Рейнбоу Рауэлл - Звонок в прошлое
– Тогда ты знаешь: эти стружки одновременно мягкие и твердые. А если прижать их языком к нёбу, они дробятся и тают.
– Да.
– Снег – что-то вроде этого. Холодный, как лед, но мягкий. И легкий. В нем очень много воздуха. Вообще-то, снег бывает разным: и рыхлым, и слежавшимся. А сегодня он валит хлопьями. Это похоже на сахарную вату и на мокрые перышки. – (Джорджи засмеялась.) – Жаль, что тебя здесь нет, – сказал Нил. – Ты бы увидела снег, и тогда никаких бы объяснений не понадобилось. А спала бы ты в цокольном этаже на раскладушке.
Джорджи знала об этой раскладушке.
– Но я не люблю цокольные этажи.
– Наш бы тебе понравился. Он высокий, с окнами. И там есть настольный футбол.
– Настольный футбол – это здорово, – сказала Джорджи, забираясь под одеяло.
– В нашем помещении в цокольном этаже полно настольных игр.
– Я люблю настольные игры.
– Знаю… Ты уже в постели?
– Как тебе сказать?.. Да.
– Я так и думал. По твоему голосу понял. Ты когда ложишься, снимаешь не только одежду. Ты снимаешь что-то еще, что носишь в течение дня.
– Интересно что?
– Мне легче это ощутить, чем сказать… Днем у тебя задействовано все внимание. Тебе надо на многом сосредоточиваться. Ум постоянно включен.
– А когда ложусь, отключаю ум и превращаюсь в дурочку?
– Я так не говорил. Когда ты ложишься, ты можешь позволить себе быть такой, какая ты есть. Понимаешь?
– Мне нравится говорить с тобой по телефону, – призналась Джорджи. – И всегда нравилось.
– Всегда?
– Угу.
– Если бы ты была здесь, тебя положили бы спать в цокольном этаже. Я бы увидел, что пошел снег, и подумал бы, что ты обязательно должна его увидеть. Я бы тихонечко спустился к тебе…
– И нанес бы своей мамочке душевную травму. Судя по твоим рассказам, Маргарет не поклонница добрачных отношений.
– Я бы прошел совсем тихо… и совсем с другой целью. Я бы тебя разбудил, чтобы показать снегопад. Одолжил бы тебе свои сапоги и старое пальто.
– Лучше спортивную куртку с эмблемой твоей школьной команды.
– В ней ты замерзнешь, – возразил Нил.
– Это же гипотетический снег. Пусть будет спортивная куртка.
– Я в школе не входил ни в какие команды. Меня звали в секцию борьбы, но это не мое.
– Ну хорошо, борьбой ты не занимался, но куртка у тебя со школьных времен осталась.
– А знаешь, этот сценарий вполне может стать реальностью, – вдруг сказал Нил. – На Рождество будущего года.
Джорджи хмыкнула:
– А пока, как говорят на телевидении, давай сделаем прогон сценария. Разворачивай дальнейшие события.
– Итак, ты надела бы мои сапоги, спортивную куртку, и мы пошли бы на задний двор… Я тебе рассказывал, что уличных фонарей там нет. Помнишь? Зато можно увидеть звезды…
Джорджи хорошо знала этот задний двор. Она не раз бывала там, приезжая с Нилом в Омаху. Снега она так и не увидела, а звезды действительно были.
– Я бы смотрел, как ты знакомишься со снегом.
– Знакомлюсь со снегом? – удивилась Джорджи.
– Трогаешь его пальцами. Пробуешь на вкус. Он падает тебе на волосы и на ресницы.
Джорджи потерлась щекой о подушку.
– Чем-то похоже на фильм «Звуки музыки». Там была такая сцена.
– А когда ты порядком замерзнешь, я прижму тебя к себе. И снег, оставшийся между нами, будет таять.
– Нам надо чаще говорить по телефону.
– Согласен, – засмеялся Нил.
– Звонить друг другу из соседних комнат.
– Тогда нам стоит обзавестись мобильными телефонами, – сказал он. – Правда, они дорогие.
– Замечательная мысль, – согласилась Джорджи. – Но пообещай мне, что будешь отвечать на звонки.
– А с чего ты взяла, что я не буду отвечать?
– Не знаю… Подумалось.
– Потом я тоже замерзну и уже не смогу тебя согревать… а ты избалована теплом и солнцем… тогда мы вернемся в дом. Отряхнем снег и оставим наши мокрые сапоги в грязюшнике.
– Это еще что?
– Комнатенка такая. Там можно снять с себя все мокрое и грязное, чтобы не пачкать в доме.
– Как здорово у вас придумано!
– Традиции фермерского штата… Слушай дальше. Ты бы сильно замерзла, а белье, в котором ты спала, намокло бы от попавшего за шиворот снега. У тебя бы раскраснелось все лицо, а щеки даже задубели бы.
– Это становится опасным, – сказала Джорджи.
– Ничего опасного. Нормальное явление, когда походишь по морозу. И очень приятное.
– Как сказать.
– А я бы трогал и трогал тебя. Я ведь еще ни разу не трогал тебя замерзшую.
– Тебя зациклило на холоде.
– Меня зациклило на тебе, – возразил Нил, переходя на шепот.
– Не говори так, – прошептала Джорджи.
– «Так» – это как?
– Таким голосом.
– Чем тебе он не нравится?
– Сам знаешь. Говорить таким голосом – все равно что спросить: «Хочешь, я тебя соблазню?»
– У меня голос соблазнителя?
– Скорее соблазнительницы. Ты говоришь тоном распутной женщины.
– Джорджи, а почему я не могу тебя соблазнить? Ты моя девушка. Моя подруга.
Она сглотнула:
– Да, но сейчас я нахожусь в комнате, где прошло все мое детство.
– Джорджи, если ты не забыла, всего неделю назад мы с тобой вдвоем лежали в той комнате. И то, что там прошло твое детство, нам ничуть не мешало.
– Конечно… Однако и ты сейчас находишься в своей старой комнате…
«И по возрасту ты для меня совсем мальчишка». Джорджи не могла вести интимные разговоры с этим Нилом. Они виделись ей обманом ее Нила.
– Ты что же, вычеркнула из памяти все прошлое лето? – спросил он.
Джорджи улыбнулась и отвела глаза, хотя Нил и так не мог ее видеть.
– Лето Впечатляющего Телефонного Секса, – сказала она.
Конечно же, она помнила то лето.
– Да, – подхватил Нил. – У нас это называлось Летом Сексуальной Междугородней Связи.
Джорджи совсем забыла второе название, и оно заставило ее засмеяться.
– Я все помню, – сказала она.
Почти правда.
– Тогда что тебя останавливает?
– Я не могу сейчас заняться с тобой телефонным сексом. – Я целых пятнадцать лет не занималась телефонным сексом. – На мне мамочкино ночное белье.
Нил засмеялся. Настоящим, искренним смехом, что бывало крайне редко.
– Если ты пытаешься меня завести, говорю тебе, дорогая: меня заводят не тряпки, а твое тело.
– Но на мне действительно белье матери, – сказала Джорджи. – Долго рассказывать, но больше мне не в чем спать.
Она буквально слышала его улыбку.
– Джорджи, так в чем проблема? Сними его!
Нил…
Нил, Нил, Нил.
– Я тебе завтра позвоню. Точнее, сегодня, попозже.
– Подожди. Давай еще поговорим.
– Я совсем засыпаю.
Он засопел, возвращаясь к своему обычному заменителю смеха. Джорджи представила его голову, уткнувшуюся в подушку. Телефон зажат плечом… Нет! У него такая же трубка, а ее плечом не зажмешь. Мобильников у них тогда не было.
– Ну так и засыпай, – сказала она.
– Дошутишься. Я действительно засну, не повесив трубку.
– И не надо вешать. Я тоже засну. Мы даже во сне останемся на связи. А потом я проснусь и буду слышать твое дыхание. Затем твое пробуждение.
– И потом я буду объяснять отцу, что счет за десятичасовой междугородний разговор – это пустяки. Даже не так. Это особая романтика – не отключаться во сне.
Междугородний разговор. Мобильные телефоны как-то вытеснили это понятие.
– А это действительно романтично, – сказала она. – Такое ощущение, что я просыпаюсь в твоей голове, а ты – в моей.
– Я тебе позвоню, когда проснусь, – пообещал Нил.
– Не надо. Я сама позвоню. – (Он фыркнул.) – Не сердись, Нил. У меня нет персонального номера. Не хочу, чтобы опять кто-нибудь лез в наш разговор. Я сама позвоню.
– Жду твоего звонка, солнышко. Позвони сразу же, как проснешься.
– Я люблю тебя, – сказала она. – Я люблю тебя таким.
– Сонным?
– Открытым.
– Позвони мне прежде, чем начнешь одеваться, – сказал Нил.
– Я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю, – заплетающимся языком произнес он.
– Я по тебе скучаю, – сказала она.
Нил молчал.
У Джорджи закрывались глаза. Трубка поползла вниз. Джорджи схватила ее и снова прижала к уху.
– Нил, ты еще слушаешь?
– Хмммм…
– Я по тебе скучаю.
– Подожди несколько дней, – сонно пробормотал он.
– Спокойной ночи, Нил.
– Спокойной ночи, дорогая.
Джорджи дождалась, пока он повесит трубку, затем повесила свою и переставила желтый телефон на ночной столик.
Понедельник
23 декабря 2013 года
Глава 19
В первый раз Джорджи проснулась на рассвете. Причина была довольно забавная: на ней не было штанов от пижамы. Сначала это напугало ее, а потом позабавило. Укрывшись с головой, она попыталась вернуться в сон. Ей снилось что-то очень хорошее. Если не открывать глаз, может, она сумеет вернуться в тот же сон.
Она не помнила, когда ей было так тепло и уютно спать. С этой мыслью она засыпала. Возможно, «тепло» означало то же самое, что «люблю». Она любила Нила. Она всегда любила Нила. Интересно, когда она в последний раз говорила с ним шесть часов подряд? Только с ним. Возможно, сегодня ночью. Потом она заснула.
