Валерий Попов - Нарисуем
И вдруг из приемной донесся вопль! И кого – нашей красавицы! Что так могло ужаснуть ее в этом привычном и даже постылом ей царстве смерти, среди урн и гробов? Может, сама смерть во всем своем парадном обличье явилась ей? Но такого не предусмотрено расценками и тарифами, не числится в списке предоставляемых услуг. Так что же? «А тебе-то что? Отдыхай!» – одернул я себя. Отдохнешь с вами!
Приоткрылась дверь, и, пятясь, явилась красавица. Взгляд ее был устремлен в комнату, и вытянутые руки тоже.
– Она! Опять она за свое! Носит и носит! – закричала служительница. И отпрыгнула от двери… Что-то приближалось.
Дверь медленно отъезжала с тягучим скрипом. И вот, вовсе не на той высоте, куда были устремлены все взоры, у самого пола появилась вдруг костистая голова кошки, потом тонкая шея с поднимающимися вверх-вниз косточками. Яркое солнце, вдруг хлынувшее из-за тучи, ошеломило ее. Она яростно подняла голову, усы задергались. В тонких белых ее зубах еще бился голый окровавленный птенец.
«Все! – понял я. – Обречен! В смысле, я. Как и птенец».
– Извините, – я обратился к соседу, – у вас ручки случайно нет?
…Ну вот. Нахлынувшие воспоминания помогли пережить неприятности, которые иначе могли бы подкосить. А так, унесясь мыслями, даже и не заметил, что давно уже явился «господин здешних мест» и, роясь совком в песке, насупясь, на меня поглядывал: «Кто такой?»
Ах, как же я так, не заметил его появления? И теперь, видя его, как-то не испугался. А еще час назад переживал, что его место тут занимаю. Ничего страшного! «Ремесло дарит силы», – говорят. «Отличник боевой и поэтической подготовки!»
Заверещал телефончик. Кто там еще желает померяться со мной?
– Алле!
Голос знакомый, но хриплый, треснутый. Из других эпох, как это «Строение 2».
Пека? Я уж думал… не думал ничего. Замело пургой! Из того же тополиного пуха, укрывшего жизнь.
Еще вчера шел по Комарову и вдруг увидал скорбную процессию… нет, еще живых. Выселяли с дач «нерентабельных» – инвалидов, ветеранов, репрессированных… Репрессировали опять! Освободить помещения! Словно колонна беженцев в пыли. Увидал знакомую, Людмилу Борисовну, с навьюченной тележкой, бывшую замечательную секретаршу Союза писателей, неспособного нынче никому помочь, подскочил, ухватился за горячую ручку со сколовшейся краской, потянул…
– Не беспокойся, Валерочка, – пропела она.
Да я и так всю жизнь старался не беспокоиться.
– Ничего.
Бодрость – мое ремесло.
– Я тоже на станцию.
Стояли телекамеры.
– Позор! – трусливо я крикнул в одну из них.
Казалось бы, после такого – чего еще? Но жизнь, к счастью, неисчерпаема – и в эту сторону тоже. Кстати, – прикинул уже как профессионал, – Пека, судя по его делам, тоже вполне заслуженно мог бы быть в той процессии. Но отдельно пошел. Его право!
– Здорово, хмырь!
– Помоги мне, – он прохрипел.
Да, на Пеку это не похоже. Обычно он бодро, с оскорблений начинал. Укатала жизнь.
– Что с тобой?
– А-а-а… – то ли стон, то ли начало фразы. Продолжения не дождался.
– Со здоровьем у тебя?
– То само собой. Но не в этом дело. Другое маленько… по твоей как раз части. Прилетай!
Легко сказать! Крылья, увы, так и не выросли. Как и гонорары. Что за «другое маленько»? Потрудней схватки с болезнями? Что ж там за этим идет? На себя у меня сил давно уже нету. Но, спасибо другу, для него силы есть!
В Домодедове давно не бывал. Не узнать. Все сияет! Помню унылый «совок», стены темно-зеленой масляной краски, тесный затхлый салон в самолете, мрачные стюардессы. И в перестройку летал. Вспоминаю как ужас. Свет то и дело гас. Какие-то грязные растрепанные старухи продавали прямо с полу, с газет какие-то чудовищные пирожки с картошкой… И вот – люкс! Победивший капитализм! И на Пьяной Горе, я читал, выстроили новый шикарный аэропорт, на новом месте, миллиарды вложили.
И только садясь уже в самолет (не через поле, а через теплую трубу-коридор)… предупредительнейшие стюардессы… вспомнил вдруг, что направление-то не слишком безопасным считается. Недавно при взлете самолет не набрал нужную высоту, рухнул в тундру, а совсем, что ли, позавчера – приземлился неудачно, не хватило полосы, говорят, врезался в гаражи, которые почему-то там оказались. И вместе с гаражами, машинами загорелся и сам.
Сосед-толстяк, заполнивший все свое кресло и половину моего, сразу же и начал разговор с этой темы:
– Да, наехал на гаражи. А что ж вы хотите!
Причем как-то спокойно и даже с удовольствием… словно нам это ничем не грозит.
– Половину бетона украли! Полосы – коротышки! Ни разогнаться, ни толком затормозить. А журналисты, сволочи, пишут: аномальная зона!
Так на хрена мы летим? Самое удивительное, что пассажиры со всех сторон версию эту охотно подхватили… не веря как бы, что это и к ним может поиметь отношение. Единственная как бы проблема, вызвавшая спор, – часть из них и влияние аномальности не отрицала.
Второе, что поразило меня, – большинство пассажиров, даже женщины, были обнажены. В смысле – в кургузых ярких маечках, шлепанцах, шортах. Гладкие, загорелые. Куда я лечу? Может, в Азию? В Африку? Нет, судя по разговорам, все-таки мы летим на заполярную Пьяную Гору. И наоборот, не в Африку-Азию, а из Азии-Африки они летят, с жарких курортов – Абу-Даби, Хургады, Шарм-эль-Шейха. Да, сдвинулась жизнь. Наверно, все же не зря были все усилия. А что не хватает длины полос… то пассажирам этим, хорошо отдохнувшим и попившим и продолжавшим, кстати, отдыхать, опорожнять яркую, звонкую посуду из «дьюти фри», такое положение не казалось почему-то слишком ужасным… Может, некоторые из них как раз и строили эти полосы? Сосед бизнесменом оказался – вез партию игрушечных кастетов из Москвы. Причем для детских домов – бесплатно! Смычка бизнеса с совестью. Выпили с ним. После чего вообще все в теплом свете мне стало казаться… Пека. Что такого случилось с ним? Да уж ничего большего, чем с другими. Кстати, если уж быть до конца откровенным, тогда из джипа, который мы так тщательно таранили с ним, вышел кто? Правильно, Кузьмин. Бережно вынул родственника из слегка покореженной машины… Мне, кстати, пришлось выбираться самому. И тогда. И после этого. И до сих пор!
Так что друг мой, как всегда, преувеличивает. Наверняка тесть его не бросил, пристроил в какие-нибудь инструкторы-консультанты, и, как произошло с некоторыми, кому повезло, Пека постепенно «возмущенно разбогател», продолжая при этом проклинать новые порядки, коррупцию и воровство… лишь в своем конкретном случае этого не замечая или называя это как-то иначе, более уважительно… Да, злость теперь порою захлестывает меня! Годы… А теперь он, даже не поинтересовавшись, как я-то живу, повелел приехать «спасти его». Вопрос: кого еще надо спасать?.. Замотал меня перелет!
– Вот они! Вот они! – пронеслось по салону.
И хотя уже горело табло и все были пристегнуты, потянулись к иллюминаторам… А вот и «они»! Поле с посадочными полосами, а на краю, как ядерный взрыв, – черные, скукоженные, нагроможденные друг на друга коробки – те самые гаражи. Это какой же был взрыв, если железо скукожилось и обуглилось?
– Со всего города гаражи сюда согнали, – глухо, словно сквозь вату, чей-то голос проговорил.
Уши болят, заложены. Опускаемся. В аккурат туда! Схватился за подлокотники, откинулся…
– Тоже в основном с курортов летели, – тот же голос. Что за доброхот?
Удар! Покатились, подпрыгивая. Глухие овации летчикам… Хотя и те пассажиры, говорят, поаплодировать успели… Стоим. И все сразу загомонили весело – хоп хны!
И прямо уже у летного поля – рекламные щиты. «ООО Белое Безмолвие». Сосуд совершенной формы, якобы изо льда, а внутри него живое человеческое сердце. Новый взлет похоронного дела. Вип-могила. Красота! Похоже – это суперкладбище все же пробили тут. А когда у нас что-то немыслимое не проходило? Это запросто! Только простое – никогда. Странные лайнеры без окон. Но со знаками Италии, Греции, США. Аэрокатафалки. Еще реклама: «Дешевле только повеситься! Евроремонт навсегда!»
Как-то все в наши дни слишком надеются на передовые технологии, даже и я, профан. Почему-то тупо надеялся, что раз сообщил в трубочку: лечу, – значит, мобильник дальше сам все разрулит. А он ведь сам по себе не пашет, не сеет и даже не рулит. И тем не менее многие уже живут в нем и как бы ни о чем больше не думают.
И я туда же – выйдя в зал встреч, включил аппарат и требовательно уставился в его харю. Ну, давай!.. Ничего он не выдал. Перенадеялся я на современные технологии. Теперь уже никто никого не встречает. Передовые технологии заменили жизнь.
Вон и элегантная дама в накинутой шубке, сидя в кожаном кресле, поставив на стеклянный стол ноутбук, что-то доверительно ему сообщает, совершенно при этом не глядя по сторонам. Все в ящике! Эта красавица и есть символ времени, Рабочий и Колхозница в одном лице.
Да-а, вымахали аэропорт! Лучше бы – полосу. Мрамора не пожалели. Сэкономили почему-то на бетоне, а на мраморе – нет. Если на минуту отвлечься, а потом вдруг поднять глаза – можно не врубиться, не сразу понять, в каком именно аэропорту мира находишься. Одинаковы все. Пока я тут мечтал, еще несколько рейсов приземлились. Вот седые, прямые, как палка, европейцы. Вот шумною толпою зулусы прошли. Кстати, и в других красивых аэропортах тоже не раз приходилось искать встречающих, а то и самому добираться по незнакомой земле. Как-то уже привык, что какая-то ниточка в хаосе существует – научился ее ловить. Ну, передовые технологии, выручайте! Если Пека звонил мне по мобильнику, то тут должен был сохраниться его номер… Безуспешно искал. Потом тупо сидел смотрел телепередачу: «Старимся по новому». Нет, мне рано еще. Точнее, поздно! Может, все-таки взглянуть на реальность?.. Огляделся внимательней. Боже мой, вот эта холеная красавица в летах, символ преуспеяния, знак эпохи – это же Инна!
