Прыжок - Лапперт Симона

— У магазина на углу стоял бездомный и продавал вопросы, забавная идея, правда? Прочитать?

Ярис стряхнул пепел в окно.

— Ну прочитай.

Марен бережно развернула записку.

— Если бы завтрашний день был твоим последним, с кем бы ты хотел его провести?

— Ну тут и думать не надо, ясное дело. — Ярис сделал затяжку и драматично выпустил дым. — С Мэрилин Монро!

Кусочек мороженого упал Марен на юбку, она скрючилась и попыталась слизнуть его.

— Серьезно? — спросила она, слегка разочарованная тем, что он даже не додумался соврать и назвать ее имя. — Почему?

— Я бы ей понравился, — ответил Ярис и подмигнул. — Нам было бы хорошо вместе, это точно. И мы могли бы попасть куда угодно, она же универсальный пропуск: можно пойти в Лувр после закрытия, получить люкс в любом отеле, столик в любом ресторане, можно позавтракать с Миком Джаггером и поужинать с Леди Гагой.

— Но-о, — протянула Марен, — Мэрилин Монро умерла.

— Верно, — усмехнулся Ярис. — Слишком нереалистичный ответ на такой реалистичный вопрос.

Он покрутил тюнер, пытаясь настроиться на радиостанцию с лучшим приемом. И никакого встречного «А ты?» или «Кого бы ты выбрала?». Да и хорошо, что он не спросил, так как ни креативного, ни честного ответа у нее не было. Часы на приборной панели показывали шесть.

— Может, на какой-то волне попадутся новости, — сказала Марен, сгрызая остатки льда с деревянной палочки. — Интересно было бы узнать, что там с женщиной на крыше.

Ярис продолжал крутить ручку настройки, пока не наткнулся на скрипичный концерт.

— Ах, Брамс, — со знанием дела сказал он. — Ре мажор, семьдесят седьмой опус. По мне, так лучше всякой болтовни.

Марен не поняла, что он имел в виду под болтовней — ее или новости. После Анривиля он стал неразговорчив и почти не смотрел на нее. Она зажала палочку от мороженого между ребрами боковой вентиляции. Ярис годами заманивал ее в ловушку, а теперь сам попал в нее. Вот уже пять лет он бросался одними и теми же избитыми, пустыми фразами, он привык, что она всегда отказывала, оставалась дома, вырывалась из его объятий и неловко подтягивала пояс колготок; он чувствовал себя уверенно в роли дерзкого путешественника, который время от времени устраивал ей встряску, чтобы самому утвердиться в собственной живости. Но ему не о чем волноваться. Когда они доберутся до Парижа и уединятся в номере отеля на берегу канала, он точно не пожалеет, что взял ее с собой. Однако ей всю дорогу не давала покоя та женщина на крыше. Что толкнуло ее на такой шаг? Марен украдкой поглядывала на экран телефона, проверяя, не объявился ли Ханнес. В конце концов, это и его крыша тоже. Но не было ни пропущенных звонков, ни новых сообщений. Вот сволочь.

— А ты знал, что в Средневековье приходилось забираться на крыши домов, где жили преступники, чтобы наказать их?

Ярис скрутил очередную сигарету и вскинул брови, видимо, в знак того, что внимательно слушает.

— В то время, находясь в своем доме, ты был защищен законом. И если не хотелось в тюрьму, можно было просто спрятаться у себя. Но этот закон утрачивал силу, если у дома не было крыши, поэтому, чтобы арестовать негодяев, крыши разбирали по черепице. — Марен вынула деревянную палочку из вентиляции и стала задумчиво брякать ею по решетке. — А что, если у нас в доме тоже скрывается преступник. Кто знает, может, эта женщина сбежала на крышу, потому что ей угрожали.

— Ей просто захотелось почувствовать себя важной, — возразил Ярис. — Она так привлекает к себе внимание, иначе бы уже давно спрыгнула. Если тебе интересно мое мнение, то все это просто спектакль. И скорее всего, из-за неразделенной любви.

Марен так сильно надавила на палочку, что та сломалась посередине. Ярис раздраженно вырвал ее из пальцев Марен.

— Тебе не все ли равно? — спросил он и выкинул палочку в окно. — Ты эту женщину даже не знаешь. — Он погладил Марен по руке, будто внезапно осознав свою скрытую агрессию. — Расслабься, мы едем в Париж, — сказал он и сделал музыку погромче.

Винни

На спортплощадке было знойно, в углу газона под липами компания ребят поставила гриль, пахло розжигом и колбасками. Из блютус-колонок гремели хип-хоп-биты, семеро парней играли в баскетбол, две девушки — в бадминтон у фонтана, пара пробовала свои силы в акройоге, а Тимо с голым торсом висел на турнике вместе с двумя восьмиклассниками, которых Винни знала только в лицо. Они с Саломеей юркнули за ствол липы и еще раз оглядели местность.

— Это его старший брат. — Саломея указала на парня с золотой цепочкой, который сидел на верхней перекладине, а затем приподнялся на руках и вытянул ноги вперед, сделав уголок. Такое Винни видела только в цирке. — Если они нас поймают, нам конец.

— Пускай у них есть сила, — сказала Винни, — зато у нас есть ум. Если будем держаться плана, с нами ничего не случится. Ты поставила свой велосипед на позицию?

Саломея бросила взгляд на другой конец спортплощадки и кивнула.

— Очень важно, чтобы он меня не заметил, — продолжила Винни. — Встань у него на виду и притворись, будто делаешь селфи. Он будет из кожи вон лезть, чтобы тебя впечатлить. У парней вроде него это рефлекс. Камеру, конечно, направь на него, но не подходи слишком близко, иначе не успеешь убежать.

Саломея грызла ногти.

— Я боюсь, — простонала она.

— Пока они сообразят, что случилось, мы будем уже далеко. Подумай о своем фото. Помни, что он хочет слить его в Сеть.

— Ладно, ладно. Начинаем.

— Еще кое-что. Возьми мой телефон, а мне дай свой.

— Это еще зачем?

— Затем, что Тимо наверняка попытается в школе стащить твой телефон во время занятий. А может, ты окажешься настолько глупой, что помиришься с ним. У меня нет оснований тебе доверять. К тому же я разбила его телефон, так что было бы неплохо иметь на руках что-то в свою защиту. Это называется подстраховкой.

— Пф-ф-ф, — фыркнула Саломея. — Тебе стоит смотреть поменьше детективов.

— Ну так что? — Винни разблокировала свой телефон и протянула его Саломее.

— Согласна.

— И не забудь: окликнешь Тимо, только когда я подберусь достаточно близко, поняла?

Саломея взяла телефон и убедилась, что полотенце туго завязано на талии.

— Ладно, я дам знак.

Винни крадучись прошла по периметру спортивной площадки и оказалась у Тимо за спиной. Впервые сыграло на руку то, что на нее никто не обращал внимания. Когда она была в паре метров от турника, Саломея, как и договаривались, выбежала на газон и нацелила камеру на Тимо.

— Хей-хей, Тимо! — крикнула она ему.

Как и предсказывала Винни, Тимо ускорился. Теперь нужно было действовать быстро, успеть до того, как он устроит передышку. Винни в последний раз взглянула на Саломею, которая рукой взъерошила себе волосы и сделала вид, будто фотографируется. Знак готовности. Сердце Винни колотилось так, что его биение отдавалось даже в зубы. Два-три коротких прыжка — и она обеими руками схватилась за пояс спортивных штанов, в доли секунды убедилась, что захватила резинку трусов, и рывком потянула ткань вниз. Бледный зад Тимо висел прямо перед ее лицом. Она тут же отскочила и бросилась наутек к припаркованному у площадки велосипеду. Обернувшись, она увидела, что Тимо спрыгнул с турника, подтянул штаны и огляделся, заметил Винни, задумался на мгновение, а потом побежал за Саломеей, которая уже почти добралась до своего велосипеда, тогда он повернул обратно, чтобы догнать Винни.

— Ах вы суки! — кричал он. — Я вас прикончу! Стой, толстозадая!

Но Винни уже вовсю крутила педали и у входа на детскую площадку чуть не протаранила двух мужчин щеголеватого вида, склонившихся над картой города. Они выкрикнули ей вслед что-то на итальянском, однако Винни, не останавливаясь, мчала дальше, маневрируя между прохожими, обгоняя других велосипедистов, летела по асфальту, подставляя разгоряченное лицо прохладному встречному ветру — Чудо-Винни, дикая и непобедимая.