Юрий Хвалев - Пробежка ввысь
- Я узнал этого Г., ещё в школе меня выворачивало наизнанку, когда я его читал. Редкая муть.
Никита не возражал.
- Но всё равно, - немного приходя в себя, сказал Сержант. – Искажать классика вы не имели право.
- Хорошо, я всё исправлю, - поднимая рукопись, сказал Никита. – А что касается Лёли, я люблю её, Сержант! Очень люблю! Без неё мне не жить!
- У вас есть её фото?
- Да.
- Дайте.
Пока Никита ходил за альбомом Сержант мельком взглянул на наручные часы.
- Вот, - передавая альбом, сказал Никита. – Здесь она вся.
Сержант открыл альбом и вскрикнул:
- Ой! Это же она! Скорей! Бежим! - включая секундомер, крикнул Сержант – Штурм назначен на обеденный перерыв, а до него ещё полчаса. Успеем!
- Кто она?! – бросаясь вдогонку за Сержантом, успел крикнуть Никита.
***
Никита и Сержант бежали по городу. Круглая дата писателя Г., по счастливой случайности, совпала с красным числом выходного дня. Повсюду висели картины, на которых классик в косоворотке с вилами на плече декламировал цитаты из своих лучших творений. Оркестры трубили звуки на любой вкус, у передвижных киосков раздавали бумажные цветы и цветные воздушные шарики, ряженые артисты, подглядывая в шпаргалки, читали творения юбиляра. Аборигены и их семьи с утра заполонили улицы, переулки и тупики. Суетно нагуливая аппетит, многие надеялись поучаствовать, «на халяву», в меню праздничного банкета. Что он состоится ни у кого не вызывало сомнения.
Едва успевая за Сержантом и боясь потеряться, Никита ухватился за полу его куртки. Блюститель порядка, пропуская крики возмущённых мимо ушей, протыкал толпу, словно шар боулинга. Будто кегли падали люди, одни поднимались, другие так и оставались лежать с деревянными лицами, так как были в стельку пьяны.
Когда Никита услышал знакомый бас, у него закружилась голова.
- Ты что, сукин сын, не видишь куда бежишь?! На вилы тебя поддеть надо!
- Сержант, это он!! – завопил Никита.
- Кто он?!
- Г…
- Брось вилы, писатель, - уходя от колющего удара, выкрикнул Сержант. – Холодное оружие всё-таки.
Рядом в десяти шагах, левее бегунов, стоял ещё один вилоносец и после громких дифирамбов самому себе пил разливное пиво.
- Сержант, смотри ещё один! – крикнул Никита.
- И тоже с вилами! – разбивая очередную толпу, поддакнул Сержант. - Нужно потом у него спросить, зачем он писал такие мутные романы?
***
Казино, где Лёля сидела в заложницах, был взят в плотное кольцо вооружёнными людьми. Тучный мужчина в штатском, по всей вероятности, переодетый командир, так как давал уставные команды и имел грозный вид, чеканя шаг, ходил перед строем спецназа. У спецназовцев было скверное настроение: во-первых, их лишили обеда, во-вторых, выходного дня, а в-третьих, дубовые одежды не пропускали воздух. Солнце разогрело город до невыносимой жары. В пятый раз, повторив одну и ту же команду: «Всем ясно», командир впился в черные маски специальных солдат. Получив от них, в десятый раз, утвердительный ответ: «Ясно всем», он уже хотел скомандовать:
«На старт! Внимание! Марш!»
Как внезапно перед ним вырос знакомый нам Сержант.
- Стойте! - тяжело дыша, выпалил Сержант.
- В чём дело Сержант?! - рявкнул командир.
- Там, - Сержант указал на казино, - моя дочь!!
- Что?! – вспылил стоящий рядом Никита. - И ты Молчал!
- Это ещё кто?
- Это её, надеюсь, муж. – Сержант вытер со лба пот. – Отмените операцию.
- Это исключено! - поворачиваясь к ним спиной и поднимая вверх руку, бросил командир. – На старт! Внимание! М-м-м…
Внезапно площадь, словно высохшее озеро, со всех прилегающих улиц наполнилась народным гуляньем. Толпа голосила:
- Да здравствует писатель Г.! Организаторам банкета, ура! Литературу по доступным ценам в массы!
Кто-то завопил:
- У-у-у, душегубы!
В ответ командир, будто туча, разрядился зигзагом молнии:
- Марш!!!
Первая людская волна накрыла спецназ, вторая - красного как рак командира. Он несколько раз пытался вынырнуть, чтобы глотнуть воздуха, но круговорот тел увлёк его на дно стучащих каблуков. Один из них, извращённо тонкий, принадлежащий, по-видимому, острой на язык даме, потому что это она кричала: «Душегубы», оказался между толстых ляжек командира.
- Отставить!!! – что есть мочи завопил он.
Услышав любимую команду, несмотря на сильное давление толпы, специальные солдаты организованным строем рванули в столовую кушать. Сержант, а за ним Никита ринулись в образовавшейся коридор и через мгновение оказались у главного входа в казино, двери которого были как нестранно нараспашку.
Первый, кто попался им на пути, был, естественно, однорукий бандит, возможно главарь, так как занимал практически весь проход. Но его вид не вызывал опасение, скорее наоборот. Он находился в ужасном, полуобморочном состоянии, в глазах застыла пустота. Кто-то в прямом смысле раздел его и, возможно, отнял деньги. Дальше, хуже. Кровавый закат навылет прошил глухую темноту игрового зала, где в отвратительных позах валялись однорукие и безрукие бандиты, потрошённые самым немыслимым образом.
В конце зала, на вершине огромной горы из бумажных купюр, словно скалолазка, покорившая самую невозможную высоту, сидела счастливая Лёля.
- Лёля! Дочка! – позвал Сержант.
Никита стоял в стороне.
- Отец! – скатываясь с горы, закричала Лёля. – Откуда ты взялся!
- После того, как ты убежала в город, я был вынужден пойти в сержанты, чтобы отыскать тебя.
- Познакомься, - сказала Лёля. - Это Никита - мой муж.
- Да мы, собственно, знакомы.
Никита подошёл и взял Лёлю на руки.
- Ха-ха-ха! - рассмеялась она.
- Что, опять продула?!
- Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!– продолжала смеяться Лёля.
P.S
До конца уходящего и до начала следующего дня осталось лишь несколько несказанных фраз.
- Хорошо провели время, - опираясь на вилы, сказал первый писатель.
- Народная любовь дорогого стоит, - мечтательно улыбаясь, вставил второй писатель.
Третий писатель одобрительно кивнул взглядом сильно пьяного человека.
Я И СИДЯЩИЙ НА ТРУБЕ
Воображение рождает романистов; его отсутствие – их читателей
М. ШапланИз-за плохой погоды вылет самолета откладывался. Снегоуборочные машины метались по взлетной полосе, делая еще одну попытку вычистить снег. Я сидел в аэропорту и читал газету.
- Осторожно! Вы сели на мою трубу! – обратился я к гражданину, который сел рядом со мной.
- Извините меня, – он достал из-под задницы мой музыкальный инструмент и протянул мне. Я взял трубу в руки и стал проверять. По-моему, было все в порядке, но чтобы убедиться, что она исправна, я захотел сыграть «День победы», но труба исполнила «Смело, мы в бой пойдем за власть советов…»
- Мужчина, прекратите трубить! - набросилась на меня толстая женщина с красным лицом.
Я, как парализованный, смотрел на трубу и ничего не мог понять.
- Сигизмунд, успокойся! – сказала женщина с красным лицом, продолжая гладить по голове своего мужа.
- Как я могу быть спокойным?! Это же моя любимая труба! Где я мог ее забыть?! Чем мне прикажешь смотреть на звезды?
- Извините, это ваша труба? - мой сосед протянул этому Сигизмунду подзорную трубу.
- Да! Она моя! Спасибо вам. Вот, Софа, есть еще добрые люди на земле.
- Слушай, чувак, в натуре, ты сел на мою трубу, - обратился к моему соседу громила, у которого шея была толще головы.
- Извините меня, - он достал из-под задницы мобильный телефон и протянул шеяголовому, тот начал нажимать на кнопки. А когда труба сказала: «У вас на счету 0 центов…» - я повернулся и внимательно посмотрел на соседа. Низко надетая шляпа, лицо в небольшой бороде, прямой нос, поднятый воротник на черном пальто. А в руках огромный кожаный портфель с большим замком желтого цвета, похожего на золотой.
- Хотите выпить кофе? - обратился ко мне мой сосед. – Меня зовут Роман.
- Виктор, - я пожал его холодную ладонь. – С удовольствием. Я работаю музыкантом, у меня сегодня концерт в Анадыре, но из-за нелетной погоды рейс отменили, - сказал я, вопросительно посмотрев на Романа.
- А я ни куда не лечу. Моя работа окончена, - тяжело вздыхая, произнес он.
Мы взяли кофе и сели за столик.
- А какая у вас работа?
- Я сижу на трубе.
В моей голове вопросы выстроились в очередь: Как? Почему? Где? Но мой собеседник продолжил свой рассказ.
- В этом городе осенними листьями была забита труба подачи питьевой воды, и пришлось приложить все свое умение, чтобы устранить неисправность.
- Да, трудная у вас работа.
- Скорее, работа не трудная, а опасная и неблагодарная. Народ меня ненавидит, завидует, проклинает, хочет, чтобы меня не было.
- За что? – спросил я. – Вы же всем приносите добро.
