Рейнбоу Рауэлл - Звонок в прошлое
– Потому что я тебя люблю.
– Я тоже тебя люблю. А сейчас мне пора звонить Нилу. – Джорджи подтянула шорты. Резинка в них ослабла, а завязок не было. – Спасибо, я пошла.
Возле комнаты Хизер она остановилась. Дверь была приоткрыта. Младшая сестра лежала на кровати в наушниках и пялилась в ноутбук.
Увидев Джорджи, Хизер вынула наушники:
– Привет, королева. Ты пришла рассказать мне какой-нибудь секрет?
– Окажи мне услугу, – попросила Джорджи.
– Смотря какую.
– Я ужасно хочу есть, но не могу идти через гостиную в таком виде.
– Да уж. Если папочка увидит тебя в мамочкином наряде, то получит душевную травму. На всю жизнь.
Хизер звала Кендрика папочкой. Ничего удивительного: ведь он ее вырастил. И потом, он не был старше ее всего на три года.
– Скорее я получу душевную травму на всю жизнь, – сказала Джорджи. – И почему у нашей матери все пижамы напоминают эротическое белье?
– Она очень чувственная женщина. Я знаю, поскольку она любит рассказывать мне об этом. – Хизер встала с кровати. – Что тебе принести? Всю запеканку я слопала. «Паппи-чоу» тоже. Там немного и оставалось. Хочешь, закажу тебе пиццу?
– Нет, – замотала головой Джорджи. – Меня устроит все, что ты найдешь на кухне.
– Кстати, ты могла попросить пижаму и у меня.
– Спасибо за предложение. Дай мне те, что не жалко. Я из них сварганю одну, которая на меня налезет.
– Скажешь тоже! У меня найдутся такие, что и на тебя налезут.
– Хизер, потом поговорим. Пожалуйста, сходи за едой, а я спрячусь у себя.
– Ну как, поговорила с Нилом?
– Да, – улыбнулась Джорджи.
– И сразу легче стало, правда?
Джорджи кивнула:
– Слушай, я действительно хочу есть.
Хизер принесла ей яблоко, три куска мягкого сыра, упакованного в пленку, и большую бутылку мексиканской колы. Пожалуй, Элис в этой ситуации оказалась бы смышленее.
– Позвони Нилу, – сказала Хизер. – Хочу с ним поздороваться.
– Там уже второй час ночи. Все спят.
– Ну да. Там же другой часовой пояс.
Джорджи развернула пленку и взялась за сыр.
– Спасибо, сестренка. Я тебя, наверное, от чего-то отвлекла? – спросила она, деликатно намекая Хизер, чтобы та шла в свою комнату.
– Ты можешь намазать яблоко сыром. Будет как яблоко в карамели.
– Сыр и близко не напоминает карамель.
– Ну позвони ему, – не отставала Хизер. – Я хочу с ним поздороваться.
– Нет.
Это чудо, что ее мать не успела ничего испортить, вклинившись в разговор. Но допускать к телефону Хизер было еще опаснее.
– Почему нет? – спросила Хизер.
– Ты знаешь почему.
– Нет, не знаю.
– У нас свой… семейный разговор.
– Развод обсуждаете?
– Нет.
– Значит, телефонный секс?
– Нет, – поморщилась Джорджи.
– В мамочкином наряде у тебя точно никакого телефонного секса не получится.
– Хизер, я могу поговорить со своим мужем наедине?
– Конечно. Но вначале я с ним поздороваюсь.
Джорджи попыталась открыть бутылку с кока-колой.
– Слушай, у тебя в комнате есть открывашка?
– У меня она во рту.
Хизер впилась в пробку зубами.
– Перестань! Зубы испортишь!
Хизер драматично вздохнула и протянула бутылку старшей сестре. Джорджи попыталась повторить ее маневр, но с большей осторожностью.
В это время зазвонил желтый телефон.
Раньше, чем Джорджи успела отреагировать, Хизер схватила трубку и закричала:
– Привет, Нил!
Джорджи отбросила бутылку и кинулась к сестре, чтобы отобрать у нее трубку.
– Это Хизер… Да, Хизер.
– Хизер, я тебя сейчас прибью, – прошептала Джорджи. – Отдай трубку.
Хизер сложилась «ежиком». Одной рукой она отпихивала Джорджи, другой прижимала к уху трубку. Она торжествовала. Но очень скоро это выражение сменилось откровенным замешательством. Хизер бросила трубку. Джорджи столкнула сестру с кровати.
– Нил, это ты? – спросила Джорджи.
– Да.
Чувствовалось, он смущен не меньше, чем Хизер.
– Подожди минутку.
Хизер стояла посреди комнаты, скрестив руки и выпучив глаза.
– Это не Нил, – прошептала она.
Хотя бы догадалась не орать во все горло.
– Нет, это Нил, – шепотом возразила Джорджи.
– Тогда почему он не знает, кто я такая?
– Ты так рявкнула, что сбила его с толку.
– Голос этого человека не похож на голос Нила.
– Хизер, клянусь тебе…
– Ты завела роман. Боже мой, ты завела роман. Теперь понятно, почему Нил тебя бросил.
Джорджи подбежала к ней и заткнула ей рот ладонью. Глаза Хизер округлились. Похоже, она была готова зареветь. Только этого еще не хватало!
– Хизер, клянусь тебе, я ни с кем не заводила романа. Неужели ты мне не веришь?
– Поклянись своей жизнью, – потребовала Хизер.
– Клянусь своей жизнью.
– И жизнями Элис и Нуми.
– Не требуй от меня таких клятв. Это чудовищно.
– Чудовищно, когда ты врешь.
– Хорошо. Я клянусь.
Хизер поджала губы:
– Джорджи, я же знаю, что это не Нил. Что-то тут не так. Я чувствую. Женская интуиция.
– Ты еще не женщина.
– Не говори глупостей. По возрасту я уже могу в армию записаться.
– Хизер, я тебя очень прошу, иди к себе! – взмолилась Джорджи. – Мне нужно поговорить с Нилом. А с тобой мы это обсудим завтра утром.
– Ну ладно…
Джорджи вытолкнула сестру из комнаты и закрыла дверь. Сердце бешено колотилось. Надо возобновить занятия йогой… или чем теперь занимаются. Может, пойти на фитнес. Джорджи попыталась вспомнить, когда она в последний раз была в спортивном зале. Наверное, пока у них не было детей. С рождением Элис спорт закончился. Как назло, дверь ее комнаты не имела врезного замка. Даже задвижки не было, потому что материнские мопсы обожали приходить сюда и спать на кровати.
Джорджи взяла трубку и осторожно спросила:
– Нил, ты слушаешь?
– Да. Кто это со мной говорил?
– Хизер… Моя двоюродная сестра.
– Зачем же тогда твоя мать назвала младшую дочь этим именем?
– Оно ей всегда нравилось. Она давно решила: если у нее будет вторая дочка, назовет Хизер.
– Странно. Она что, приехала к вам на Рождество?
– Да.
– И еще кто-нибудь из родственников?
– Нет. Только Хизер.
– Не знал, что у тебя есть двоюродная сестра.
– Теперь знаешь.
– Не припомню, чтобы ты говорила о своих дядьях или тетках.
Джорджи села на пол.
– Слушай, ты еще не работаешь в железнодорожной полиции, – попыталась отшутиться она. – Я не из тех, кто считает необходимым рассказывать обо всей своей родне. У нас с тобой были более интересные темы.
– Похоже, ты не очень-то любишь свою двоюродную сестру.
– Я не хочу тратить твое драгоценное время на разговоры о Хизер.
– Мое драгоценное время, – повторил Нил.
– Да.
– Джорджи, я скучаю по тебе.
– И я тоже скучаю по тебе.
– Я устал ждать, когда ты позвонишь, и решил позвонить сам.
– Вот и хорошо, что позвонил.
– Ты уже в кровати?
– Нет. Сижу на полу и ем мягкий сыр.
– Надо же. А что на тебе надето?
Джорджи откусила новый кусок. Это было смешно. Вся ситуация была смехотворна.
– Лучше не спрашивай.
– А здесь идет снег.
Эти слова были для Джорджи как удар в живот. Она до сих пор не видела настоящего снега.
Как-то так получалось, что, когда они в декабре ездили в Омаху, снега не было и там. Маргарет говорила, что Джорджи привезла с собой солнце.
Но сейчас там шел снег. И Элис с Нуми могли его потрогать и поиграть в снежки.
И в девяносто восьмом там тоже шел снег.
– Настоящий снег? – спросила она, сознавая глупость своего вопроса.
– Да. – Голос Нила был мягким и теплым. Наверное, он улегся в кровать и до подбородка натянул одеяло. – Только начался.
Джорджи тоже забралась в кровать и тихонечко погасила свет.
– Расскажи мне про снег.
– Не могу. В твоем сознании нет никаких зацепок.
– Почему? Я же видела снег по телевизору.
– Там чаще показывают искусственный.
– Тогда расскажи, на что похож настоящий. На холодную пудру?
– Меньше всего снег похож на пудру. Он липкий. И когда ты по нему идешь, он не разлетается в разные стороны, как пыль. У тебя самой какие ассоциации?
– Не знаю. Я как-то не задумывалась. Снег, он и есть снег.
– А ты подумай.
– Сейчас… он похож на кристаллы. Во всяком случае, снежинки. Но я знаю, что они мягкие. А на ощупь… мне они кажутся почти керамическими. Ты, наверное, смеешься? Но если настоящая керамика бьется, снег в руках просто сминается.
– М-да…
– Я права?
– Увы, нет.
– Тогда расскажи о своих ощущениях.
– Снег – это разновидность льда.
– Об этом я знаю.
– Отчасти ты права. Снег мягкий. Скажи, ты когда-нибудь ела мороженое из ледяных стружек? У тебя в детстве была машинка «Снупи сно-коун»?[39]
– Нет, конечно. Мама всегда покупала мне игрушки по своему, а не по моему выбору.
– Но мороженое из ледяных стружек тебе знакомо?
– Да.
