Люси Кларк - Навстречу мечте
Лана пошла сообщить Аарону, что теперь его очередь. Шагая по кубрику, она отметила, как сильно на нее подействовал алкоголь – в ногах чувствовалась легкость, так что пришлось схватиться за штурвал, чтобы не потерять равновесие.
– Аарон? – Он отвернулся от Денни и с трудом сосредоточился. – Твоя очередь.
Она сразу почувствовала себя глупо – не надо говорить капитану, что ему делать.
– Сначала налью себе еще, – буркнул Аарон и пошел к люку.
– Может, не стоит? – спросил Денни.
Аарон промолчал. Когда он приблизился к люку, с другой стороны подошел Жозеф. Оба резко остановились, глядя друг на друга. Никто не желал посторониться и пропустить другого. Наоборот, встали в стойку, готовые к драке. Жозеф был сантиметров на пять выше, зато Аарон был крепким и мускулистым.
Лампа осветила лицо Аарона; его губы искривились, когда он произнес одно только слово:
– Мразь.
Он протолкнулся мимо Жозефа, который не упал только потому, что успел схватиться за крышку люка, и исчез внизу, а Жозеф крикнул ему вслед:
– Ты не знаешь меня! Ты. Не. Знаешь. МЕНЯ!
Аарон не отозвался.
Жозеф поднял взгляд – все остальные в изумлении смотрели на него, – и, ударив себя дважды в грудь, добавил:
– Никто из вас меня не знает! Я для вас ничто, но я не ничтожество. Запомните, я не ничтожество!
Пробираясь между тросами и инструментами, он направился к носу яхты. Вдруг кто-то вскрикнул, – Шелл согнулась, схватившись за лодыжку. Жозеф изумленно застыл.
– Прости! Я не заметил!
Генрих сбросил Китти с колен и бросился к Шелл. Нагнувшись, осмотрел ее щиколотку.
– Ты как?
– Нормально.
Генрих наклонился совсем близко к ее лицу и внимательно посмотрел на Шелл, затем выпрямился и повернулся к Жозефу.
– Смотри, куда прешь, придурок!
– Это вышло случайно, – сказала Шелл.
Генрих подошел ближе к Жозефу, прижав его к страховочным тросам. «Осторожнее, – подумала Лана, – вы у самого края яхты».
Жозеф поднял руку вверх.
– Прости! Прости! Прости меня!
Он покачал головой и в одиночестве ушел на нос яхты, подальше от Генриха и всех остальных.
Лана медленно выдохнула. Только сейчас она поняла, что затаила дыхание.
Денни сидел один и смотрел в море. У Ланы было время подумать над их утренним спором, и она решила, что Денни, пожалуй, прав, им действительно стоит отложить разговор с Аароном до Палау. В переходе, в тесном пространстве яхты, все воспринимается по-другому, значение каждого жеста, каждого слова и проявления чувств многократно возрастает.
Когда Лана подошла ближе, Денни встал.
– О, я как раз шла к тебе, – сказала Лана немного заплетающимся языком.
Денни замер, потер затылок.
– У меня дежурство через пару часов, думал немного поспать. Ты еще не ложишься?
– Нет, – ответила Лана, надеясь, что он захочет побыть с ней.
– Ты полегче, ладно?
Лана удивленно моргнула – о чем это он? Потом увидела, что Денни смотрит на стакан в ее руке.
– Хорошо.
Денни ушел вниз, оставив ее одну на палубе в темноте. Щеки горели от обиды. На носу яхты она заметила свет от налобного фонарика Жозефа и решила посидеть с ним. Пока Лана пробиралась по палубе, густые облака скрыли луну. Море словно окутывало их, волны вздымались мрачными тенями.
Кроме ходовых огней, на яхте специально не включали другое освещение, чтобы члены команды тренировали ночное зрение. Глаза Ланы не сразу привыкли к отсутствию лунного света, но через некоторое время она двинулась вперед, держась рукой за страховочный трос, чтобы не упасть.
Светлая рубашка Жозефа раздувалась на ветру, придавая ему зловещий вид, налобный фонарик освещал страницу записной книжки. Яхта мерно покачивалась на волнах, а Жозеф, ссутулившись, что-то лихорадочно записывал.
Лана встала позади, задумавшись о своем альбоме, спрятанном под матрасом.
Вот бы попробовать запечатлеть на бумаге плавание по ночному океану! Последний раз Лана рисовала еще на суше; на яхте из-за качки линии получались неровными.
Видимо, она вздохнула, потому что Жозеф вдруг обернулся, ослепив ее лучом налобного фонарика. Лана прикрыла глаза рукой.
– Это я, не бойся.
– Извини. – Жозеф закрыл записную книжку и убрал ее в нагрудный карман, затем выключил фонарик.
Лана села рядом. Какое-то время они просто сидели в темноте, молча. Потом Жозеф достал из кармана самокрутку.
– Будешь?
– Давай.
Он закурил и передал самокрутку Лане.
Лана поднесла ее к губам и, закрыв глаза, глубоко затянулась. Легкие окутало теплым дымом, снимающим внутреннее напряжение.
В университете она курила постоянно: косячок после ужина с соседями по общежитию стал традицией, общую гостиную под ритмы электронной музыки заволакивало туманом марихуаны. К третьему курсу ей надоело ощущение расслабленности и оцепенения, от которого на следующее утро плавились мозги, и Лана стала проводить как можно больше времени вне общежития, чтобы не втянуться.
Сейчас, радуясь покалыванию под кожей, от которого притуплялись чувства, Лана запрокинула голову и выдохнула дым – его тут же унес соленый ветер.
– Что ты думаешь о любви?
– О любви? – переспросила она, затягиваясь.
– Думаешь, она походит на ненависть?
Лана помолчала.
– По-моему, чем сильнее любишь, тем больше вероятность того, что тебе причинят боль – и что почувствуешь ненависть, наверное, тоже.
– Значит, ненависть рождается из боли?
– Может быть. Не знаю. – Трудно было сосредоточиться на беседе, мысли растекались и куда-то уплывали.
– Иногда любишь кого-то слишком сильно, – сказал Жозеф.
– Возможно…
– Думаю, – он понизил голос, – Аарон этого не понимает.
– Думаю, – заговорщицки прошептала Лана, – Аарон бывает тем еще засранцем.
Она увидела, как уголки губ Жозефа поползли вверх.
Лана затянулась последний раз и передала самокрутку Жозефу.
– Спасибо.
Белая пена волн походила на затонувшие облака, странные, но прекрасные. Ночью море заигрывало с воображением человека, рисуя странные очертания и видения.
– Тебе когда-нибудь хотелось, – начала Лана, – нырнуть туда… и просто уплыть подальше от яхты? В бесконечность, подальше от всего?
Жозеф взглянул на горизонт.
– Иногда очень хочется.
Его голос был полон грусти. Лана инстинктивно протянула руку и обняла его.
Жозеф обернулся. Лане показалось, что он хочет что-то еще сказать, но вместо этого Жозеф прижался губами к ее губам.
На мгновение в голове все затуманилось, и Лана не сразу осознала, что происходит. Жозеф положил руку ей на спину и провел пальцами вниз по позвоночнику – прямо как то скользкое прикосновение, которое Лана почувствовала под водой. Вдруг она поняла: это Жозеф тогда нырнул и коснулся ее спины.
