Валерий Попов - Нарисуем
Тертый калач
Слуги государства должны быть любезны и безлики и не должны своим чрезмерным своеобразием сбивать с толку население – но именно этим они почему-то увлечены. Закон еле-еле проглядывает в их затейливом поведении – если проглядывает вообще. О том, чтобы как-то соответствовать месту, на которое их служить поставили, и речи нет. Вот еще чего! Самые роскошные дамы, надменные, громогласные, увлеченно обсуждающие, не взирая на скорбную очередь, последние сплетни и моды, служат почему-то именно в местах скорби. И плевать на скорбящих! И что у тех к печали об ушедших в иной мир добавляется еще отчаяние от безнадежности этого мира, – ничуть не смущает этих «слуг». Их жизнь им важней, чем чья-то смерть, и попробуй только сделать им замечание!
Да. Стояние в очереди способствует размышлениям о жизни… особенно – в очереди такой. Горе еще можно как-то перенести, но когда к нему добавляются внешние неприятности… уже становится непонятно: это еще за что?
– Садитесь! Сколько можно повторять? К вам обращаются! Вы, вы! Да!
Сподобился.
– Так, справку о смерти вашей дочери вы принесли?
Нелегко слышать вместе эти слова!
– Да. Я вам уже ее показывал.
– Я не обязана всех тут запоминать!
А что, интересно, она тут обязана?
– Вот, пожалуйста.
– Так, ничего не выйдет.
– Почему? – произнес я уже вполне терпеливо. Не впервой тут!
– Нужна справка о смерти вашего отца. Ведь вы к его урне подхораниваете?
Мог ли представить я на заре своей удалой и веселой жизни, что буду сладострастно собирать, перелистывать справки о смерти своих самых близких людей? Но наконец-то собрал все необходимое. И облегченно вздохнул.
– Вот, пожалуйста, – с прохладным шелестом выложил документ.
Забыла, дура, что уже говорила это мне! Испытал если не ликование, то торжество. Не дай бог в начале жизни увидеть – чему будешь радоваться в конце. С тайным восторгом увидал досаду на лице принимающей. Знать бы в начале, какие восторги ждут тебя в конце, – отказался бы жить! Глянула на часики: с этими не успеешь записаться в спа-салон.
– Так, – проговорила она нетерпеливо, уже привстав, – подхоронение невозможно.
– Почему?
– Нужен документ, подтверждающий родство покойной с уже захороненным тут.
Мог ли я поверить, что вынесу это слово рядом со словом «дочь»?
– Но ведь фамилия же одна!
– Это не доказательство. Мало ли однофамильцев?
«И вообще, – говорил надменный ее взгляд, – что это за фамилия – Попов? Как собак вас нерезаных! Была бы, скажем…»
Взгляд ее явно улетал в грезы гламурной жизни… но не на такого напала!
– Вот.
– Что вот?
– Справка о ее рождении.
Что может быть тяжелей – справка о рождении и справка о смерти дочери в одной папке?.. И это вынес!
– Принесли? – проговорила она недовольно.
Я тертый калач!
– Но вы же сказали в прошлый раз, – произнес я с торжествующей вежливостью, – чтобы я принес справку о ее рождении… документ, удостоверяющий, так сказать, ее родство с захороненным здесь. Вот он.
И это я выговорил. Не помнит, дура, что говорила вчера! Я откинулся с торжеством… Хорошее я нашел место для торжества!
Она снова села за стол, – есть же такие бестактные посетители! – зашелестела бумагами… Недолго длилось мое торжество.
– Ну и что? – презрительно проговорила она, отодвигая папку с ужасными документами (ужасными, разумеется, лишь для меня). – Я ничего не пoняла!
Жутко, когда к скорби примешивается еще и отчаяние! Мне-то зачем жить?
– Простите, что вы не поняли? – спросил я терпеливо и даже вежливо.
«Тертый калач… Я тертый калач!» – повторял, как заклинание.
– Какое отношение имеет покойная…
Выдержим!
– …к захороненному здесь?
– Ну как… Попов Георгий Иванович… Попова Анастасия Валерьевна.
Произнес!
– Ну и что? Что связывает их?
– Как что?! Внучка!
И это произнес!
– Из чего это следует?
– Ах, да… действительно. Я связываю их – Попов Валерий Георгиевич!
– Из чего это следует – я не вижу.
Да, одно звено, к сожалению, пропущено. Справки о моей смерти нет. Донесу чуть позже.
– Вы меня окончательно запутали! Надо все же как-то готовиться, когда идешь в государственное учреждение, – гордо проговорила она.
Извиняюсь. Подготовился не до конца. Действительно, имеется пробел.
– Требуется, видимо, справка о моей смерти? – произнес я вполне дружелюбно. Тертый калач!
– Ну хотя бы справка о вашем рождении, – вдруг сжалилась она. Видимо, уже полюбила. – Возьмите, пожалуйста, вашу папочку, – любезно подвинула, – и приходите еще.
– С наслаждением! Вы до скольких сегодня работаете?
– До четырех. Конец недели. Успеете?
– Очень буду стараться!
Кланяясь, вышел. Хорошее учреждение. И обаяние ситуации еще в том, что свидетельство о моем рождении я увез зачем-то на съемную нашу дачу! Зачем? Люблю, видно, помучиться.
Чудный солнечный день. Сейчас мне предстоит поездка в переполненной электричке среди потной, веселой, ярко одетой толпы – хохочущей, отдыхающей. И это – когда дочка лежит там! Зачем еще эти-то испытания?
…Поехали. Просто балаган какой-то!.. Терпи! Еще ты будешь всех угнетать? Улыбайся со всеми. И самое невыносимое – нельзя показывать, что у тебя настроение несколько другое… им-то портить отдых зачем?.. Я сказал «невыносимое»? Перегнул. Вытерпишь, куда денешься! Немножко угнетает лишь ор назойливых продавцов того и сего, больно проталкивающихся в тесной толпе… и, опять же, слишком затейливое поведение государевых слуг, которые вроде бы должны скромно выполнять свои функции… но не такая у нас страна! Прямо у скамейки, где я был сжат, пошла битва двух групп контролеров, пришедших с разных концов вагона. Им было наплевать, что две контролерских службы, отрицающих друг друга, вызывают нездоровый хохот в народе. Наплевать! Прямо стенка на стенку шли! И у той, и другой бляхи с орлами… какой кого заклюет?
– Мы федеральная служба, а вы местная! Вы погрязли в коррупции, поэтому администрация президента вынуждена была прислать нас!
– А зато вы…!
– А вы?! Вы сами только что взяли деньги у женщины!
– У нас есть на это специальное разрешение! Вот!
Видимо, хорошо, что борются с недостатками на местах. Хорошо, но душно… К счастью – выходить. Вот уж не ведал, что еще и счастье в этот день обрету!
Пошел по просеке. Природа сияла… Уж она-то хотя бы могла в этот день не сиять?!
Вошел на душную веранду. Поднял матрац. В жене моей нельзя, увы, быть уверенным, поэтому деньги и документы под матрацем храню. Нужна ли такая бдительность в дни горя? Увы! Вынул свое свидетельство о рождении, истрепанное по краям… свидетельство о смерти тоже надо будет в эту папочку подложить… только кто вот подложит? Уложил папочку обратно, опустил матрац. Глянул на часы… Есть пять минут для горя. Вот тут, под сосной, делали шашлык в день тридцатилетия дочери… гости, родственники. Я, слегка уже усталый, лежал. Она вошла, не видя меня, стянула кепку-бейсболку, шумно выдохнула… лицо ее было счастливым…
Пора!
Все лето узбеки (почему-то узбеки, а не кавказцы) ремонтировали платформу. Перила покрасили нежно-голубым. Видимо, это им напоминает купола медресе… скучают, видимо. А откуда им местные обычаи знать? Вот тут, прямо напротив будки кассы, лесенка была очень удобная. Если опаздываешь: купил билет – и в вагон! Заботливо убрали… Запыхавшись, вбежал с конца платформы – и к кассе спуститься уже никак! Слишком долго горю предавался: непозволительная роскошь в наши дни. Окинул взглядом платформу. В такой лучезарный день не торопятся в город возвращаться, лишь у меня срочное дело. Платформа – выдохнул с облегчением – пуста, только в самом ее начале обнимается какая-то молодая парочка. От них, вроде, неприятностей можно не ждать. Уж они-то, надеюсь, не контролеры. Электричка выскочила из-за поворота. В кассу не успеваю уже. Так поеду! Что значит сейчас какой-то штраф? Кажется лишь чрезмерным, когда к большому горю липнут мелкие неприятности: «За что?» Мгла… Электричка к перрону подошла, влюбленные наконец разомкнули объятья – и в лучах солнца у обоих на груди мелькнули бляхи с орлами. И я захохотал…
…Вот. Задумчиво уложил листки в портфель. Даже и не знаю… Разумеется, в тот день я и не думал рассказ писать: это где-то даже цинично. И, собираясь ранним утром, ручку с блокнотом выложил из портфеля: не тот день! Но у писателей «не тех дней», увы, не бывает. Под платформой бело-желтых окурков больше, чем гальки! Запомнил? Ну а в скорбной очереди чуть не сказал было: «Бог помог». Голос похоронной красавицы, ведущей прием граждан, безумно раздражал: мало того, что такую очередь собрала, еще разговаривает безобразно!.. Впрочем, люди как-то «защитились»: никто не рыдал. Словно и не место скорби: не только и всякая жизнь у нас растаяла, но даже и смерть!
И вдруг из приемной донесся вопль! И кого – нашей красавицы! Что так могло ужаснуть ее в этом привычном и даже постылом ей царстве смерти, среди урн и гробов? Может, сама смерть во всем своем парадном обличье явилась ей? Но такого не предусмотрено расценками и тарифами, не числится в списке предоставляемых услуг. Так что же? «А тебе-то что? Отдыхай!» – одернул я себя. Отдохнешь с вами!
