Роберт Фленаган - Черви
Адамчик уже ничего не чувствовал. Слезы заливали лицо, бежали по вискам и на лоб, капали на грязный пол. Ему казалось, что еще немного — и с ним случится то же, что и с Клейном. Больше не было сил. Есть же предел любому терпению. Где же правда? Почему он должен вечно страдать от несправедливости, издевательств и насмешек? То Магвайр, то Филиппоне, то еще какой-нибудь негодяй. Какие же после этого у него шансы попасть в выпуск? Когда он всем ненавистен, всеми презираем и гоним!
От этих горьких мыслей слезы бежали еще сильнее, рыдания, подступавшие к горлу, были безудержнее. Потеряв контроль, солдат всхлипывал громче и громче, захлебываясь слезами и слюной.
— Вот уж навязали сопливое дерьмо на мою голову, — услышал он над ухом голос Уэйта. — Совсем слюни распустил, слабак несчастный. Какого же ты черта не сидел тогда дома? У маменьки под юбкой? Чтоб тебя разорвало, сосунок паршивый. В солдаты, вишь, полез. А ну, заткнись сейчас же! Заткнись, говорю!
Тем временем Вуд осмотрел весь взвод. Магвайр останавливал для проверки даже парня, ползавшего по-собачьи. А тот представлял собой поистине жалкое зрелище — колени разбиты в кровь, каждое движение давалось с превеликим трудом, и там, где он проползал, на полу оставались красные пятна.
Деньги же так и не отыскались.
— Так, значит, скоты, никто не желает признаться, — снова обратился к взводу старший «эс-ин». — Ладненько. Так и запишем. — Подняв руки к поясу, он вдруг расстегнул пряжку и снял широкий сержантский ремень. Отпустив зажим, передвинул тяжелую медную бляху до самого конца, затем передал ремень Вуду. — На-ка, держи. — И он показал солдату, как следует обернуть свободный конец вокруг кисти, чтобы ремень превратился в оружие. — А теперь начинай с первого отделения. Давай!
— Но, сэр…
Вскочив с рундука, Мидберри быстро двинулся по проходу в сторону Магвайра. Он еще не знал, что сделает, не решил, как лучше поступить, но был уверен, что на этот раз уж не отступит. Ни за что! Однако его неотступно преследовала мысль, что он не имеет права вот так, ни с того ни с сего, обрушиться на своего старшего. Даже не предупредив его, не дав возможности что-то сделать в ответ. Да и вообще, вправе ли он выступать против старшего «эс-ина», хозяина подразделения, на глазах у подчинённых? Ведь это же мятеж! Эта страшная мысль заставила его остановиться. Круто повернувшись, он пошел к двери.
— Сержант Мидберри!
— Мне надо позвонить, — Мидберри резко толкнул дверь, чуть ли не бегом бросился в сержантскую. Войдя, прошел к окну, пошарил за радиатором и вытащил оттуда новенькую полицейскую резиновую дубинку. Взяв оружие в руки, повернулся лицом к двери, ожидая Магвайра.
Старший сержант-инструктор вошел, пнув дверь ногой. Он первым делом поглядел на телефон, стоявший на письменном столе, затем обвел удивленным взором комнату. Взгляд его остановился на Мидберри, опустился на дубинку, вновь поднялся на помощника. Мидберри в упор смотрел ему в глаза.
— Эта ерунда тянется уже четыре часа. — Мидберри чувствовал, как он весь напрягся. — А мы так ничего и не добились. Я уверен, что мы и вообще ничего не найдем. Пустое дело — денег нет.
— Рано или поздно…
— И мне кажется, что Вуд все-таки не врет…
— Да ну его, дерьмо паршивое…
— Если бы он врал, мы бы почувствовали это. Скорее всего, он просто потерял деньги, а сам думает, что их у него украли…
Магвайр вытащил из кармана измятую пачку, отыскал в ней последнюю сигарету, сунул в рот. Пачку смял в комок и бросил в мусорную корзину. Закурил.
— Ну и что же?
— Надо кончать волынку. Последим пару дней, понаблюдаем. Может, что и всплывет…
— Я что-то не пойму, кто у нас тут решает — ты или я.
— Решаете вы. Но ведь мы уже толковали с вами об этом. Разговор шел об обыске, и я согласился. Однако сейчас уже ясно, что он ничего не дал. Так зачем же упорствовать? Может быть, теперь-то вы послушаетесь меня?
Магвайр зевнул.
— Мы же с вами работаем в паре, — продолжал Мидберри. — И вроде бы похоже, что сработались. Разве это не значит, что мы должны прислушиваться друг к другу?
— Ладно. Считай, что убедил. Пусть на этот раз уж будет по-твоему.
— Спасибо, — ответил Мидберри и в тот же миг понял, что совершил ошибку.
— А эта штуковина, — Магвайр кивнул на дубинку, — тебе все равно не помогла бы. Это уж будь уверен. Знаю, что говорю.
Мидберри передернул плечами.
— Меня ведь и не такие пытались брать на пушку, — продолжал штаб-сержант. — Да ничего у них не вышло. А в общем ладно уж. Иди, уложи их спать. Хватит на сегодня. А я пошел домой. Пока.
За Магвайром давно уже закрылась дверь, а Мидберри все еще молча глядел ему вслед. Положив конец дубинки на открытую ладонь, он тихонько прихлопывал ею, прислушивался. И только когда убедился, что штаб-сержант уехал, убрал дубинку на место.
Лишь теперь он почувствовал, как тяжело досталась ему эта долгая ночь. Понимал, что вроде бы впервые одержал верх, заставил Магвайра почувствовать силу чужой решимости. Даже это глупое «спасибо» и то, что Магвайр уехал, притворившись, будто бы устал, не могли умалить его пусть небольшую, но все же победу. Ведь ему вынужден был уступить один из самых образцовых морских пехотинцев. «Так кто же из нас все-таки трус?» — с торжеством подумал Мидберри.
Он прошел в кубрик.
— О'кей, парни, — крикнул он настороженно смотревшим на него солдатам, — быстро одеться, прибрать все и по койкам. Давай живее! Еще часок, пожалуй, можно будет соснуть, коль поторопитесь. Раз-зойдись!
Все то время, пока солдаты разбирали вещи и распихивали их по вещмешкам и рундукам, он сидел на краю стола для чистки оружия и громко объяснял им основные правила поведения на стрельбище. Даже пару раз пошутил. Солдаты уважительно посмеивались в ответ. Работали они быстро и старательно, в поведении их не было ничего враждебного, и сержанту вдруг подумалось, что, кажется, впервые за все время он сумел по-настоящему взять взвод в свои руки.
14
Когда Мидберри зашел на следующий день в лазарет, дежурный санитар сообщил ему, что у рядового Дитара сильно разбиты колени, в раны попала инфекция и его, очевидно, придется госпитализировать недели на две, не меньше. Выйдя из комнаты дежурного санитара, сержант не пошел к выходу из лазарета, а тихонько прошмыгнул по прохладному коридору в самый конец, туда, где находились палаты. У полуоткрытой двери он остановился и заглянул в комнату. Дитар, тот самый новобранец, что в памятную ночь ползал, воя по-собачьи, из кубрика в туалет и обратно, лежал, как принц, на белой госпитальной койке. Ноги его, замотанные бинтами, были вытянуты поверх чистой простыни, в руках он держал какой-то комикс.
Направляясь в лазарет, Мидберри собирался обязательно проведать солдата, поговорить с ним, выразить сочувствие. Сейчас же это намерение показалось ему просто нелепым. Что он скажет Дитару? И поймет ли тот его? К тому же Мидберри был в штатском, он чувствовал себя не совсем в своей тарелке и даже не был уверен, узнает ли его Дитар без сержантских нашивок. В ту ночь, когда новобранец ползал по казарме на четвереньках, Мидберри был рядом. И молчаливо наблюдал за расправой. Имеет ли он моральное право теперь выражать пострадавшему свое сочувствие? К тому же по милости сержантов Дитар на две недели выбыл из строя, отстанет по всем дисциплинам от своего взвода и, конечно, не сможет уже готовиться к выпуску вместе с ним. Так что у этого человека действительно не было никаких оснований желать встречи с младшим «эс-ином» 197-го взвода.
Выйдя на улицу и направляясь к стоявшей неподалеку старенькой машине, Мидберри снова задумался о том, правильно ли он поступил, приняв приглашение на обед у Магвайров. Это приглашение, надо признать, было для него полнейшей неожиданностью. Еще более непонятным было то, что он не отказался. И вот теперь он направлялся в самый дальний конец гарнизона, туда, где жили сержанты с семьями.
— Это моя жена придумала, — говорил тогда Магвайр. — Заявила мне, будто ей очень жаль тебя. Ну, что ты все время по столовым да кафе должен мотаться…
— Да ну, что вы… Нормально…
— А она здорово стряпает. С чего бы еще я наел себе такое брюхо? К тому же стадо наше сейчас на стрельбище, делать нам с тобой особенно нечего… Заходи в воскресенье… Ладно?
— Спасибо.
Магвайр нарисовал план, рассказал, как добраться, написал адрес…
— Так что-нибудь в тринадцать ноль-ноль. Добро?
— Добро. — Мидберри положил бумажку в карман, — В воскресенье.
Всю дорогу к Магвайрам он думал о том, что ему все же следовало отказаться от приглашения. Любые внеслужебные отношения с этим человеком, а тем более возможность перейти с ним на приятельскую ногу, неизбежно приведут к нежелательным последствиям и даже осложнениям. Он думал также, стоит ли рассказывать Магвайру о Дитаре. И еще пытался представить, что знает жена штаб-сержанта о его служебных делах.
