Олег Рой - Нелепая привычка жить
— Иди через ручку двери продень. Чтоб правду говорили. Здесь еще сохранилась ручка в виде скобы на прямоугольном металлическом основании с отверстиями для гвоздей. У Малаховых в избе тоже была такая ручка… Он продел, вернул гадальщице колоду, она велела снять ее левой рукой к себе и принялась открывать по три карты.
— Ой, смотри, сразу же крестовый король выпал!
— Это я, да?
— Не, ты пока червонный, молод еще… А крестовый значит, что гадание будет верным. Смотри, вот он ты. Ну-ка, сейчас мы все про тебя узнаем…
Червовый король лег в центр стола, Наташа принялась обкладывать его с четырех сторон другими картами.
— Посмотрим, что у тебя на сердце… Дорога, опять дорога… И куда это ты все ездишь? Дом родной, хлопоты, разговоры о деньгах… И две дамы — бубновая и червонная.
— Сразу две? Это что ж за дамы такие?
— Ну, бубновая молоденькая, тревожишься ты о ней… Дочка, не иначе. И в голове у тебя все ее дела… А вот что за червонная — тебе лучше знать… Ой, смотри, любовь у тебя с ней скоро будет! Видишь — девятка.
— Так-так, — шутливо погрозила пальцем Лана. — Червовая дама, значит? С любовью? И не я?
— Да, похоже, не вы, — отвечала гадальщица. — Вы вот она, крестовая, при доме родном, с хлопотами домашними… Ой, Виталь, а тут и винновая дама у тебя за спиной! Да еще с крестом. Злодейка с какими-то кознями… Вон — встреча с ней скорая, неприятности через эту встречу, разговор тяжелый… Да, похоже, и не один.
— Да ты, дорогой муженек, оказывается, прямо донжуан! — смеялась Лана. — Одни дамы кругом!
— Ой, да не берите в голову! — Наташа отвечала без тени улыбки. Похоже, сама она, в отличие от всех остальных, искренне верила в то, что делает. — Когда четыре дамы выпадает, это значит, что всерьез-то и нет никого. А что на пороге у тебя? Ого! Опять дорога дальняя и какое-то приобретение. Крупное что-то купите, может, машину новую, может, еще что…
— Неужели? — заинтересовалась Лана. — Прямо так и выпало — приобретение?
— Ну вот сами смотрите — десятка бубновая с семеркой червей. Точно говорю — приобретение.
— Ох, хотелось бы верить…
— Наташа, я ничего не понимаю! — сокрушался Коллуэй. — Что ты говоришь Виту?
Но гадальщица лишь отмахивалась:
— Погоди, солнце мое, я тебе потом все объясню… Ой, чегой-то мне тут все у тебя не нравится, Виталик… Козни, обман, предательство. Что-то нехорошее против тебя затевается… Ладно, давай посмотрим, что под сердцем лежит. Под сердцем всегда самая главная карта.
— Так что же может быть под сердцем, если все четыре дамы уже тут? — иронизировала Лана.
— А вот мы сейчас и поглядим! — Наташа вытащила карту, которую с самого начала гадания положила закрытой под короля, перевернула ее и даже руками всплеснула:
— Ой, батюшки!
— Что, плохо? — Виталий и сам не понял, отчего вдруг так встревожился.
— Самая дурная карта, Виталик, — горестно покачала головой гадальщица. — Туз винновый, да еще острием вверх.
— Ну вверх еще ничего, — попытался отшутиться он. — Был бы вниз…
Но Наташа не поддержала шутку:
— Нет, Виталь, вниз — это еще не так страшно! Это значит просто удар, от удара еще оправиться можно. А когда вверх — это совсем худо…
— Смерть? — почему-то шепотом уточнил Малахов. Наташа молча кивнула и торопливо стала собирать карты.
— Ничего, сейчас я дальше разложу, — бормотала она. — Что было, что будет, чем сердце успокоится… Авось все еще выйдет ничего…
Она снова начала тасовать колоду, но карты вдруг вырвались из ее рук и рассыпались по столу и по полу.
— Ну вот — упали! — в голосе Наташи послышалось облегчение. — А значит — гадание насмарку. Пустое все, и ничего не сбудется.
— Ну и слава богу! — вздохнул Виталий. Лана поднялась из-за стола.
— Вот за это я и не люблю гаданий! — раздраженно проговорила она. — Выпадет какая-нибудь гадость, расстраивайся потом…
Малахов с удивлением взглянул на нее. Надо же, как близко к сердцу она это приняла…
На Джозефа было жалко смотреть.
— Sweety, я ничего не понял, — пожаловался он. — Что ты нагадала Виту? Все плохо или все хорошо?
— Все нормально, дружище! — улыбнулся Малахов. А Лана зевнула и сказала:
— Давайте, что ли, спать ложиться… Поздно уже.
Сначала в доме, очевидно, было одно-единственное помещение, но позже его разделили тонкой перегородкой на две комнатки. Малаховым досталась поменьше, с кроватью, живо напомнившей Виталию детство — точно такая же, как была у него когда-то: железная, с пружинной сеткой и шарами на спинках. Лана брезгливо осмотрела матрас, подушку и белье, расправила, как могла, ситцевую занавеску на окне и легла одетой, только джинсы сняла, осталась в колготках. На узкой кровати они вынужденно прижались друг к другу, и он подумал с усмешкой, что давно уже не был со своей супругой так близок. Виталий осторожно просунул руку под плечи жены, прижал ее к себе. Лана медленно провела тонким пальчиком по груди мужа.
— Виталь, мы его купим? — это было скорее утверждение, чем вопрос.
— Кого? — шепотом спросил он.
— Господи, да дом, конечно!
— Я постараюсь все разузнать, — расплывчато пообещал он.
— Только обязательно! Прямо сразу, как приедем, — настаивала супруга. — Я его хочу!
— Мне он тоже понравился… Но я, честно признаться, не могу тебя понять. Тебе-то зачем дом в глуши? Одно дело я, медведь деревенский… Но ты-то у нас девушка до мозга костей городская! Неужели ты и правда хочешь поселиться здесь, за сто с лишком верст от Москвы, от твоего салона, от всех твоих кабаков, бутиков и тусовок?
— Зайка, ну как ты не понимаешь! — Она всегда называла мужа зайкой, когда хотела чего-то от него добиться. — Никто и не говорит о том, чтобы перебираться сюда насовсем. Но представь, как это гламурно — иметь под Москвой собственную усадьбу, с таким потрясающим домом, с куском леса, с чудным видом на реку! Сюда можно будет приезжать на несколько дней отдохнуть от городской суеты, приглашать друзей на уик-энды, устраивать загородные приемы. Конечно, неплохо было бы иметь нечто подобное по Рублево-Успенскому направлению, но там практически вся земля уже раскуплена…
— И в крайнем случае ты согласна на Волоколамскую губернию, — Малахов игриво пощекотал жену за ушком, она возмущенно отстранилась:
— И нечего иронизировать. Кстати, к старости и впрямь можно будет здесь поселиться. Как Маргарита Лошманова, мама Аркаши.
— Маргарита живет в Немчиновке, там обжитой и охраняемый поселок, из окна мансарды видно Окружную дорогу. А тут глухой лес и четыре километра до ближайшего жилья. Ни тебе магазинов, ни помощи в случае чего…
