Вера Афанасьева - Конец света. Русский вариант
– А почему с чужого номера?
– Наверное, не мог воспользоваться своим.
– Откуда же он тогда взял твой номер, если у него своего телефона не было?
– Ну, во-первых, у меня дорогой номер, короткий и запоминающийся. А во-вторых, телефон любимой женщины некоторые мужчины помнят наизусть.
– Ой-ой-ой, держите меня. А что за съёмки?
– В том-то и дело, что ни о каких съёмках с его участием никому не известно, они даже не планировались. Он же последние года два был в творческом поиске, хотел найти сюжет для фильма, который мог стать по-настоящему знаменитым.
– Мало ли куда мог уехать состоятельный человек в период творческого кризиса? Он может быть где угодно от подмосковной деревушки до Островов Зеленого Мыса.
– А вот теперь слушайте внимательно. Его смс-ка была прислана из Луги! Номер какой-то местный. Принадлежал некоему Сергею Иванову, который, разумеется, оказался подставным лицом. С апреля номер заблокирован.
– Адочка, это не мне, это тебе нужно книги писать, причем детективы. Экая хватка! Но я все ещё не понимаю…
– А считаете, что бабы – дуры. Вот тебе подсказка. Конец света – непременно публичное действие. Его имитация – постановка, спектакль. И если кто-то имитирует конец…
– … то ему необходим режиссер. И по возможности – хороший.
– Ванечка, умница ты моя! Хороший и очень тщеславный. А Яхонтов именно такой.
– Режиссер конца света? Нет, Ада. Тебе нужно не детективами, а фантастикой заняться. Но ты знаешь, сердце мне подсказывает, что в этом что-то есть… В Луге он, говоришь? Да, любопытно… А что именно его могло привлечь в таком деле?
– Деньги, слава, сюжет…
– Что ж… может быть… может быть… Я вот думаю: не съездить ли нам, Ваня, на пару дней в Лугу? Ехать-то всего триста километров. Я вот только немного утрясу дела и возьму пару дней за свой счет, у тебя каникулы. Давай через неделю?
– Так я об этом уже час говорю! Только вещные свидетельства и факты, во всем следует разбираться на месте события.
– Я тоже поеду с вами.
– Нет, это может быть опасно, женщине не подобает.
– Как же можно – поехать без автора основной идеи? И потом, только я знакома с Яхонтовым, это может пригодиться, даже стать решающим.
– Ни в коем случае.
– Что ж, я свободная женщина и живу в свободной стране. И передвижения у нас пока что свободны. Не возьмете – справлюсь и без вас. Поеду туда со своим детективом. Уверена: мы с ним докопаемся до правды куда раньше вас.
– Придётся её взять.
– Ну ладно, деваться некуда, поехали. Но надо ведь план разработать.
– Да какой план? Город маленький, на месте разберемся. Но думаю, для начала следует понаблюдать за тем самым авиационным заводом.
– Ну, Ада… у меня нет слов.
– Остановимся в гостинице, там есть приличные.
– Подождите, мне кажется, что мы всё же не понимаем одной очень важной вещи. Пусть все наши предположения – чистая правда. И пусть кто-то сознательно пугает страну очевидным концом света. Но чего он хочет? От ответа на этот вопрос зависит очень многое, может быть, даже жизнь кого-то из нас.
– Не преувеличивай. И ты же сам сказал: он хочет реализовать великий и страшный проект Иоанна.
– Но это только цель! А мотив? Почему он это хочет? Что им движет? Жажда сверхдоходов? Власти? Славы?
– Тут и думать нечего, братец, ответ очевиден.
Все с удивлением обернулись на девушку, всё это время так и пролежавшую в шезлонге с закрытыми глазами и не сказавшую ни слова.
– А я думал, ты спишь, Лизонька.
– Он игрок.
– Что?!
– Этот ваш организатор конца света хочет поиграть с людьми, со страной, с миром. Развлекается он так.
– Но это жестокая игра!
– Увлекательные игры часто бывают жестокими, уважаемая Ариадна.
– И слишком дорогими, сестричка!
– Да, уж тебе ли не знать, историк, как часто случаются игры, в которых на кон ставятся целые государства или даже собственная жизнь. А приличная игра, она всегда денег стоит.
– Может, ты знаешь, крошка, и почему именно у нас?
– Конечно, Серафим Бенедиктович. Именно тут оптимальное сочетание возможностей и стоимости проекта.
– С этим трудно не согласиться.
– Кстати, я тоже еду с вами.
– Ну, уж это – нет!
– Как скажете, тогда я поеду одна. Я тоже свободная женщина. И я дождалась.
– Да что с вами делать, феминистки вы отвратительные! Поехали.
Глава 14. День шахтёра: бутафория
Пока изобретательные китайцы всей своей трудолюбивой страной выпускали весь столь необходимый для братского народа товар, отечественные выдумщики с не меньшим трудолюбием и с превосходящей изобретательностью создавали союзы, способные вывести родину из критической ситуации.
Самым популярным стало Общенациональное общество «Помрем пьяными». Его программные документы включали выводы серьезнейших исследований, согласно которым встречать конец света в состоянии даже легкого алкогольного опьянения куда приятнее и безопаснее, чем на трезвую голову.
В подтверждение этого приводились многочисленные факты, согласно которым многие десантники, пребывавшие второго августа под хорошим вино-водочным градусом, совсем не заметили пресловутого Дня Гнева, опрокидывания земли и разверзнутого неба. И в результате полностью сохранили свое физическое и психическое здоровье, чего нельзя сказать о трезвенниках, получивших многочисленные плотские и душевные травмы.
Почти одновременно появились федеральные и региональные организации «Напьемся до чёртиков», «Змию – змиево», «Общество алкоголиков с именами», «Кто не пьёт, тот здоровеньким помрёт», «Гроздья винограда», «ЗЗЗ – Зеленый Змий Злее», «Не заметим конца», «Vino-viski-vermut» и многие другие, позже объединившиеся в национальное движение «Зеленый Фронт» с девизом «Зелень зеленого змия – зеленее всех зеленей». А любящие приложиться к бутылочке интеллигенты объясняли всем непонятливым, что во второй части девиза имеются в виду и та зелень, которой столь богата природа, и зелень всемирной валюты, и отмечающая старину зелень патины, и даже трупная зелень, чур её. Так что девиз этот содержит множественные смыслы.
Основным мотивом бесед, лекций, круглых столов и симпозиумов, проводимых активистами Фронта, было то вполне разумное предположение, что, напившись в стельку, конец света можно и вовсе пропустить. И вообще, пьянство – оптимальная антикризисная стратегия, позволяющая минимизировать последствия всевозможных катастроф и катаклизмов. При этом вспоминали и многочисленные падения пьяных с этажей выше девятого, самыми неприятными итогами которых становились сломанные мизинцы, слегка порванные рубашки и штрафы за нарушение порядка в публичных местах. И не менее многочисленные падения комодов, шкафов, статуй, балконов, стен, крыш, заборов и даже башенных кранов на головы тех, кто околачивался около них слегка нетрезвым, заканчивающиеся неустранимыми поломками упавшего и полной невредимостью тех, на кого упало. И многочасовые сны крепко подвыпивших на сорокаградусном морозе, не приводящие даже к слабенькому насморку. И многое-многое другое, полное перечисление которого может надоесть даже самому настойчивому зануде.
Говорили и о нервно-рефлекторной расслабленности пьяненьких, делающей их сродни самым грациозным и гибким животным и не позволяющей сильно удариться при блужданиях и падениях или сломать себе хоть какой-нибудь мало-мальски выдающийся член. Вспоминали и о замечательном психологической расторможенности, дающей полное освобождение от всяких страхов и сомнений. Не забывали и о том, что со времен Достоевского известно, что пьяных очень любит боженька, потому что они как дети малые, неразумные, так что и гневаться на них нельзя. А уж кому было и знать, как не Достоевскому.
Но вся эта агитация, убеждения и уговоры были абсолютно излишними, потому что и без них Зеленый Фронт каждый день прибывал сотнями новых членов и вскоре снискал себе славу солидной общественной силы, авторитет и статус которой должны были позволить ей в недалёком будущем войти в самые престижные органы гражданского самоуправления, транслировать властям волю значительной части населения страны и во многом определять стратегии развития последней.
А идейные лидеры Фронта напоминали, что уж что-что, а стратегии развития нашего Государства пьяные испокон века определяли, определяют, и бог даст, будут определять. И именно понимающим толк в питии наша страна обязана и своей великой психоделической культурой, и своей нетривиальной, блуждающей историей, и своим интереснейшим и неповторимым общественным развитием, более всего напоминающим след человека во хмелю.
Зеленый Фронт привлекал и особой демократичностью, и тем, что вступившие в него могли воплощать в жизнь идеалы движения непосредственно на местах, безо всяких бюрократических проволочек, спущенных сверху директив и указаний. Единственным общим требованием, внесенным и в Устав движения, было осознание того, что питие есть символический и жизнеутверждающий акт, позволяющий противостоять грядущим разрушению, смерти и концу.
