В субботу, когда была гроза - Глазер Мартине
«Без меня», – Касси чувствовала себя странно, хорошо и одиноко одновременно.
Она открыла Ворд и набрала двадцать четвертым кеглем: Эссе «Семейные тайны».
Она на секунду задумалась, затем на экране, как будто сами собой, появились следующие слова: Один мальчик долго считал, что родители его матери погибли в автомобильной аварии. И хотя она никогда не говорила с ним об этом, он вдруг понял, что авария произошла в том городке, куда они недавно переехали.
Она изменила не только пол, но и еще несколько деталей. Папашу Стру она окрестила Янсеном, он выращивал и продавал рассаду. Отец мальчика погиб на войне, а мама работала в супермаркете.
Со временем он выяснил, что случилось на самом деле. Его мама была нежеланным ребенком Марьян Янсен, дочери пренеприятнейшего садовника. Мальчик решил, что лучше у него не будет бабушки с дедушкой, не будет родственников, чем все узнают, что он связан с этими ужасными людьми. Это стало его тайной. Его семейной тайной.
Касси распечатала страницу с текстом, сложила листок пополам и убрала в рюкзак.
Внизу она встретила Мусу. Тот сидел за кухонным столом, перед ним стоял чайник с чаем и лежали два теплых сэндвича.
– Ого, откуда они взялись?
– Из духовки. И тебе доброе утро.
– Извини, доброе утро, да. Я просто немного… отвлеклась. Просто тут так вкусно пахнет.
Поджаренный хлеб захрустел у нее в голове. Стру, стру, стру.
– Как мама?
– Все хорошо, пока спит. Сегодня придет врач, говорить о клинике.
– Уже сегодня? Я ведь не окажусь внезапно одна? – Касси встревожилась.
Муса поспешил успокоить ее:
– Не надо бояться. Это страна листов ожидания, бюрократии. Может очень долго длиться.
Поскольку велосипед ждал у школы, ее повез Муса. На аллее Борхерлан, у подъезда к дому Де Баккера, не было никаких полицейских машин, которые Касси то ли хотела, то ли боялась увидеть. Все выглядело точно так же, как обычно. Может быть, что-то случилось, что-то, что было важнее ее происшествия, и допросы вовсе не состоялись. Она мрачно думала о том, что скоро ей предстоит все узнать. Если никого из той компании не будет в школе…
Передернув плечами, она застегнула куртку.
– Закрыть окно? – спросил Муса, но она помотала головой. Холодно было не снаружи, а у нее внутри.
«Вот бы я могла все ему рассказать, – думала Касси, – все о Стру». Муса был таким искренним, таким далеким от всяческих тайн. Наверное, он бы никогда не понял, почему мама не должна об этом узнать, никогда. В конце концов, никто не знал маму так хорошо, как Касси.
Днем, не замечая даже, как приятно пригревает солнце и как красиво ее кудри развеваются на ветру, Касси ехала домой. В голове роились беспокойные мысли. Когда зазвонил телефон, она была готова к худшему. Наверняка это Эдвин, разъяренный и жаждущий мести. Или Стру, вне себя от того, что теперь она действительно обрела определенную репутацию. Он ведь так и знал! Или Муса, который скажет, что с мамой случилось что-то страшное.
– Алло.
– Кассандра, это Тео Фейнстра.
Касси онемела от неожиданности. Фейнстра. Тео Фейнстра.
– Касси, ты здесь?
– Да-да, здесь. Только… я на велосипеде…
– Ты можешь говорить? Или мне позвонить попозже?
– Нет, все нормально, могу.
– Хорошо. Я… я звоню, чтобы сообщить: я прочитал, о чем будет твое эссе.
Надо же, как быстро! Гораздо быстрее, чем она рассчитывала.
– И как? Мое эссе попадет в сборник?
– Разумеется, я не один принимаю решение. Но идея отличная, есть потенциал, уверен, остальные тоже так решат. Вот только…
– Да?
– Я все думаю… может, главному герою все же стоит рассказать матери о своем открытии? Что скажешь?
– Нет, однозначно нет, – Касси была решительно несогласна, – я же написала, что он хочет уберечь свою мать от позора.
– От какого именно позора?
– Ну, что ее родные – такие ужасные люди.
В телефоне стало тихо.
– Да, действительно, это неприятно, но…
– Что? – произнесла Касси с более вызывающей интонацией, чем того хотела.
– Ведь бабушка этого мальчика стала жертвой в руках тех ужасных людей? Получается, сама она была совсем другой? Она не хотела жить по их бесчеловечным законам.
«А ведь правда, – подумала она. – Но все же…»
– Нет, – твердо ответила Касси. – Это разрушит их жизнь.
– Их?
– Жизнь мальчика и его мамы.
«Вот чертовщина! Что он меня пытает?»
– Да, возможно, ты права. Но с другой стороны… не знать, откуда ты, почему родители тебя бросили – это очень тяжело. Для многих это большая проблема.
– Лучше его маме ничего не знать. Она привыкла так жить.
– Как скажешь… Во всяком случае, твой рассказ от этого не станет хуже, будет более правдоподобным. Но ты – автор, ты решаешь.
– Вот именно, – раздраженно ответила она.
Всю дорогу до дома она повторяла: «Я автор, я решаю».
Это ее история, ее тайна. И случай с таблетками, он никак не связан с удочерением мамы, все из-за Ханса. Или, может быть, из-за нее самой, потому что ее долго не было дома. Но она больше не будет так делать.
Однако Касси не смогла легко избавиться от сомнений, которые посеял Фейнстра. Ей вдруг ужасно захотелось к Обе. Она притормозила, снова достала телефон и позвонила домой. Ответил Муса.
– Привет, Муса, как там моя мама?
– Все отлично. Хорошо сидит в саду, немного сплетается со стариком Манделой.
– Что вы делаете?!
– Сплетаемся. Ну, знаешь, маленько разговариваем.
– А, сплетничаете! – она засмеялась. – Я уж подумала… ладно, неважно. Ничего, если мы сегодня чуть позже поужинаем? Хочу заехать к Кобе.
Она практически услышала, как он раздумывает.
– И все же, пожалуйста, в полседьмого дома, – сказал он наконец. – Знаю, я не папа, но надо много поговорить. О врач и клиника. О таинственная дама Коба. О мама любит Касси и наоборот. О расследование полиции.
У Касси немного закружилась голова.
– Они опять заходили?
– Нет, звонили.
– И что сказали?
– Скоро расскажу, Касси. Полседьмого.
Аргус уже поджидал ее у ворот. Он бежал рядом с ней рысью, потому что Касси буквально помчалась к дому. Следовало много рассказать, а времени было совсем мало.
Коба чистила козий сарай, она как раз вывезла наружу тачку с соломой и пометом. Касси остановилась возле нее и, пытаясь отдышаться, поздоровалась.
– Милая, ты что, так быстро ехала? Ничего не случилось?
– Случилось.
Черт, почему у нее дрожит голос?
Коба обняла ее за плечи. От нее сильно пахло козами.
– Давай-ка пойдем в дом. Или ты хочешь посидеть в саду? Чайник поставить?
Касси помотала головой:
– Я совсем ненадолго.
– Хорошо, тогда посидим на крыльце, – она откатила тачку и села на третью ступеньку.
Устроившись рядом с ней на мраморной лестнице, Касси взахлеб начала рассказывать:
– Мама наглоталась таблеток, Муса приехал, а мне до сих пор страшно, а полиция начала расследование, но я не знаю, говорили они с теми или нет, а еще она сказала, что аварии не было, ее отдали на удочерение, а я…
Коба остановила ее:
– Так, погоди, я ни слова не понимаю. Не все сразу, пожалуйста.
Касси сделала глубокий вдох и рассказала заново. Коба внимательно ее слушала, почти не задавая вопросов.
– Это все? – спросила она наконец.
Касси в изнеможении кивнула. «А еще я внучка папаши Стру, но об этом я никому не скажу».
– Еще хочу у вас кое-что спросить.
У вас. Это вы выглядело довольно неестественным. Коба посмотрела на часы.
– У нас еще три минуты, вперед.
– Хорошо… А эта Марьян, какая она была?
Коба с недоумением посмотрела на Касси.
– Марьян Стру? Пф, да… Кажется, не особо смышленая, но славная. Мы с ней виделись только на официальных мероприятиях наших отцов. Она занималась гимнастикой и народными танцами, больше я и не знаю о ней ничего. А что такое?
