благодарю вас. Я как раз сказал сеньору Пересу, чтобы меня исключили из списка членов правления «Ла Сентраль». Мне не хотелось бы, чтобы вы испытывали трудности…
— Как вас отблагодарить! Вы всегда так здраво смотрите на вещи! Как жаль, что мы не можем рассчитывать на ваше сотрудничество. Хочу заверить вас, что, как только ваше положение прояснится, вы немедленно будете введены в правление фирмы.
Больше говорить было не о чем, но Перес, всегда дотошный, затронул еще один вопрос:
— Нам надо продумать, кто же будет выступать от имени сеньора К. и представлять его акции, — сказал он.
— Даю вам полное право найти любого человека, который представлял бы меня. Однако мне кажется вполне логичным, чтобы это был сеньор Лаинес.
— Нет, уж лучше пусть будет сеньор Перес, тем более он адвокат, и в случае дискуссии…
Мы договорились, что Перес составит доверенность от моего имени и будет представлять меня. Было поздно. Мы вышли все вместе и направились к нему домой. Мне было приятно, что мои друзья отнеслись ко мне так доброжелательно. Мысль Переса о консультации с Бететой показалась мне великолепной. Когда мы прибыли к Пересу, к нам немедленно присоединилась Мерседес и приняла горячее участие в нашем разговоре. Правда, ко всей этой истории она отнеслась менее объективно, точнее, с более «дамских» позиций.
— Я же вам говорила про этих американцев, а вы не хотели мне верить. Теперь вы убедились, что они ни с кем не считаются?
Сеньора Переса, видимо, весьма обеспокоила точка зрения его супруги на мою проблему, поэтому он резко оборвал ее:
— Не следует заниматься никакими демонстрациями. Что ты скажешь на то, чтобы посоветоваться по этому поводу с Бететой?
— Мысль сама по себе великолепна, однако не следует питать больших иллюзий. Бетета из тех, кто провожает своих друзей до кладбища, но в могилу с ними никогда не ляжет.
— Что вы хотите этим сказать? — спросил я, заинтригованный ее словами.
— Никто не желает осложнять отношения с американским посольством. Если вас захотели проучить, то Бетета может помочь вам лишь при условии, что сам не попадет в круг нежелательных. Но если Бетете скажут, что ему не следует вмешиваться, он не пошевелит и пальцем.
— Что вполне логично, — ответил я вслух.
— Вы не хотите понять одного, — продолжала Мерседес. — Вы требуете исключения сеньора Б.К. из известных списков от тех же лиц, которые его сами в эти списки внесли! Вы думаете, что информация, направленная против сеньора Б.К., прибыла из Вашингтона? А может быть, наоборот: она была направлена отсюда в Вашингтон, чтобы он и там был включен в списки лиц, подозреваемых в шпионаже в пользу нацистов? Не заблуждайтесь! Естественно, это инициатива посольства Соединенных Штатов. И так же естественно, что посольство будет последним, кто сообщит в госдепартамент о совершенной ошибке.
Аргументы Мерседес заслуживали внимания.
— Но все это не затрагивает суть вопроса. Почему же все-таки сеньор Б.К. был занесен в «черные списки»? — спросил Перес.
— А вот это — не самое главное, — ответила Мерседес. — Мне кажется, что Мьюир стремится любым способом оправдать свой образ жизни «плейбоя» и прожигателя жизни. Поэтому ему очень важно сейчас объявить, что он «раскрыл дело сеньора Б.К.» благодаря своим связям в высшем свете. Он хочет стать здесь незаменимым сотрудником посольства, чтобы его не отправили на фронт.
— Вот это да!
— Но это самый вероятный вариант. Ведь гораздо лучше находиться в клубе «Атлантик», чем на «Холме смерти» острова Гуадалканал[21]. Единственное, чем он может удержаться здесь, так это «сенсационными открытиями» вроде «дела Б.К.». Человек из высшего света, как вы, богатый, с такими связями — это первоклассная добыча.
— Но что же Мьюир мог «открыть»? — снова спросил Перес.
— Ничего! — отрезала Мерседес. — Но когда я увидела ваше имя в «черном списке», я тотчас вспомнила, как мило он болтал с вашим кузеном Фрицем в Фусагасуге. Я сразу подумала: «черные списки» и имя сеньора Б.К. — все это связано и с Фрицем, и с компанией «Ла Сентраль».
Мне бы и в голову никогда не пришло подобное подозрение! Фриц — инициатор занесения меня в страшный список? Я не мог поверить этому. Мы действительно какое-то время находились в плохих отношениях, но наша враждебность никогда не доходила до того, чтобы у него появился повод нанести мне такой удар. Сделать из меня врага!
