Канта Ибрагимов - Седой Кавказ
Наутро, в роскошном «Мерседесе» Самбиева привезли в аэропорт. Один из сопровождающих сам зарегистрировал его билет, и тот же лимузин доставил его прямо к трапу. Когда самолет набрал высоту, Арзо заперся в туалете; в его кармане было две пачки долларов по десять тысяч, одна с почерневшими купюрами. «Еще не достали, – подумал он. – Однако они достанут… любого… Мафия – барт…»
* * *
Томительно, нудно тянулись дни Самбиева Арзо в Вязовке. Каждое утро и вечер он ходил в банк, там же встречал встревоженного Тыкву: деньги упорно не поступали. Первоначальный восторг председателя от суммы в платежном поручении и огромной взятки в рублях от перевода пяти тысяч долларов сменился косым взглядом, насупленностью. Уже пошел по селу слушок, что надо бы с помощью милиции задержать чеченца, ибо деньги вряд ли поступят, а он сбежит в мятежную республику, и весь доход, надежда сельчан – коту под хвост.
Сам Самбиев не меньше, если не гораздо больше, переживает за задержку платежа, с каждым днем все больше и больше овладевают тяжелые мысли, что японцы его тоже «кинули». Он уже пару раз собирался звонить во Владивосток землякам, однако на переговорном пункте он попадал под мощный, непрекращающийся пресс жены Ансара Нины: ее горе от разлуки с мужем, отцом ребенка, так велико, что Самбиев забывал о своих меркантильных интересах и ждал передышки, чтобы прервать печальный монолог и ретироваться.
Женщин Арзо избегает: не до них, да и семейным стал, а тут случайно заметил повзрослевшую поросль – вчерашнюю выпускницу школы, как он сам отметил, чудо-Зиночку.
Только парой фраз перекинулся вольно шатающийся по центру села Самбиев с молодой девчонкой, только раз ее ножками, затаив дыхание, полюбовался, а председатель Тыква при очередной встрече у банка попрекнул его, и тон так груб, будто Арзо уже вовсе не «вождь» и «спаситель», а растлитель юных душ, развратник. В тот же час, от злости так и не войдя в банк, он встретил участкового, ныне вконец спившегося старшину.
– Самбиев, ты и так всех местных красавиц приголубил, хоть Зинку оставь.
– Да пошел ты со своей Зинкой, – огрызнулся Арзо, и в очередной раз на бутылку старому товарищу надзирателю не дал.
– Ну, Арзо, извини! Ну, прости меня! Ну дай на пузырь, ей богу с зарплаты верну.
Самбиев сжалился. Настроение было вконец испорчено, и он понуро поплелся к гостинице бывшего колхоза. Очередная напасть – повстречал Нину, и она о том же, только с большим упреком, оказывается, Зинка ее двоюродная племянница.
– Да не нужна мне ваша Зинка! – кипит Арзо, – оставьте меня в покое, я ей только «здрасьте» сказал.
– Не обижайся, не обижайся, Арзо! Зачем тебе эта смазливая девчонка – пустышка, дура? Я ведь о тебе забочусь. Помнишь, говорила о сестре Юле, вот это – да! Давай познакомлю.
– Не хочу, отстань! – уже дрожь пробирает его. В это время к тротуару съезжает «Уазик» председателя, скрипят тормоза, поднимается пыль. Все, Арзо на пределе нервного срыва, и виной тому не какая-то Зинка, а гнев на самого себя, на проклятых японцев, на эти никому не нужные, провонявшие кроличьи шкурки, на весь мир. Он со страхом осознает, что не в силах сдержаться, что одно лишнее слово из уст Тыквы – и он не совладает с кулаками, изобьет мясистую махину, выпустит в психозе распирающий нутро жар тревожного ожидания.
– Пришли! Поступили, Арзо! – еще не выходя из машины, в раскрытую дверь крикнул Тыква. – Ты действительно, вождь, ты самый порядочный человек!
– Неужели правда? – заорал в восторге Самбиев, подскочил к машине и в бушующем порыве не дал огромному телу председателя коснуться земли, вознес его вверх на руках. Так же, как и поднял, с легкостью бросил Тыкву наземь, радостно, с силой ударил его ладонью в грудь.
– С меня кутеж за новость! – во весь голос завопил он.
– При чем тут ты? – так же громко пробасил Тыква, ответил ударом в плечо Самбиева. – Я должен устроить кутеж, а не ты! Молчи! Я хочу! Я обязан! – председатель мясистыми красными ладонями обхватил свое лицо, – столько деньжищ?! Кто мог поверить?! Как это представить?!
Нина и еще много сельчан окружили ликующих дюжих молодцов; толком никто не знал, о чем речь, но что будет невиданное разгулье – чувствовалось.
Все это происходило в четверг до обеда. Тут же в окружении односельчан Тыква обещает, что в честь Самбиева в субботу в полдень начнется гулянье в актовом зале хозяйства «Заветы»; лучший бычок и несколько поросят с бочкой самогона будут брошены на алтарь благодарности. В планы Арзо это мероприятие не вписывается; с поступлением денег его долг исполнен, и он, как вольная птица, должен мчаться восвояси. Тыкве этой спешки бизнесмена не понять, схватив Самбиева в охапку, он буквально насильно засадил его в машину, повез в контору. В субботу будет официальная церемония, до этого как дожить? Невтерпеж! На председательском столе, как на скатерти-самобранке, вмиг появляется все, что положено. Очень краткие тосты «за тебя», «ну, поехали», «за здравие!», потом и без тостов все поглощается. Самбиев самогон не пьет, только делает вид, как угодно халтурит, а Тыква все красней, разговорчивей, и не скажешь, что он пьян, просто возбужден сверх меры. Не скоро, однако, всю радость «испили», и тут председатель огорюнился. Надо же, такие баснословные деньги поступили, радоваться надо, а невозможно, хоть плачь: хозяйство, как и все сельское хозяйство России, в долгах, плюс непомерные налоги – и снова на счету ноль.
– Слушай, – как только речь о деньгах, изобретателен Самбиев, – так ведь управляющая в банке – твоя родственница.
– Да тут в Вязовке полсела моя родня, – пьян голос Тыквы.
– В Нижневартовске в банке у моего кооператива «Бук» расчетный счет. Есть складская справка о наличии нефти. Сейчас составим договор задним числом о поставке нефтепродуктов и, как предоплату перегоним туда значительную часть… Во-первых, деньги сбережем, во-вторых, нефтепродукты гарантированно получишь, в-третьих, как обычно, твой личный интерес.
– Не понял, объясни еще раз.
Самбиев повторил, но уже подробнее.
– Все равно не понял, но знаю, что ты умница. Что я должен делать?
– Пусть сегодня Света напечатает пару договоров, и завтра утром мы поедем в банк. А сейчас позвони в банк, операционный день закончен; пусть деньги не приходуют, а повиснут до завтра.
– Милый Арзо, я от твоих идей отрезвел. Ничего не понимаю. Делай что хочь, лишь бы меня не засадили и деньжата, ты прав, не на счету, а в кармане лежали.
– Не просто лежали, а отягощали.
– Тем более ты прав. За тебя, Арзо!
На следующее утро похмелялись; Самбиев вновь симулировал, на это Тыква не обращал внимания и, может, был рад.
