Джеймс Данливи - Лукоеды
— Ну, что купилась, не так ли?
— Дальше, ты меня попросишь чуть присолить его и скушать на обед?
— Сплошная польза, если его еще уютно разместить между двумя картофелинами. Ты с солью съешь его, Имельда? Ты, как, голодна, может сделаешь это сейчас? До чая еще далеко. Давай, сделай это сейчас. Он твой. Потяни его.
— Он и так уже почти с оглоблю. Ты не шутишь, он плюнет?
— Плюнет, ей-богу, плюнет. И чем быстрее будешь тянуть его, тем быстрее он плюнет.
— А почему ты не тянешь?
— Это не то же самое, вот такой прелестной ручкой, как твоя, да. А я полностью свободен, чтобы наблюдать за фокусом. А, вот. Боже. Давай. Вот. Давай. Сейчас свершится. О, Боже, Имельда, только не отпускай.
— Он плюется. Каким-то мутным белым веществом.
— Не отпускай.
— Не отпускаю. Точно, оно пахнет, как там у моря.
— Ой, бля. Бля.
— Что с тобой, ты как будто в обморок падаешь?
— О, Господи, Имельда, исполнение такого фокуса как этот требует много сил. У меня голова кружится. Как будто тебе сзади по коленкам молотком вдарили и ушли.
— Думаю, у тебя что-то с головой. Смотри, я этим шаль запачкала.
— Имельда, только теперь об этом никому ни слова, ладно?
— Если это что-то особенное, то почему такие бездельники как ты не выступают с этим в цирке за деньги?
— А, теперь слушай, мне этот фокус открыл святой дух, который появился прямо здесь, на холме. Сказал, во имя Господа Бога, Падрик, храни его в тайне. Это был прекрасно сложенный парень. Как видение волнительной красоты.
— Когда я тянула, никакого видения не было, и из него вышла не святая вода.
— О, Боже, ты меня погубишь. Погубишь.
— Перестань пританцовывать, как босой в чистилище. Что с тобой? И твой фокус опал.
— Не смотри на него.
— Минуту назад ты просто умолял меня потянуть за него.
— Что за смех?
— Это не я, уверяю тебя.
— Я что-то слышал. Вон там, в саду.
— Это, наверно, какая-нибудь старая животина подавилась червяками.
— Опять смех. Я же слышу. Сейчас узнаю.
Падрик натягивает и застегивает штаны. Плотно обвязывает веревку вокруг пиджака. И прямо через боярышник подходит к стене и перелазает через нее. За деревьями как кенгуру тенью скачет Кларенс. И быстро исчезает в серой туманной дымке, обволакивающей склон горы. Преследуемый ревом Падрика.
— Я тебе все кости переломаю, сученок.
Две фигуры бросаются прочь, шурша ногами по обгрызенной зайцами траве. Имельда плюет на шаль и трет костяшками пальцев белое пятно. В небо взлетает серо-голубая печальная цапля с огромным клювом. Половить где-нибудь рыбку. Подальше от рева этого младого святого духа.
Яростно
Мчащегося по вереску
Пятками вовсю сверкая
Утоленным
Членом
Болтая.
11
Влажный нежный ветерок с моря и редкие лучи солнца. Пастбища взрываются зеленью, а бурые горы покрываются голубизной. С окон библиотеки убрали паутину. Из письменных ящиков удалили грибы. В старой банке из-под икры свежезаточенные карандаши. А я часто обращаюсь к паре земных и небесных отполированных до блеска глобусов, стоящих между окон. Чтобы определить, где же я, во имя Бога, нахожусь.
Позади этих запертых дверей библиотеки составляются письма, чтобы предотвратить злосчастные просьбы о деньгах. Составлен инвентарный список канделябров, дорогих подушек, статуэток, покрытых эмалью стеклянных баночек для засахаренных фруктов, медной кухонной посуды, хрустальных ваз и серебряных супниц. Приехал какой-то джентльмен. Персиваль проводит его ко мне. Сложив руки на жилетке, он стоит, чуть покачиваясь на пятках.
— Естественно, мы определим их ценность только после того, как их посмотрят эксперты. Но, конечно, если вы пожелаете продать все это сразу, не обременяя себя разными пустяками и предоставив риск нам, то мы назовем вам кругленькую цифру.
Персиваль следует за нами из парадных комнат мимо изъеденной червями мебели в стиле шератон, чиппендейл и выцветших, висящих лохмотьями гобеленов. Под хрустальными канделябрами передних комнат по истертым коврам, мимо шкафчиков, бюро и стульев. Мимо изогнутых колен дымовых труб, панелей и галерей, увешанных картинами. Часы бьют полдень, еще один поздний день.
— Конечно, очень трудно отличить хорошую имитацию от откровенной подделки. Но повторяю, если вы хотите сбыть все разом, одним чохом, так сказать, то мы назовем вам круглую сумму.
С угрюмым высокомерием джентльмен оценивает доспехи, арбалеты, копья и щиты в главном зале и поднимает брови при виде раскопок Франца, из которых тянет запахом серы. Тщательно уложив все записи во внутренний карман и кинув полупрезрительный взгляд на мои теннисные туфли, он, слегка приподняв подбородок, надменно выдавил из себя.
— И еще, было бы очень хорошо, если бы у вас были документы, подтверждающие право собственности.
Эрконвальд, который скармливал лягушек своим змеям, увидел, как мы проходим через комнату для слуг к конюшне и кладовой для упряжи, чтобы осмотреть медную и кожаную сбрую когда-то блиставшую на теперь поломанной парадной карете, лежащей разбитой посреди двора. После того, как джентльмен уехал, он постучал в мою запертую дверь. В его глазах стояли слезы.
— Уважаемый, смиренно прошу вас, выслушайте меня. Краем уха услышал разговор относительно продажи части ценностей, украшающих это древнее историческое здание.
— Я поистратился вчистую, Эрконвальд. И по уши в долгах. Так что я вынужден кое-что продать.
— О, добрый и благородный, долг — это лишь признак заблаговременной оценки, данной на основании обещания последующих богатств, которые, я уверен, вы заслуженно получите. Умоляю вас, ничего не продавайте.
— Эрконвальд. В замок поступает постоянный поток хлеба из цельной муки, булочек, бекона, ветчины, яиц и минеральной воды, который постояльцы расхватывают с такой быстротой, которую можно охарактеризовать лишь как обескураживающую. Персонал теряется в поисках укрытий. На полпути к моей комнате Шарлен оставила поднос с моим завтраком в коридоре, чтобы установить причину подозрительно шума, а минуту спустя, когда она вернулась, он исчез. Эрконвальд медленно опускает голову. Переплетает пальцы перед собой. Глаза опущены на сандалии. Сочетаемые с ярко оранжевыми носками. Которые. Ну, надо же. Мои.
— То, что вы говорите, уважаемый, и верно и печально.
— А я вижу, что, как только вы смонтировали шины, Франц тут же снял и разобрал двигатель, разложив его вон там на траве.
— Он восстанавливает потерянную мощность. И, пожалуйста, пока все это происходит, может вы откажетесь от своей застенчивости относительно наших вопросов касательно уникальности ваших гонад. Не дай Бог, их бы вам оторвало взрывом в обеденном зале или охватило перитонитом от рогов Торо, мы бы тогда навсегда потеряли такое чудо природы.
И в сумраке позднего дня Эрконвальд далее предложил мне воспользоваться Бароном, который будет рад взять на себя общественные обязанности, если ему позволят читать в библиотеке. Куда Персиваль в течение дня периодически приносил новости о последних событиях в замке. А для того, чтобы знать, существует ли еще внешний мир, я посылал его в город за газетой. Которая приходила с первой страницей месячной давности и вложенными страницами двухлетней давности.
— Да, разве это имеет значение, сэр, новости есть новости, неважно, какой они даты. А в данный момент внизу ждет джентльмен, чтобы увидеться с вами. Кто такой не сообщает, говорит только, что дело срочное и конфиденциальное. Впустить его, сэр?
Кудрявый человек в плаще, волосы расчесаны на пробор посредине. Голубые глаза под огромным лбом. Дымящийся окурок сигареты из длинного рукава сбоку. Неслышно ступает по полу, оглядываясь через плечо на Персиваля и Барона, изучающего ходы за шахматным столиком. Нервно подает мягкую при пожатии руку. Желтый свитер и серый пиджак под расстегнутым плащем, галстук, чуть выглядывающий из мятого белого воротничка.
— Мы одни, г-н Клементин?
— Да. Барон — мой адъютант.
— Понимаю. Я — комендант Макдюрекс, четвертая танковая дивизия, Западной армии. Я — здесь с целью исполнения приказов верховного командования, о которых вы были извещены в моем письме. Я также получил от вас ответ на мое письмо. Это своего рода введение.
— Вы не присядете?
— Благодарю
— Что-нибудь выпьете?
— С удовольствием, но я на службе.
— Не возражаете, если я выпью?
— Ради Бога. А тут у вас приличное место.
— Да.
— Наверно, требует много ухода?
— Да.
— Так, я уполномочен информировать вас, что мы провели предварительное наблюдение за вашей усадьбой и полученное мною разведывательное донесение не вполне убедительно. Был бы благодарен за помощь. Вы врач?
