Рейнбоу Рауэлл - Звонок в прошлое
– С тобой бесполезно говорить на такие темы. Ты в жизни не слепила ни одной снежной бабы.
– Наши девочки видели снег.
– В Диснейленде, Джорджи. Там не снег, а мыльные пузыри.
– Они все равно не понимают разницы.
– Какая разница, кто кого похитил: Аид Персефону или наоборот?
– Опять твои странные аналогии.
Ее Нил потерял детскую полноту. Не было у него больше ни мягкого живота, ни хоббитовского двойного подбородка.
После рождения Элис Нил стал ездить исключительно на велосипеде с ярко-желтым прицепом. Туда он сажал дочек, туда же загружал мешки с продуктами и стопки библиотечных книг…
Роды, работа и наплевательское отношение к своей фигуре сделали Джорджи рыхлой и бесформенной. Ей было не избавиться от усталости. Она постоянно не высыпалась. Какой там фитнес! Ее девичья талия осталась в воспоминаниях. Она расставляла одежду, в которую не влезала, не удосуживаясь купить новую, по размеру. Во время второй беременности, когда стали распухать пальцы, она сняла обручальное кольцо, а потом даже не стала отдавать его в растяжку. Кольцо так и лежало на фарфоровом блюдце, среди прочих вещей на комоде.
Нил с годами только хорошел, обретая привлекательность зрелого мужчины. Джорджи не хотелось смотреть на себя в зеркало.
Иногда, в ее редкие выходные дни, они вчетвером отправлялись в парк. Джорджи видела, как няньки и неработающие мамочки пожирают Нила глазами. Обаятельный синеглазый отец с ямочками на покрытых легкой щетиной щеках и две очаровательные смеющиеся малышки с кукольными личиками.
– Джорджи, ты еще здесь?
– Конечно, – ответила она, прижимая трубку к самому уху.
– Похоже, сегодня связь работает неважно.
Она все время забывала, что говорит с Нилом пятнадцатилетней давности. С тем Нилом, каким он был тогда. Еще не совсем ее. Еще не совсем решившим дальше идти по жизни рука об руку с Джорджи. Его характер был более взрывным, а лицо – куда бледнее. Но главное – он не расстался с Джорджи после их дурацкой ссоры. Она по-прежнему восхищала и удивляла его.
Даже сейчас, когда его настроение было далеко не радужным.
Даже сейчас, отделенный от нее территорией десяти штатов, он считал Джорджи большей наградой, чем он заслуживал. Он и не рассчитывал на такой подарок судьбы.
– Я люблю тебя, – сказала она.
– Джорджи, у тебя сегодня ничего не случилось?
– Ничего… – Ее голос чуть дрогнул. – Я просто тебя люблю.
– Солнышко мое, – уже нежнее, с тревогой в голосе произнес он. – Я тоже тебя люблю.
– Но недостаточно. Ты сейчас об этом думаешь?
– Что? Нет. Я совсем об этом не думаю.
– Недавно думал, – напомнила ему Джорджи. – Ты думал об этом, пока ехал из Калифорнии до Колорадо.
– Зачем ты напоминаешь мне? Это нечестно.
– Нил, а вдруг ты был прав?
– Джорджи, пожалуйста, не плачь.
– Но ведь ты говорил эти слова. И еще ты сказал, что всерьез думал об этом. А теперь мы будем делать вид, словно ничего не было? Почему мы не говорим об этом? Почему ведем себя так, словно все идет прекрасно и удивительно? Все совсем не прекрасно и не удивительно. Ты в Небраске, я здесь. Скоро Рождество, которое мы собирались праздновать вместе. Ты меня любишь, но, быть может, этого недостаточно. Таков ход твоих мыслей.
– Нет. – Нил откашлялся и повторил: – Нет. Возможно, я так и думал, пока ехал из Калифорнии до Колорадо. А потом я… устал. Устал в буквальном смысле слова. Такая усталость бывает опасной, когда сидишь за рулем. Потом еще эта передача о пришельцах. И восход. И радуги. Я же рассказывал тебе о радугах?
– Рассказывал. Но я не понимаю, при чем тут они?
– Да ни при чем. Говорю тебе: я устал. Устал злиться. Устал думать о тупиках и о том, что чего-то недостаточно или может оказаться недостаточно.
– Значит, после суточного бдения за рулем ты решил, что тебе лучше не расставаться со мной?
– Не надо так.
– А вдруг ты был прав? Что, если одной любви недостаточно?
– Я как раз сегодня думал… Это невозможно знать заранее.
– Что невозможно знать? – допытывалась Джорджи.
– Достаточно или нет. Откуда человеку знать, достаточна ли его любовь к другому человеку? Это идиотский вопрос. Если влюбляешься, если счастлив, кто ты такой, чтобы спрашивать, достаточно ли этого, чтобы и дальше быть счастливым?
– Но такое происходит сплошь и рядом, – сказала Джорджи. – Люди влюбляются, а потом расстаются. Одной любви не всегда бывает достаточно.
– Приведи хоть один пример! – потребовал Нил.
Первое, что пришло ей на ум, – концовка фильма «Касабланка» и крах брака Мадонны и Шона Пенна.
– Любить кого-то – это еще не значит, что с тем, кого ты любишь, у тебя непременно получится совместная жизнь.
– Идеальные совпадения характеров встречаются лишь в плохих романах, – сказал Нил. – Любовь – только фундамент. А совместная жизнь – дом, который строят двое. И это такая стройка, куда рабочих не наймешь, сколько бы денег у тебя ни было.
– Но…
Джорджи прикусила язык. Ей не хотелось разубеждать Нила, даже если он и был неправ. И даже если она была единственной, кто знал, насколько он неправ.
Чувствовалось, разговор этот стоил Нилу немалых душевных сил.
– Если люди достаточно любят друг друга, это тоже еще не гарантия, что у них все пойдет как по маслу…
«Если мы достаточно любим друг друга», – услышала Джорджи.
– Я хотел сказать… Возможно, такого понятия, как «достаточно», вообще не существует.
Джорджи вытирала глаза краем его футболки.
– Джорджи, ты не согласна со мной?
– Я думаю… я знаю, что я тебя люблю. Я очень тебя люблю. Настолько сильно, что иногда боюсь сойти с оси.
– Так это же хорошо, – подумав, сказал Нил.
– Да?
– Конечно хорошо.
– И после моих слов ты, наверное, хочешь повесить трубку и завалиться спать?
– Нет, – засопел он.
Наверное, разговор его все же утомил. Нил любил говорить с ней по телефону, но ему не пятнадцать лет, и он не какая-нибудь влюбленная старшеклассница.
– Я совсем не хочу спать, – заявил он. – А ты?
– Я тоже не хочу.
– Но я бы не прочь улечься и продолжать разговор в постели. Я могу тебе перезвонить.
– Нет, – торопливо ответила Джорджи. – Еще маму разбудишь, – соврала она.
– Тогда сама позвони минут через двадцать. Я быстренько пополощусь в душе и лягу.
– Хорошо.
– Я возьму трубку после первого же звонка.
– Хорошо.
Он поцеловал телефонную трубку. Джорджи засмеялась. Ей казалось, что Нилу подобные штучки не свойственны. Оказалось, что свойственны.
– Пока, – сказала Джорджи, дожидаясь, когда он первым повесит трубку.
Глава 18
Джорджи тоже решила принять душ. Мать предложила ей надеть что-нибудь из своих пижам. Лиз предпочитала покупать их в комплекте, а не составлять из разномастных штанов и кофт. Были еще и кокетливые пеньюары, совершенно бесполезные для Джорджи.
– Мама, дай мне обыкновенную футболку! – крикнула Джорджи, приоткрывая дверь ванной.
– У меня нет футболок для сна. Хочешь, дам футболку Кендрика?
– Нет, я в ней утону.
– Тогда надень вот это. По-моему, самое подходящее для тебя.
Мать бросила ей одежду. Нагнувшись, Джорджи подобрала с пола пижамные шорты из полиэстра цвета морской волны с кремовыми бантиками и в тон им топ с глубоким вырезом, отделанным кружевами. Она застонала.
– Ты все это время говорила с Нилом? – спросила мать.
– Да.
Надо, надо было бы съездить домой и привезти свои вещи. Ей очень не хотелось просить у матери нижнее белье.
– Как он?
– Нормально. – Джорджи невольно улыбнулась. – В лучшем виде.
– А девочки?
– Тоже.
– Вы с ним обсуждали ваши трения?
– У нас нет никаких трений, – сказала Джорджи.
«Есть, – подумала она следом. – К сожалению, есть».
– Где Кендрик?
– Смотрит телевизор в гостиной.
Джорджи вышла из ванной.
– А тебе это очень идет, – сказала мать. – Если самой некогда, я могла бы время от времени покупать тебе одежду.
– Мы с Нилом еще не закончили разговор. Решили оба принять душ. Спасибо тебе за пижаму. И за все.
Джорджи поцеловала мать в щеку. С тех пор как у нее появились свои дети, она стала лучше понимать ценность этих простых жестов любви. Когда она приходила домой, девочки ползали по ней. Она даже воображать не хотела, каково было бы ей увидеть их насупленные взгляды и стремление избежать ее поцелуев. А каково было бы ей, если бы они целый год не называли ее мамой?
Поэтому Джорджи старалась, пусть и запоздало, исправить свои промахи в отношениях с матерью. Естественно, когда могла.
Матери было мало поцелуя в щеку. Она попыталась поцеловать Джорджи в губы. И тут у Джорджи сработала давнишняя подростковая реакция: она отвернулась.
– Мама, ну зачем ты это делаешь?
– Потому что я тебя люблю.
