Андрей Курков - Форель a la нежность (сборник)
Снег продолжал валить с неба хлопьями. Мы бродили по центру Киева, мерзли – как-никак минус пятнадцать по Цельсию, заходили в кофейни погреться. Снова выходили, смотрели на витрины, на елочные игрушки.
Саму главную елку страны мы тоже проведывали. В этот раз ее поставили под землей, в трехэтажном торговом центре на площади Независимости. Она стояла, бедная, и теснилась в широком общем для всех этажей пространстве, между эскалаторами и двумя вертикалями лифтов. Здесь она, должно быть, и переждет обещанные метели и бураны, из-за которых, видимо, и было решено ее спрятать под землю.
– Ну, что? Какие предложения на вечер? – спросила Марина, когда мы в очередной раз спустились к основанию главной елки страны и уселись за «макдональдовский» столик почти что под ее нижними ветками.
Я развел руками.
– У тебя что, действительно нет ни капли фантазии? Сегодня же сочельник!
Я напрягся мыслями из последних сил.
– Я знаю, – твердо заявила Марина, стянула с головы лыжную шапочку и взлохматила рукой ежик своих волос.
– Что ты знаешь?
– В это Рождество мы зачнем ребенка! Сделаем себе и миру рождественский подарок!
– Да? – удивился я. Это предложение Марины застало меня врасплох.
– Ты что, против? – В ее зеленых глазках засветился огонек недоверия, и я тут же захотел потушить его.
– Нет, что ты! – поспешил я не согласиться. – Я просто подумал… Когда сексу придаешь такой смысл, он становится чем-то более значительным…
– Рождество – это не секс, это любовь… А тот секс, о котором ты говоришь, мне уже надоел…
«Мне тоже», – подумал я, но вслух не произнес.
Вслух я только задумчиво вздохнул. И посмотрел на главную подземную елку страны. С ближней ко мне колючей ветки свисал блестящий шарик с надписью «2002». Это вызвало у меня саркастическую улыбку.
– Смотри! – Я показал Марине шарик. – Прошлогодний!
– Зато блестит, как новый! А представляешь, на следующее Рождество мы уже будем с ребеночком!
Я представил себе это, и, надо сказать, картинка в моем воображении получилась красивой, только отчасти похожей на икону с младенцем-Иисусом.
– А знаешь, – я посмотрел Марине прямо в ее прищуренные зеленые глазки, – было бы еще лучше родить прямо на Рождество!
Она, улыбнувшись, отрицательно покачала головой.
– Так что? Поедем домой? – спросил я, представляя себе очередной зимний вечер в уютной домашней обстановке, перед широченным экраном телевизора с бокалами шампанского.
– Нет, – спокойно произнесла Марина и хитро улыбнулась.
– Нет? Еще погуляем?
Она посмотрела на свои часы.
– Посидим еще полчасика… Возьми мне горячего шоколада!
Когда мы выбрались наверх, с неба снова валил снег. Он медленно падал крупными белыми хлопьями. Хрустел под ногами. Было уже темно, и в этих расцвеченных рекламными и уличными огнями сумерках городская жизнь двигалась плавно и нерешительно. Так же, плавно и нерешительно, ехали по заснеженному Крещатику машины.
– А у меня для тебя сегодня сюрприз! – неожиданно и радостно произнесла Марина, остановившись и обернувшись ко мне.
– Еще один?
– Ага, – Маринка кивнула, посмотрела на часы, потом приподнялась на цыпочках и поцеловала меня в губы. – Через десять минут нас Дима повезет в рождественское путешествие!
Я почти услышал «свадебное путешествие» вместо рождественского, но упоминание о Диме меня насторожило.
Дима был старшим братом Маринки. Человеком с биографией. Солдатом он воевал в Афганистане, потом со своими ребятами сопровождал и охранял контейнеры с контрабандными сигаретами по пути из Одесского порта в Киев. Правда, уже два года, как он занимался совершенно легальным бизнесом – организацией экстремального туризма. Клиентов у него хватало. Причем большая часть туристов-экстремалов приезжала из-за границы. Старые контакты в этом бизнесе ему очень пригодились. Он мог устроить почти все, что угодно. От трехдневного пребывания в настоящей тюрьме в одной камере с десятью рецидивистами для молодого американского журналиста до ознакомительного тура филиппинских миссионеров-католиков по шахтерским поселкам Украины.
Именно поэтому я и напрягся при упоминании о нем, тут же представив себе, какое «рождественское» путешествие может нам этот Дима устроить.
– Не бойся! – заметив выражение моего лица, сказала Марина. – Все будет отлично!
«Ну, свою сестру он уж точно ни в какую авантюру втягивать не станет!» – подумал я и успокоился.
Через полчаса мы выехали за пределы города. Российский джип «Нива-Тайга» ехал по колее невидимой под снегом житомирской трассы. Ехал не спеша.
– А куда мы едем? – поинтересовался я у Димы.
– В гости, – сказал он, не отвлекаясь от заснеженной дороги. – Есть тут одно фольклорное местечко, о котором мало кто знает.
– Рядом с Киевом?
– Ну да, – он кивнул и включил музыку.
Под музыку ехалось веселее. Я уставился в окно.
Разглядывал сказочный зимний лес, медленно проплывавший мимо машины.
– Ты хлеб купил? – спросила вдруг брата Марина.
– Не беспокойся. Все купил. Даже больше, чем надо!
Вскоре мы свернули с трасы на узкую лесную дорогу. Полузанесенная снегом колея и тут помогала Диме вести машину, но теперь Дима наклонялся ближе к лобовому стеклу, внимательно следя за этой едва видимой колеей, освещенной противотуманными желтыми фарами.
– Не заблудимся? – с опаской спросил я.
– Не бойся! Прорвемся! – произнес с усмешкой в голосе Дима.
Наверно, так же он отвечал своим сослуживцам в Афганистане, когда сидел за рулем бронетранспортера и смотрел вперед на наступавших моджахедов.
В машине становилось жарко – печка работала на полную мощность. Я расстегнул дубленку и снял волчью шапку. Положил ее рядом на сиденье.
Неожиданно машина остановилась, и Дима обернулся ко мне.
– Ну что, Васек, сделай доброе дело!
Я, бросив взгляд мимо усатого лица Димы, увидел в свете фар опущенный шлагбаум и справа от него – будочку постового, покрашенную в зеленый цвет.
– Какое дело?
– Выйди из машины, открой багажник и достань из рюкзака бутылку «Зубровки». Зайди в будку, поставь бутылку на пол. Потом поднимешь шлагбаум, подождешь, пока я проеду, и снова его опустишь! Не сложно?
– Нет.
В будке постового я, к своему удивлению, увидел на полу две бутылки шампанского, три – водки и большую трехлитровую банку с мутным самогоном.
Поднимая шлагбаум, я осмотрелся. Машина, даже с горящими фарами, казалась в этом темном лесу напуганным, незащищенным существом. И словно специально для того, чтобы придать этим моим ощущениям большей интесивности, из-за черных стволов сосен выбежала и застыла тень на четырех лапах. Блеснули в темноте глаза. У меня мурашки пробежали по коже. Я стоял, не двигаясь, сжимая в руке веревку от поднятого вверх шлагбаума.
Наконец «Нива-Тайга» проехала под шлагбаумом, и я его опустил. Привязал веревку ко вкопанному в землю столбику, на который ложилась перекрывавшая дорогу доска-перекладина.
– Куда это мы въехали? – спросил я, снова устроившись на заднем сиденье.
– Заповедник, – коротко ответил Дима. – Да уже недолго осталось…
Он вдруг достал из кармана кожаной куртки мобильный телефон, набрал номер.
– Через часик будем! – сказал он кому-то.
Странно, но этот короткий телефонный разговор, а если точнее – всего лишь одна фраза, сказанная по мобильному, успокоила меня, вернула к радостным рождественским размышлениям. Я думал: какой бы подарок сделать Маринке? Может быть, действительно, мобильный телефон? Чтобы я мог ей всегда позвонить, всегда ее разыскать? Но тогда получается, что это скорее мне подарок, чем ей…
– Смотри, смотри! – оборвала мои размышления Маринка, обернувшись и показывая рукой вперед по ходу машины.
Джип замедлил ход. Я наклонился вперед и увидел могучего лося, стоящего прямо на дороге. Он явно смотрел на нас.
А мы подъехали и остановились перед ним, как солдат перед генералом.
– Может, посигналить? – задумчиво предложил Дима, глянув на часы.
– Не надо, – попросила Марина. – Ты ему лучше помигай фарами.
Дима несколько раз переключил свет с ближнего на дальний и обратно. И лось мотнул головой, развернулся и ушел в темный лес.
– Видишь! – радостно выдохнула Марина.
Лес закончился внезапно. Машина вынырнула на заснеженное поле и, казалось, стала легче. Здесь уже не было колеи, и Дима ориентировался по вкопанным вдоль грунтовки деревянным столбам. Тут уже не было так темно, как в лесу. Над полем висела ярко-желтая луна, и ее свет искрился на снегу.
– Красота! – воскликнула Марина и обернулась, чтобы мне улыбнуться.
Впереди показалась деревенька.
Машина остановилась возле приземистой хатки, в трех окнах которой горел желтый домашний свет.
– Приехали! – сообщил Дима и заглушил мотор.
Две хозяйки – Галина Ивановна и Ольга Ивановна – встречали нас в передней рождественской песней. Они были сестры. Старшей, Галине Ивановне, было восемьдесят два, младшей – семьдесят пять.
