Николай Никандров - Путь к женщине
– Н-нэт!..
– А почему?
– "Почему", "почему"! Мы не русски! Мы не любим шалаться туда-сюда! Нам постоянный Маруська надо!
– Ну что же, берите у нас постоянную. Тут у нас можно выбрать очень порядочную девушку, которая этим не зани мается, а так сюда приходит. Зайдите, поглядите там под стенкой.
Турок отрицательно цыкает губами, отрицательно мотает головой.
– Ну, подарите мне копеек пятьдесят.
Голова турка мгновенно проваливается.
Осиповна плетется на свое место:
– Вот проклятый Аллах!.. Как только дело коснется, чтобы девушке что-нибудь подарить, так давай Бог ноги!.. Ходют сюда только смотреть!.. Па-ра-зи-ты!..
XV
Бритый-строгий, прежний, неожиданно врывается в руины с револьвером в вытянутой руке:
– А ну-ка где тут ваша заразная?! – Направляет дуло револьвера на Антоновну: – Говори, старая, где сейчас Фроська!!!
Все, кроме Антоновны, вмиг разбегаются. Антоновна в страхе увертывает голову от дула револьвера, косится в тот пролом, куда в момент шмыгнула Фроська.
– Что вы, что вы, гражданин! А меня за что? Не наводите, не наводите на меня!
Бритый-строгий весь сотрясается от злобы:
– Говори, ведьма, а то застрелю, как собаку!!! Говори сейчас!!!
Антоновна заслоняется от револьвера руками:
– Скажу, скажу, только опустите пистолет! – Тише, озираючись: – Вот туда она побежала, в тот пролаз.
Бритый-строгий напоследок еще раз грозит ей револьвером, рычит:
– Уррр!!!
Бешеными прыжками бежит к пролому, на который она указала.
Антоновна подбирает полы платья, по-старушечьи улепетывает из зала.
Фроська, без шляпки, растрепанная, с дикими глазами, одна, ветром пролетает через весь зал из одного пролома в другой. Вопит не своим голосом:
– Де-воч-ки!!! У-би-ва-ют!!!
Исчезает за стеной.
Бритый-строгий, как тигр, тотчас же проносится вслед за ней, в тот же пролом, держа перед собой наготове револьвер:
– Врешь, сатана!!! Не уйдешь!!!
Едва он скрывается за стеной, как оттуда доносятся три спешных выстрела: пах-пах-пах. Затем на мгновение все стихает…
Женский протяжный голос в глубине руин:
– Не по-па-ал!.. У-бег-ла-а!.. Вон она бежит, вон!.. На Самотеку по-да-ла-ась!..
XVI
Товарищ Казимир Желтинский, пожилой, хилый, нарядный, и товарищ Вера Колосова, молодая, нарядная, скромная, осторожно подходят к куску передней стены, похожему на косой парус, заглядывают вовнутрь опустевших развалин.
Товарищ Вера с тревогой в голосе и лице:
– Никого нет… Тишина…
Товарищ Казимир удивленно:
– Странно, странно… Ага, помните, Вера, мы только что слыхали, как где-то тут невдалеке были три выстрела? Должно быть, здесь несколько минут тому назад произошла какая-то уголовщина – и теперь вся эта публика разбежалась.
Вера вздрагивает, задумывается:
– Скажите, Казимир, а он не мог тут пострадать во время этой перестрелки?
Казимир с неприятным смешком:
– О, нет. Субъекты, подобные Шибалину, очень дорожат жизнью своей особы. Хе-хе… И вы о нем не беспокойтесь.
– Значит, вы уверены, что его жизни тут только что не угрожала опасность?
– Вполне. Вполне уверен. Хотя, правда, тут ему гро зит совсем другая – пожалуй, еще более страшная – опасность.
– Какая?
– Я вам об этом уже говорил.
– Ах да… Но неужели это факт? Неужели это возможно, чтобы он, Шибалин, Шибалин… и – вдруг!
– Погодите полчасика и сами убедитесь в этом. Достает часы, смотрит.
– Сядемте тут.
Они садятся на куче битого кирпича, впереди куска перед ней стены.
Вере не сидится, она томится, страдает:
– Казимир, но почему вы так убежденно говорите, что Шибалин непременно тут будет?
– Потому что сегодня четверг. А ваш "великий чело век", порвав связь с вами, находит более удобным разрешать для себя "любовный вопрос" именно здесь, в этой клоаке, раз в неделю, по четвергам, ночью, приблизительно в эти часы.
– Но почему вы это знаете? Может быть, он приходит сюда только собирать материал для своих будущих повестей?
– О да, "материал", "материал"! Для подобного "гения" весь мир, конечно, только материал, над которым он призван проделывать важные опыты! И вы, Вера, и ваша связь с ним, и ваша беззаветная любовь к нему послужили для него тоже только очередным литературным материалом!
– Казимир, я запрещаю вам говорить о Шибалине в таком тоне. Все-таки он – Шибалин.
– Он был Шибалин! Был! А теперь разве вы не замечаете, с какой головокружительной быстротой этот человек падает?
– Ничего подобного. В вас говорят нехорошие чувства, зависть, ревность.
– Зависть? Чему завидовать? Не тому ли, что человек когда-то был на высоте, а теперь летит в пропасть? Ревность? Но к кому? К человеку, которому небезопасно даже подавать руку в чисто, так сказать, санитарном отношении?
– А про это вы тоже напрасно говорите, Казимир. Про "санитарное отношение".
– Нет, не напрасно! Я только поражаюсь вашей смелости. Вера, как вы не боитесь искать с ним встречи именно здесь, где каждая пядь земли пропитана бациллами страшных болезней!
– А это мое дело. Я так хочу.
– Тогда я молчу.
– Это самое лучшее, что вы сейчас можете сделать. Встает, заглядывает через стену вовнутрь зала.
В это время выходят из всех пролазов и занимают свои обычные места под стенами зала Антоновна, Осиповна, Настя, Манька-Одесса и другие – все, кроме Фроськи.
Казимир Вере с ужасом:
– Видите? Не показывайтесь им, не показывайтесь!
Вера по-женски раздраженно:
– Сидите вы! Молчите! Я хочу их спросить. Может быть, он уже тут, у них, в развалинах этих.
Казимир с испуганными ужимками:
– И не думайте спрашивать! Вы их не знаете! От них такое можете услышать Вера смело: – Пусть. Я не боюсь. И идет одна внутрь руин.
XVII
Вера обращается к Антоновне, как самой старшей по виду:
– Скажите, гражданка, сюда к вам сегодня такой не приходил: здоровый, в сером летнем пальто?
Антоновна загадочно:
– А кто его знает? Разве так скажешь? Тут за день много перебывает всяких: и в черных пальтах, и в серых, и вовсе без польт. По пальту не узнаешь.
Осиповна встает, подходит:
– Когой-то спрашивают? Настя встает, подходит:
– Когой-то спрашивают?
И остальные женщины встают со своих мест, собираются вокруг Веры:
– Когой-то?
Вера объясняет, показывает руками:
– Ну, солидный такой, прилично одетый…
Антоновна равнодушно:
– Сюда большая часть солидных ходят и прилично одетых. Каких попало мы сюда не пускаем. Сюда, бывает, перед рассветом в автомобилях за девушками приезжают. Давай и давай! А вы: "В летнем пальте"… А что, он ваш муж?
Вера, сомкнув губы:
– Нет. Брат.
Уходит из руин. Идет так, как будто ожидает, что в спину вот-вот сейчас ее ударят камнем.
Женщины стоят при луне неподвижной толпой, поворачивают лица ей вслед и все на разные голоса:
– Ха-ха-ха!.. Знаем мы таких "братьев"!..
Казимир Вере, когда она возвращается к нему за переднюю стену:
– Ну что? Я говорил! Получили? Вера утомленно садится.
– Молчите вы! Не каркайте! Всегда каркает…
Казимир встревоженно-озабоченно:
– Вера! Что с вами? Вам нехорошо? На вас лица нет! Вера слабым голосом:
– Ничего… Это сейчас пройдет… Еще бы!.. Поглядели бы вы на них… на этих… на ведьм!.. Как обступили меня!.. И как заговорили своими сиплыми голосами!.. А обстановка вокруг при луне!.. Ад!.. Полная картина ада, населенного нечистыми духами!..
– Я говорил, не надо было туда ходить!
– Наоборот. Я очень довольна, что сходила туда и поглядела на этот мир своими глазами.
– Бежать вам надо, Вера, из Москвы! Бежать! Иначе вы Шибалина никогда не забудете! Утопая сам, он потащит за собой и вас! На днях я откомандировываюсь в Ленинград для редактирования там одного профжурнальчика. Советую и вам воспользоваться этим случаем и поехать со мной.
– А я зачем? Только еще этого недоставало, чтобы я переехала в Ленинград!
Казимир горячо доказывает ей, убеждает, не спускает с нее млеющих глаз…
Вера не слушает его, вертится, встает…
– А он с которой стороны должен прийти? С той? Или с этой?
Казимир недовольно:
– С этой.
Вера с лицом, выражающим боль:
– Мне не сидится, Казимир. Я очень волнуюсь. Походим. Пойдемте ему навстречу, что ли.
Казимир неохотно:
– Пойдемте.Вера резко:
– Но уговор: как только увидим его издали, так извольте сейчас же оставить меня одну!
– Об этом можно было не говорить…
Они отходят от руин.
XVIII
Шибалин, крепкий мужчина, с упорным медлительным взглядом художника и мыслителя, сперва проходит мимо руин, только заглядывает туда через стену, смотрит, кто есть. Потом поворачивает обратно и направляется прямо в руины.
