Антон Понизовский - Обращение в слух
Выходили. Снова кто? Снова я. Что? Красивая жизнь?
Я ему говорю: «Мне такая жизнь надоела. И зачем я тебя здесь вижу?!» Вот просто!
И он сыну моему сказал: «Наверно, Слав, я уеду домой: мать не хочет меня видеть. Я, — говорит, — наверное, в январе уеду, пятого января».
И я с октября-месяца замолчала и ни слова ему не сказала. И не ругалася, ничего.
Ну, чтоб человека зря не обижать: раз сказал — собирайся и уезжай.
Просто сказала: «Я четырнадцать лет терьпела, а два месяца я уж как-нибудь потерплю». И терьпела.
Пришёл Новый год, я накрыла стол. Он у меня только спросил: «Что-нибудь купить?» Я говорю: «Ничего не надо».
Стол накрыла, сели за стол. У меня племянница сейчас живёт. Мы выпили — молча. Мы с племянницей стали одеваться на улицу идти гулять. И он молча с нами оделся. Пошёл возле ёлочки с нами походил. Мы вернулись — и он пришёл домой — молча. Первое молча, второе так же молча, третье...
Четвёртого числа я прихожу с работы, а он... в дугу — пьян! Здесь у меня нервы не выдержали... и если б я всё то сказала, что я сказала тогда... Там были слова все какие хотите! У меня был предел всему на свете. Я говорю: «Ты сказал, что ты пятого числа уедешь! Ты сегодня как сволочь нажрался, упился, и ты билеты не покупал! И зачем ты мне снова здесь нужен? Собрал манатки — и аля-улю: п о д а л ь ш е!»
Ну, не знаю, что на него подействовало — или сознательность, или... не знаю.
Он мне шестого числа утром встал и говорит: «Галь, дай сумку».
Я ему приношу баул большой, потому что вещей много. Я говорю: «Пожалуйста».
«Я седьмого числа уезжаю». Я говорю: «Счастливо».
Он говорит: «Нет, эта сумка мне не нужна, я возьму... Можно я возьму, там на балконе чёрная, другая?» Я говорю: «Пожалуйста». «Я возьму только то, что необходимое».
Что он взял — я не знаю. И с чем он уехал — не знаю. Сын его седьмого числа отвёз.
Но утром он встал и сказал: «Спасибо, что я у вас здесь пожил».
«До свидания», — был мой ответ ему.
Ну и вот как я?!, зачем я промучилась эти четырнадцать лет?! За что?
Он седьмого уехал, и вот сейчас я одна.
Если я правильно поняла, с вами остался сын. С ним у вас хорошие отношения?
У меня с ним хорошие. Но они холодные... ( плачет)Я понимаю, что они холодные...
Понимаете... та ситуация, в которой я жила, что больше я отдавала работе... И, как говорится, я недодала ребёнку, вот беда в чём... Он взрослый вырос, и он сказал: «Я воспитан улицей».
Понимаете? Это хорошо для матери?..
Когда я работала, у нас вот с бугра так спускаешься — и на косую между домов я видела свои окна. Если тёмно, значит я быстро домой прихожу, сумки бросаю и сразу иду на танцы. Он был всегда на танцах. «Мам, зачем ты пришла! Мам!!»
«Славик, сынок, я пришла... я пришла с работы — я хочу видеть тебя дома...»
«Мне там делать нечего!» — ну и тому подобное.
Чашу любви я выпила и от сына — очень большую... С плачет) ...тяжёлую...
Но я его никогда не бросила.
Знала всех его друзей. Знала, где он мог находиться.
Один раз в два часа ночи проснулася — его нету. Я встаю и иду в два часа ночи. Прихожу, как говорится, к его однокласснику. Звоню в дверь — узнала, где живут, — подымаюсь на этаж, звоню в дверь. «Где дети?»
А она заспанная такая: «Хм! ты что?»
Я говорю: «А почему ты спишь-то, детей дома нету! ни
твоего, ни моего. Где дети?»
«А я откудова знаю?» — а она любила выпить.
Я говорю: «Где твой гараж?..»
Среди ночи пошла в гараж. Обошла все гаражи ночью, но если дверь прикрыта, где я могу найти?.. Всё. Вернулась. Пришёл в пять утра.
Было такое, что в пять утра вставала, бежала до самого Успенского. Он с двоюродным братом, сидели на лавочке в пять утра, с пивом отдыхали. А я с валерьянкой, со всем на свете... Меня трясло-кидало. Он говорит: «Мам, ты зачем пришла, что тебе надо?» И я развернулася и пошла, как говорится...
А действительно, чего вы хотели, когда приходили за сыном на танцы, или...
Чтобы пришёл домой. Раньше не было наркотиков, но раньше пили. И сын мой пил. Потому что был сам себе предоставлен.
Вы говорите, они пили пиво с двоюродным братом. Двоюродный брат — это сын вашей сестры?
Да, Витя. Муж Витя, и сын тоже Витя.
Это та ваша сестра, которую тётка забрала нянчить детей, а потом её на вокзале позвали замуж?
Да, это она.
Можете рассказать, какие у вас сейчас отношения?
Я сейчас с этой сестрой не общаюсь уже семь лет. Из-за мамы.
В своё время мама как мать-героиня пятерых детей — ей нужно было собрать свидетельства о рождении: подтвердить, что мы — дети её.
Я сестру прошу месяц, два, три: что, «Валечка, вот нужно мамке свидетельство о рождении». У неё находилась одна причина, вторая, та-пятая-десятая.
Потом я поехала к ней поздравить с Крещением наступающим, восемнадцатого января. Приехала с подарками, с бутылочкой винца, мы отдохнули, всё было хорошо. Я ей говорю... (А они тогда строили дачу.) Я говорю: «Документы-то у тебя где лежат? Чтоб мне мамке-то взять свидетельство о рождении, ей отправить?» Она промолчала.
Потом мужчины пошли туда в дом посмотреть, как они строят дачу, — ну а я чего буду сидеть? Я пошла тоже с ними. Пошли, поднялись на второй этаж, а там лежат сумочки с документами. Я Виктор-Петровичу её мужу говорю: «Витьк, посмотри там Валино свидетельство о рождении, дай мне». Он один чемоданчик достал — нету. Во втором у неё все документы лежат. Он даёт.
А январь, шёл такой снежок лёгкий, такая погода красивая... Он говорит: «На открыточку: положи в открыточку, чтобы свидетельство-то не мокло...»
Я захожу к ней... а жили они в вагончике, потому что там только делался дом. И я ей говорю: «Валь, ну вот, — говорю, — ты мне никак не могла найти, а вот же свидетельство-то твоё!»
Ну, и здесь был шквал негодований, обид, всё на свете... Она говорит: «И всё-таки ты нашла! И всё-таки ты достала!
Ты какое имеешь право у меня брать?! Ты не имела право документы мои брать!»
Я говорю: «Я у тебя их не забираю, я сделаю ксерокопию и отправлю матери, а документ я тебе отдам». Она у меня вырвала с рук и положила в сервант. Я сказала: «Валь, ты не права. Ты такая же мать, у тебя двое детей».
Она сказала только слова: «Пусть она узнает. Как мне было плохо, пусть и ей так будет плохо».
Вот, в душе у человека у каждого свои обиды. Ей было только восемь лет, когда взяли её на работу... или в няньки, так правильней сказать. Ну кто думал, что ей там будет плохо... И на похороны она к маме не ездила.
И с того времени, вот с восемнадцатого января, уже пошёл восьмой год, мы с ней не общаемся из-за этого случая. А так отношения были хорошие.
Она женщина очень по-своему интересная. Жизнь у нее своя — оченьтрудная... Я могу рассказать.
Она вышла замуж за Витьку, за Виктор-Петровича, вы это уже знаете. Родила дочь, родила сына, он Виктор тоже. И она прожила с ним до... девяносто девятого года. Были всякие передряги. Пил тоже сильно... но драться не дрался. Допился до того — пошла белочка. Белая горячка. Он разрезал подушки, выходил в окна. И, как говорится, всё было на нервах, всё на терьпении...
Когда сын подрос — занялся бизнесом, в эти годы уже бизнес пошёл...
Ну, как говорится, жизнь шла, люди старели.
Теперь — сын покупает во Пскове землю. И там во Пскове, когда купил себе это угодье, отец с ним поехал туда. Ему понравилось место — там пляжное место, для отдыха, для охоты. Жижица — большое озеро.
Они туда вдвоём уехали, а Валентина Тарасовна осталась здесь в Молоденово.
Ну что, два мужика. Выпили они там, я не знаю — факт тот, что Витька — он над отцом посмеялся. Он говорит ему: «Хочешь, я тебе привезу молодую бэ?» Отец говорит: «Да ну. Что я с ней буду делать?» А сын говорит: «Ничего, я тебя научу, чего надо делать. Я тебе куплю виагры, и жизнь пойдёт на лад». Только он не виагры купил, а каких-то таблеток...
И жизнь повернулась так, что она забеременела!! Ей всего-навсего — восемнадцать лет! А ему — шестьдесят! Но у Витьки-то какой, у сына, был шок! Он говорит: «Ёлки-палки! ( всплескивает руками) Я, — говорит, — своему отцу привёз девку... зачем?!. Я же думал, что это мгновение... просто, как говорится, мужчине для развлечения...»
А получилось так, что он в неё влюбился.
Он говорит ему: «Отец, ты с ума сошёл, что ли? Мой брат будет младше моего сына! Ты соображаешь?» Ну и, конечно, сделали ей аборт.
Но вот сейчас ему... значит, ему сейчас шестьдесят восемь, он живёт там во Пскове, и с ней живёт. И не хочет приезжать.
А Валентине Тарасовне каково? Вот — он приехал с молодой женой к квартире, сигналит: мол, выходи... Она говорит: «Прожила с ним всю жизнь...» Каково ей?
