Артур Кангин - Запах денег
Мотя располнел, подобрел, ходит барином.
Когда же он приезжает оттянуться на Гавайи, когда бежит по золотому песку за своей очередной любовницей, загорелой и сильной, то на его груди подпрыгивает не крестик, а тот заветный рублик.
Мотя знает, что если прижмет судьбинушка к стенке, то стоит потереть милую денежку, и приключится Тимурка. А уж тот из любой передряги вытащит, икоркой откормит, шампанским отпоит.
Кстати, историю жизни Тимурчика, точнее, её окончание, он теперь бы с наслаждением выслушал.
Чисто по-родственному.
Хороший ведь парень!..
ПЕРЕХВАТ № 2
Капсула 1. БИЛЕТ В МИЛЛИОН ДОЛЛАРОВ
Одним летним вечером, после доброй баньки и доброй же чарки водки, заспорили два друга — директор плодоовощного рынка Алексей Червяков и президент сети магазинов интимных товаров Альберт Зигмайтулин о том, сколько простому человеку достаточно денег для счастья.
— Сто тысяч грин! — чуть заикаясь, настаивал Алексей Червяков. — И уже человек как птица. На взлёте!
— Сто мало! — слегка отрыгивая молодым барашком, убежденно высказывался Альберт Зигмайтулин. — Тут миллион нужен.
Как раз в это время мимо окон элитной баньки проходил городской бомж, живописец постмодернист, Митрофан Махно.
Одет он был чудовищно.
На левой ноге у него был разбитый башмак от фирмы “Sony”, а на правой разжеванная спортивная туфля от “Panasonic”.
На грязной майке у него что-то было написано о бульонных кубиках. Кажется, по-арабски.
Про штаны лучше и не упоминать. Гнусные, позорные штаны. Такие штаны только бросают тень на приличных россиян.
— Вот на этом босяке и проверим! — воскликнул воротило базарных дел Алексей Червяков.
Он достал из потайного кармана плавок 100 долларов и стремительно пририсовал еще четыре нуля.
— Вот тебе и 1.000.000! — хохотнул Червяков.
— Лёха, ты чо делаешь? — похолодел Зигмайтулин. — За подделку казначейских билетов, знаешь что? Вилы!
— Ничего, — чуть нахмурился г-н Червяков. — У нас вся страна на фуфелах держится. — И крикнул в окно. — Махно, тяпнуть хочешь?
— А то ж! — простодушно сощурился Махно.
2.Через полчаса, покачиваясь от хмеля и счастья, из баньки вышел Митрофан Махно.
В грязной ладони у него был крепко зажат билет в 1.000.000 $.
“Ну?! Что?! Нет счастья на земле?! — внутренне пел Махно. — Есть! Вот оно! У меня в кулаке!”
Митрофан отправился в магазин красок и кисточек, выбрал самое дорогое, не китайское какое-нибудь, а бери выше, Генрихия, Гонконг!
Когда он продавцу протянул миллион зеленых, тот только мельницей замахал руками:
— Ничего, г-н Махно, как-нибудь отдадите потом.
Пошел Митрофан домой рисовать.
Рисует, рисует.
И каждая картина у него получается лучше прежней.
Лучше и лучше, лучше и лучше.
Мастерство просто на дрожжах растет.
Последние полотна живописец Махно так назвал — “Герника”, “Сикстинская мадонна” и “Мона Лиза”.
Не мешкая, решил Махно выставку организовать, да вспомнил, что у него приличного костюма нет. Рванина одна.
Отправился Махно тогда в самый дорогой бутик Москвы “Седьмой глаз”.
Выбрал себя тройку с бриллиантовой бабочкой, рубашку “а ля рюс”, красные полусапожки из кожи новозеландского кенгуру.
Протянул он продавцу свой заветный билет, а тот на него лишь руками замахал:
— Позже отдадите, г-н Махно!
3.Через пару лет фамилия Махно гремела уже на всю страну.
Правда, от постмодернизма художник отказался, и перешел к суровому реализму.
Стал на действительность он смотреть без страха, слегка выпуча глаза, и почти не мигая.
Мишек стал рисовать.
Медведей!
Медведицу с двумя медвежатами на бревне видели?
Его картина.
“Утро в сосновом лесу” называется.
Продаваться Митрофан Махно стал замечательно.
Денег дома — куры, и те, не клюют.
В туалете — унитаз из чистого золота.
В Манеже, неподалеку от Красной площади, удачливый творец свою галерею открыл.
И попасть в оную можно только за очень большие деньги.
Банкноту же в 1.000.000 $ народный художник Махно так и не разменял, не пришлось как-то.
Все хорошо, и даже замечательно, только позавидовали ошеломительной славе Махно собратья художники, настрочили цидулю, наслали псов из налоговой полиции.
Митрофан, хоть и чист был, ан понимал, что и у него накопать можно.
Было бы желание!
Вот и решил он дать фуфел в 1.000.000 $ налоговикам в зубы.
Что это фуфел, подделка, мираж, Митрофан уж давно смекнул.
Не дурак же!
Налоговики с калашниковыми и в масках, сначала радостно выхватили полновесную банкноту.
Сопутствующей группе захвата, полковник ФСБ Анатолий Звягинцев, даже откусил кусочек оной и слегка пожевал.
Пожевал и покраснел, как бурак.
— Банкнота-то, мать вашу, — выругался герой всех внутренних войн и отец троих несовершеннолетних детей, — никак поддельная?!
— Что вы! — ахнул Махно.
— Взять его! — рявкнул полковник. Он после чеченских бандитов больше всего фальшивомонетчиков ненавидел.
4.Месяца три, вопреки неодобрительному гулу международной правозащитной общественности, Митрофан Махно просидел в Лефортово.
Давал показания.
Когда же всё выяснилось, его место на нарах заняли директор плодоовощного рынка Алексей Червяков и президент сети магазинов интимных товаров Альберт Зигмайтулин.
Во время отсидки в тюрьме в Митрофане Махно свершился душевный переворот.
“Не хорошо быть богатым! Подло!” — все время бормотал про себя слегка обезумевший Митрофан.
И тогда он решил продать свои живописные шедевры, галерею на манеже, квартиру на Лубянке с золотым унитазом, а наличность перевести в сиротские приюты.
А самому вернуться на горькую стезю постмодерниста-передвижника.
5.Сказано — сделано.
Стал он бродить по Красной площади, да всё изображать в виде квадратов.
И Спасскую башню, и Лобное место, и даже прогуливающегося с небольшим мопсиком Президента РФ.
Так и получалось у него, Президент — большой квадрат, мопсик — поменьше.
Тут, на беду, мимо горемычного творца, проходил полковник Звягинцев со своей группой захвата в шерстяных масках.
Посмотрел он кубистские полотна, и побагровел как бурак.
— Никак он, подлец, Президента с евойной псинкой за квадраты почитает?! Взять его! — скомандовал он своим молодцам.
Опять посадили Махно в Лефортово, прямо в камеру к директору рынка Алексею Червякову и бизнесмену интимщику Альберту Зигмайтулину.
— Зачем ты нас кладанул? — чуть заикаясь от гнева, спросил Митрофана Червяков.
— Дай-ка я его пришью! — предложил Зигмайтулин.
— А вы сами хороши, — обиделся Махно. — Зачем мне было фуфел толкать?
Все задумались.
Вдруг, гремят ржавые запоры, а на пороге камеры вырастает бравая фигура полковника Звягинцева.
Все, братья-кролики, — говорит. — Айдайте на свободу!
— В расход пустите, что ли? — чуть заикаясь, спросил Алексей Червяков.
— Я же сказал — на свободу! — во весь рот улыбнулся Анатолий Звягинцев. — В честь инаугурации очередного Президента РФ! Не рисуйте только, пожалуйста, фуфелы. Время теперя строгое! Не до шуток-с!
6.И время, действительно, наступило, хотя и строгое, но замечательное.
Очень быстро Алексей Червяков, победив азербайджанскую мафию, прибрал к своим рукам все подмосковные рынки, фантастически снизив цены на инжир и свёклу.
Альберт Зигмайтулин, этот парнишка, быстро разнюхал что чего, закрыл сеть интимных магазинов, и перекупил у армянской диаспоры московский Центр просветления Хабборда, с многомиллионным оборотом и филиалами в каждой деревне.
Митрофан же Махно опять художником реалистом стал, правда, с небольшим модернистским оттенком.
Даже фамилию сменил.
Теперь он не Махно, а Шишкин.
Митрофан Шишкин.
Картину новую навоял.
“Гибель олигархов” называется.
На госпремию мужик лыжи навострил.
И, скорее всего, премию получит.
По слухам, из источников приближенным к Кремлю, Президенту картина понравилась.
Он лишь слегка на модернизм попенял.
Лиц олигархов не разобрать.
Начисто!
Все изображены с кубистским уклоном.
Но это ничего.
Митрофан исправится.
Свою же госпремию Махно обещал через газету “Коммерсант-Дейли” на реставрацию Музея милиции перевести.
Там теперь его фуфел в 1.000.000 $ хранится за пуленепробиваемым стеклом, да двумя головоломами в масках по бокам.
И эти меры предосторожности можно понять.
Фуфел-то вона какой!
