Александр Беляев - волчья жизнь, волчь законы...
– Ну-ка, покажи цыгарки?
Дробышев достал из кармана купленную пачку. Другой у него не было.
– И давно ты став курыты «Winston»? – внимательно глядя на него, насмешливо сказал Нытик.
Дробышев молчал. Ему нечего было сказать в своё оправдание.
– Кому цыгарки нэс?
– Не скажу, – насуплено сказал Дробышев.
– Напэвно, Куриленко послав?
– Нет, не он.
– А хто?
– Не скажу.
Старшина, понял, что Дробышев не собирается ему сдавать «дедов», не стал настаивать. Остальную дорогу они шли молча.
…В дивизии они разошлись. Старшина, велев Дробышеву идти в казарму, сам пошёл к жене, которая работала в строевой части, заместителем у капитана Загородного. Вернувшись в казарму, Дробышев рассказал «дедам» о своих приключениях. Он думал, что его за это накажут, но Стецко спокойно сказал:
– Ладно, бывает. Завтра купишь другую. Главное, не вздумай стукнуть ротному.
После ужина ротный вызвал Дробышева в каптёрку. На столе у него лежала знакомая нераспечатанная пачка «Winston».
– Товарищ капитан, рядовой Дробышев по вашему приказанию прибыл!
– Иди сюда. Присаживайся, – ротный, указав глазами на табуретку, вынул изо рта окурок и, вдавив, потушил его в банке из-под шпрот.
Дробышев сел напротив стола. Молча ждал.
– Ну… рассказывай, кто именно из дедов отправил тебя за сигаретами? – капитан Иголка глядел на солдата пронзительно и сердито.
Дробышев, уперев взгляд в пол, насуплено молчал.
– Я тебе даю слово, о нашем с тобой разговоре никто не узнает. Эта информация мне нужна для себя.
Иголка для себя уже решил заранее, что старослужащего, пославшего сегодня Дробышева в самоволку, отправит на «дембель» в последнюю очередь, под самый Новый год.
– Извините, товарищ капитан, не скажу. Я – не стукач.
– Слушай, что вы все на фене общаетесь? «Стукачи», «шакалы», «куски»… Это ж язык уголовников!
Дробышев насуплено молчал.
Разговор продолжался ещё минут пять, но ротный так ничего не добился.
– Ладно, иди.
Впрочем, в информаторах капитан Иголка недостатка не испытывал. Ему постоянно «подстукивали» Найда и Штырба, Рудый и Комари.
Глава 24
Каждое воскресенье после завтрака личный состав батальона водили в клуб. Обычно по видеомагнитофону крутили какой-нибудь фильм, в основном американские боевики, или проводили какое-нибудь мероприятие.
Здание клуба было старое, требовало серьёзного ремонта. На потолке желтели ржавые разводы, местами осыпалась штукатурка. На стенах в двух местах были тонкие трещины, кое-где отлупилась краска. Устойчивый держался запах сырости. Полы были досчатые, старые.
Однажды капитан Черноситов, заместитель командира РМО по воспитательной работе, решил прочитать лекцию из гражданского права на тему вступления в наследство.
Капитан Черноситов заметно выделялся среди офицерского состава части. Он был единственным из офицеров, кто решил получить второе высшее образование. Окончив в свое время военное училище, Черноситов отслужил в Армии около десяти лет. Он видел, что гражданское общество относилось к Армии, мягко говоря, не совсем уважительно. Точнее не само общество, а гражданская власть. Прежде всего, это выражалось в том, как власти проявляли заботу о социальной защищенности офицерского корпуса своей армии: жалование оставляло желать лучшего, квартирный вопрос после 1991 года решался крайне плохо, гражданские журналисты, в основном представители либеральной прессы, военных постоянно поливали грязью, костерили на чем свет стоит, обвиняя во всех смертных грехах, мусолили тему «дедовщины».
Когда в Говерловске в державном университете открылся юридический факультет, Черноситов, посоветовавшись с женой, решил поступать туда на платное отделение. Однако его идея о втором высшем образовании не нашла поддержки у руководства части. Заместитель командира по воспитательной работе отказался подписать ему рапорт, командир части подполковник Симоненко спросил:
– Алексей Алексеевич, а зачем вам это нужно?
Тем не менее, Черноситов добился-таки разрешения, согласовав это вопрос с командиром дивизии.
Он был студентом второго курса, когда сняли подполковника Симоненко и перекинули с другую часть, а на его место назначили офицера из Мукачево майора Самовалова.
Самовалов при знакомстве с Черноситовым сразу сказал:
– А я напротив… разделяю и одобряю ваш выбор учится. Учится никогда не поздно. И никогда нелишне. Если б у нас в части все офицеры были такими сознательными как вы!.. Так что, Алексей Алексеевич, – пожимая руку, сказал Самовалов, – учитесь на здоровье. Я никаких препятствий со своей стороны оказывать вам не буду и всецело на вашей стороне. Единственно, хотел, чтоб вы иногда организовывали для солдат лекции на правовые темы.
Капитану Черноситову мысль командира о лекциях понравилась. Подготовив тему «Наследство», он выступил с ней перед солдатами. Закончив лекцию, спросил:
– У какого какие будут вопросы?
– У матросов нет вопросов, – буркнул с задних рядов Куриленко, и, склонив голову к уху соседа (это был Ким), тихо сказал: – Херню тут нам какую-то втирал. Лучше б мы «Терминатор-2» посмотрели.
Закрыв папку, Черноситов поднялся, вышел из-за стола, одернул полы кителя.
Черноситов был среднего роста, стройный, подтянутый офицер с пшенично-русыми волосами.
– Быть может, вы недооцениваете роль права в жизни современного общества. Но чтобы вам было лучше понятно, я приведу простой пример. Из жизни, – добавил он. – Когда я был курсантом военного училища, летом в конце третьего курса с моими сослуживцами приключилась такая история…
Дело было в июне. В один из выходных дней, на берегу реки… одна девушка, точнее не девушка, а уже женщина, хотя ей было только семнадцать лет, отдалась одному из курсантов моей роты.
Куриленко и Ким навострили уши. Вдовцов, толкнув локтем в бок задремавшего Сидора, шепнул:
– Слушай историю.
Начало рассказа Черноситова заинтриговало солдат.
Капитан между тем продолжал:
– Обычная история, казалось бы… Она отдалась ему по согласию, а потом сказала ему: «Дорогой, мне мало. Я еще хочу!»
Лица солдат оживились. На губах у некоторых появились улыбки. Где-то с задних рядов раздались смешки.
Пух, радостно блестя глазами, сказал убывшемуся Наде:
– Меня бы туда…
Черноситов со спокойным лицом продолжал:
– Одним словом, она попросила курсанта, чтоб он, если больше не в состоянии, привёл с собой на помощь кого-нибудь из приятелей.
– Она что групповухи захотела? – улыбаясь, с задних рядов басовито спросил рядовой Буреломов.
– Встать! – спокойно приказал Черноситов.
Буреломов смущенно приподнялся.
– Постой, вот так и послушай! – сказал Черноситов, строго посмотрев на него маленькими синими глазами. – И впредь не перебивай офицера. Так вот… продолжаю рассказ… Этот курсант привел с собой еще троих человек. Всех их девица по нескольку раз приняла по кругу. В казарму они вернулись довольные и долго рассказывали нам во всех подробностях и прочее… Но… в это же время… эта девица… вернулась домой… вся в слезах… рассказала родителям, что ее изнасиловали четверо курсантов. Они обратились в милицию. Там… по факту изнасилования несовершеннолетней… группой неизвестных лиц… по предварительному сговору… было возбуждено уголовное дело.
– Вот, сука! – злобно шепнул Куриленко. – Я бы эту мразь за это замочил!
Солдаты, затаив дыхание, слушали Черноситова. Всем было интересно, чем завершится история.
– Согласно уголовного законодательства… за изнасилование статьей 117 Уголовного Кодекса предусматривается срок «от трех до семи лет»… Но согласно третьему пункту этой же статьи, за изнасилование несовершеннолетней, или изнасилование, совершенное группой лиц, назначено наказание в виде лишения свободы на срок «от пяти до пятнадцати лет»… Какого вам?
– Обалдеть! – поразился Вдовцов.
Арбузов был более сдержан. Он ничего не говорил, только сидел, облокотившись на деревянную спинку переднего стула, и внимательно смотрел на Черноситова.
– Для вашего сведения… Изнасилование – прокурорская статья. То есть расследованием этого преступления занимается прокуратура, а сотрудники милиции, и в частности, уголовного розыска, только собирают предварительные данные и доказательства. Потерпевшую в сопровождении родителей отвезли на судмедэкспертизу. Судмедэкспертиза зафиксировала вещественные доказательства, какие именно, я деликатно промолчу, а вы, я думаю, догадались сами… В понедельник утром… потерпевшая с родителями… пришла на прием к начальнику военного училища… и изложили обстоятельства вчерашнего дня…
Потом эту девицу в сопровождении сотрудников милиции, ее родителей… заместитель начальника училища по воспитательной работе водил по ротам. И наконец ее привели к нам в роту… И она опознала четырех своих вчерашних «насильников»… Итог, – сообщу вам сразу, – их не посадили…
