Tarjei Vesaas - Pticy
- Да о плоском камне. На котором хорошо сидеть.
Девушка фыркнула и вскочила на ноги.
- И ты туда же? — разочарованно спросила она. Может, она на него рассердилась...
Рассердилась...
- Куда туда же? — испуганно спросил он, не вставая с камня.
Девушка сейчас уйдет — Маттис боялся пошевелиться.
- Я и не знал, что так говорить нельзя,— пробормотал он.
- Ладно. Мне все равно уже пора.
- Понимаешь...
Она перебила его:
- Да брось ты, есть о чем думать! К нам с тобой это не относится, договорились?
Она уже шла к дороге. Кивнула ему дружески, даже немного смущенно, и пошла.
Маттис ухватился за свое воспоминание.
- Они были совсем не такие,— сказал он.— Мы с ними долго разговаривали.
Девушка сразу остановилась.
- Кто они? Про кого ты говоришь?
- Они — это Ингер и Анна,— тихо сказал он.— Ты слыхалао них?
- Еще бы...
- Мы целый день плавали по озеру и разговаривали. Они были совсем не такие.
Девушка вернулась к Маттису, посмотрела ему в глаза, она раскаивалась. Его глаза широко раскрылись. Чего он ждал? Он и сам не знал этого. Но ждал.
- Маттис, милый.
Он задрожал.
- Что?
Девушка сама растерялась. Как она посмотрела ему в глаза!
- Нет, я...— начала она.— Я даже не знаю, что говорят таким, как ты.
Сказав это, она быстро погладила его по щеке и сразу ушла уже по-настоящему, быстро, легко — через мгновение она скрылась из виду.
Маттис и не пытался понять свое состояние, он был вознагражден за все, и с лихвой. По счастливому наитию эта девушка сделала то, чего не сделали ни Ингер, ни Анна, и потому заняла особое место.
Он долго-долго сидел на камне.
40
И тогда это пришло. Уже другое: молния вспыхнула и разрешила все его беды. Вдруг все стало ясно. Ясно и трудно.
Он вскочил с плоского камня.
Сверкнула молния. Только теперь в нем самом, сверкнула и все озарила.
Нет! — испуганно подумал он. Я не смогу.
Он уже не помнил о девушке. Его озарило как раз тогда, когда он сидел, наслаждаясь подаренной ею радостью. И это озарение подсказало ему выход — весь план стал ему ясен сразу, от начала до конца.
Мгновенно и жестоко пробился этот план сквозь навалившиеся на Маттиса беды. И Маттис вынужден был безоговорочно принять его и не бояться, хотя внутри у него все дрожало. Теперь он знал, что ему делать, он понял это и покорился.
Пока он сидел на том, освященном девушкой камне, его осенило. Вот выход из этой мучительной безнадежности. Хеге, Ёрген, я, думал он. Вальдшнепа с ними не было, он был в другом месте.
Сам того не сознавая, Маттис все еще сидел на камне.
- Это так тяжело,— сказал он громко. Но никто не слышал его. Тяжело быть умным, думал он.
41
План был секретный. Все нужно было делать в строжайшей тайне. Даже Хеге он не сказал ни слова — она бы тут же вмешалась и воспрепятствовала ему.
Но условия были слишком жесткие, и потому, когда радость озарения уже улеглась, Маттис решил, что имеет право попытаться найти более приемлемый выход.
На другой день он выждал, чтобы Ёрген ушел на работу, и торжественно явился к Хеге. Она сидела со своими кофтами и что-то мурлыкала себе под нос.
- Что случилось, Маттис? — спросила она, перестав петь.
По Маттису сразу было видно, что речь пойдет о чем-то серьезном.
- Это важно,— сказал он.— Важнее, чем ты думаешь.
- Давай рассказывай,— несколько нетерпеливо сказала Хеге.
Голос Маттиса звучал так, словно у него пересохло в горле.
- Скажи, с кем ты хочешь быть, с Ёргеном или со мной... теперь.— Он начал с самого трудного.
Больше Хеге не требовалось никаких объяснений. Было похоже, что и думать ей тоже не требуется.
- Все будет как есть,— твердо сказала она.— Ты сам понимаешь, с кем я буду... теперь.
- Да, но ведь тогда...— неуверенно сказал Маттис.
И спохватился, он чуть не сболтнул лишнее.
Хеге смотрела на все только с одной стороны:
- Разве ты не понимаешь, что это естественно? Сам подумай.
Он подумал и вынужден был признать, что она права. Но... Ведь все может еще измениться. Он ухватился за эту мысль. Я знаю, может. Кончится, и все. Как у тех, что щипали друг друга на поле.
- Хеге, ты уверена, что уже ничего не изменится? — От ее ответа зависело все.
- Да, уверена, так же как в том, что сижу здесь,— ответила она.— И слава богу.
Маттис потупился.
- Ну что ж...
Хеге знает, что говорит. Голос ее был тверд как камень. Теперь у Маттиса не осталось никакой надежды вернуть ее себе.
- Это умно и трудно,— сказал он.— И сделать это будет нелегко.
- Что сделать? — спросила Хеге.— Неужели ты думаешь, что мы с Ёргеном не сможем достаточно заработать?
Он онемел. Она ничего не поняла.
- Ты должен радоваться за меня, Маттис.— Эти слова Хеге решили все.
Щелк. Замок закрылся.
- Да... радоваться,— сказал он.
Заперт, говорить больше не о чем.
- Ты хотел сказать еще что-нибудь? — дружелюбно спросила Хеге, потому что Маттис молчал, но не уходил.
Он покачал головой. Хеге ответила ему так ясно, что яснее и быть не может. Значит, все решено. Он должен осуществить свой великий план. Но сначала он постоит тут еще немножко.
42
В сарае вот уже много лет лежали заготовки для весел. Маттис так и не трогал их, он обходился старыми. Теперь он вытащил заготовки и начал стругать их рубанком.
Новый план целиком и сразу сложился у него в голове, и эти грубые заготовки были частью единого целого. Как все сошлось! — думал он, чувствуя непонятную слабость: его судьба находилась в руках неведомого.
Ёрген вернулся из леса и увидел, что Маттис корежит рубанком дерево. Непривычное зрелище.
- Тебе нужны новые весла?
- Да, я давно собирался их сделать.
- Хочешь опять приняться за перевоз? — спросил Ёрген, невольно приблизившись к опасной теме.
- Может быть.
Маттис не поднимал глаз. Сказать правду нельзя, план будет загублен, ему все запретят, и только. А то еще и свяжут его.
- Это хорошо,— сказал Ёрген.— Человеку вредно слоняться без дела.
И он поспешил в дом, к Хеге и обеду.
Весла были слишком большие и толстые, Маттис обстрогал их чуть-чуть, чтобы они стали белыми и круглыми и выглядели почти законченными. Но они по-прежнему оставались лишь заготовками, такими им и следовало быть. На них он должен доплыть до берега и спастись или утонуть вместе с ними и исчезнуть навсегда. В этом и состояла самая важная часть его плана.
И тогда я узнаю, что мне суждено. Там будет видно.
На самом глубоком месте я пробью в днище дыру, и лодка утонет, она уже совсем гнилая. А плавать я не умею. Я буду держаться за эти толстые весла и, если суждено, доплыву на них до берега, вернусь домой и буду жить с Хеге и Ёргеном, как раньше.
Только решить это должен не я.
Но это трудно, думал он.
Маттис лег, когда доделал весла, теперь они были белые. Все было готово и необычно. Осталось последнее.
Только не завтра, подумал он.
Почему? — как бы спросил его кто-то, настойчиво и нетерпеливо.
Сам не знаю, ответил он. Так уж получается.
Он лежал на своем диване и смотрел в окно на ночное небо.
Когда он вернулся вечером домой, Хеге и Ёргена в комнате не было, но с чердака доносились приглушенные голоса. Обычно это были счастливые разговоры, о каких Маттис мечтал. Но случались и другие, касавшиеся его самого, те были уже не такими счастливыми — Маттис не мог не чувствовать, как тяжелы они для Хеге и Ёргена.
Но весла уже готовы, и скоро все станет ясно.
Маттис отогнал эту мысль, сейчас ему не хотелось заглядывать в будущее. Он тут же сказал себе: это не страшнее, чем гроза.
Сверху все время слышались голоса. Иногда раздавался нежный смех и мячиком прыгал по полу. Вот как, оказывается, умеет смеяться Хеге, когда она счастлива. Слышал ли он, чтобы она так смеялась?
А теперь они заговорили о нем. Потому что больше они не смеялись.
В стену постучал ветер.
Резкий осенний ветер.
- Слышу, слышу! — громко и весело отозвался Маттис и сел в постели.
Когда ветер коснулся ветхого дома, тот сразу забормотал и наполнился тихими звуками. Протяжно вздохнули деревья. И по озеру побежали барашки.
Как хорошо.
На Маттиса снизошел покой.
Завтра тоже наверняка будет ветер. И он помешает мне сделать это. Я поплыву только в тихую погоду. Теперь можно спать.
Он заснул сразу — день был тяжелый и напряженный.
43
Тихая, безветренная погода, спокойное озеро — это было единственное условие Маттиса. Когда он подвергнет себя испытанию, вода должна быть как зеркало. Так что приходилось следить за ветром.
Маттис считал, что такое условие подразумевается само собой.
Ветреная погода длилась несколько дней.
Весла были готовы, и лодка тоже — каждое утро Маттис просыпался с бьющимся сердцем: как там на озере?
