Тама Яновиц - На прибрежье Гитчи-Гюми
– Да, спасибо, – ответила я.
– Я, пожалуй, перейду на пиво, – сказал Саймон. – Какое пиво у вас имеется?
Элен закатила глаза, сверкнувшие, как ртуть, посыпавшаяся из разбитого градусника.
– Бутылочное и баночное: «Микелоб», «Будвайзер», «Буд Лайт», «Коре», «Коре Лайт», «Амстел», «Нью-Амстердам». – Говоря это, она смотрела в зал, который потихоньку заполнялся народом. Похоже, других официанток, кроме Элен, здесь не было. – «Рейнголд»,[9] «Бекс», «Сэмюэл Адаме», «Хайнекен», «Дженессийское плотное». Разливное: «Микелоб», «Амстел Лайт», «Карлсберг», «Басе» и «Энкор Стим».
– Мне, пожалуйста, «Рейнголд».
– Послушай, лапочка, – сказал мистер У, – мне, наверное, не следовало бы этого говорить, но не могу удержаться. Пошли к черту этого гойише копф, встречайся со мной. Я давно уже наблюдаю за тобой и твоей семьей. Сестра твоя – настоящая шайне майделе, и поэзию знает, это посетителям нравится. Я даже подумал, не одеть ли официанток в национальные индейские костюмы, только вот боюсь, культурный климат для этого сейчас неподходящий. А что касается твоей матушки… – Он слюняво чмокнул пальцы на свободной руке. – Изумительная женщина! Теперь переходим к тебе. Ты готова выслушать мое мнение?
Элен поставила на стол выпивку и удалилась. Саймону принесли запотевшую пивную кружку. Он сделал глоток и так поспешно ее отставил, что расплескал три четверти содержимого.
– Тьфу! – Дрожащей как осиновый лист рукой он схватил мой первый стакан с виски-сауэр и выпил его залпом. – Это было не пиво, – объяснил он, переведя дыхание. – Но что?
Элен вернулась с блюдом салата и еще одним мартини.
– Это опять я! – сказала она бодренько. – Прошу прощения, я вам сначала принесла не тот салат. Ваш вот этот. Мексиканскую острую приправу я подала в кружке, – Элен пододвинула кружку поближе к Саймону и спросила изумленно: – Куда она подевалась?
– Этот псих ее выпил, – сказал мистер У. – Зачем тебе этот шлимазл, а?
– Откуда мне было знать, что это приправа! – Саймона аж перекосило. – Шутка злая и неумная!
– Ой, только не надо выражаться, – обиделся мистер У.
Саймон бросил на него убийственный взгляд.
– Думаешь, они нарочно? – попыталась догадаться я.
Он замотал головой.
– Я принесу еще приправы, – сказала Элен. – Вот его мартини. Фу ты, черт! Он же пива хотел! Какое он выбрал? – Саймон не отвечал. – Будьте добры, напомните, какое пиво вы хотели.
– Стакан воды, прошу, – выговорил он наконец. С покрасневшими белками его глаза казались еще голубее.
– Ой, правда, он говорит как Оливер Твист из мюзикла? – восхитилась Элен. – Обожаю этот спектакль. Я из-за него специально в Нью-Йорк ездила.
Саймон судорожно схватил мой второй стакан с виски-сауэр и опорожнил его.
Затем он выпил то, что стояло перед мистером У.
– Мое саке! – сказал тот возмущенно, а Саймон продолжал безумным взглядом шарить по столу. Дотянувшись до бокала с мартини, он махом осушил и его. – Элен, снова все повторить, – сказал мистер У, брезгливо поморщившись.
– Что вы пили? – спросила Элен.
– Я пил охлажденное саке, – сказал мистер У. – А сейчас принеси мне, пожалуй, ликера «Бейлис» со льдом.
– Прошу вас, – сказал Саймон голосом лягушки-вола, которую переехала машина, когда та, намереваясь метать икру, переходила шоссе. – Принесите мне стакан воды.
– Я думала, саке – японский напиток, – сказала я задумчиво.
– Сам не понимаю, что на меня нашло, – сказал мистер У. – Может, взыграли подавленные подростковые желания. Я всю жизнь только и делал, что работал, не до забав было. Приехал я в Америку тридцать лет назад, совсем мальчишкой, и сразу устроился в деликатессен Бернштейна. На Деланси-стрит, знаешь?
Он потерся щекой о мою руку.
– A maidel iz vi samet – aderabeh, gib a glet. – Он обернулся к Саймону. – Знаешь, что это значит? Девушка – она как бархат, так ласкай ее скорей!
– О-о-о! – простонал Саймон и схватился за голову. Он приоткрыл свои коралловые уста, по-видимому изумляясь тому, что столько мужчин находят меня желанной, а может, потому, что случайно выпил столько салатной приправы.
Элен принесла напитки и поставила их передо мной и мистером У.
– Вот черт! – сказала она. – Опять забыла принести воды Оливеру Твисту.
Саймон заглянул во все стаканы, большая часть из которых была пуста, поскольку их содержимое он же выпил, и тихонько завыл.
– По-моему, мистер У, он хочет побыть один, – сказала я.
– Так пусть уходит! – сказал мистер У. – Радость моя, я поджидал тебя у школы. Надеялся, что ты пойдешь со мной на дискотеку святого Вита.
– Школу я окончила два года назад.
– Так вот почему я тебя там так ни разу и не встретил!
– С ума сойти! И все это при том, что грудь у меня далеко не роскошная и выросла я в трейлере.
– Золото блестит и в грязи. Знаешь, когда я приехал в эту страну, я был даже моложе, чем ты сейчас. Я работал по двадцать часов в день без выходных и посылал деньги родным в Китай. Себе я ничего не оставлял. Сейчас мои дети выросли, жена два года назад умерла. Настало время пожить для себя. Besser a misesseh lateh aider a shaineh loch. Знаешь такое выражение? – Я покачала головой. – Нет? Это значит: лучше иметь некрасивую заплату, чем красивую дыру.
Саймон выпил принесенный мистеру У «Бейлис».
– Она когда-нибудь принесет мне воды? Просто садистка какая-то. – Он заговорил высоким голосом – раньше я такого от него не слышала. – Пожалуй, мы всего этого поимели достаточно. А, Мод?
Я пожала плечами.
– Похоже, начало вечера не задалось, – сказала я сурово.
– Да, мисс, – прокаркал Саймон.
Мистер У с недовольным видом что-то напевал себе под нос.
– Позволь вставить слово. Не знаю, как принято у тебя на родине, но здесь те, кто ведет себя как разгулявшийся бабуин и пьет салатную приправу, особым успехом у девушек не пользуются. Нет, что это я несу: здесь делать можно все, что хочешь, – успех гарантирован.
– Нет-нет, вы правы, – сказал Саймон пристыженно. – Я сам во всем виноват. Мне бы только глоток воды, и я буду в полном порядке.
– Слушай, расслабься, ладно? – сказала я. – Так в каком же из ваших заведений работает моя сестра, мистер У?
– В коктейль-баре «По-Пук-Кивис». Это на шоссе, рядом с казино «Священный вигвам» и «Резорт-отелем». Видишь ли, в резервации спиртного не подают, поэтому туристы заглядывают ко мне в бар заправиться, а потом уж отправляются на старое понемахское кладбище, где играют в азартные игры, курят табак и наблюдают за птицами. Посади свинью за стол – она и ноги на стол.
– Мод, думаю, нам на самом деле пора.
– В первый раз это прозвучало умно, во второй – мило, а на третий я тебе в зубы дам, – сказал мистер У.
– С меня достаточно! – возмутился Саймон.
– Да-да, сейчас, – сказала я. – Еще минутку, ладно? Мне здесь начинает нравиться.
– Прошу меня извинить. – Саймон встал и, пошатываясь, поплелся к выходу.
Я пересчитала пустые стаканы. Он выпил два (может, и три, я не уследила) мартини, три виски-сауэр (моих), саке мистера У, ликер «Бейлис» и салатную приправу. Ужасная несправедливость! Я тоже рассчитывала выпить хоть что-нибудь во время того, что я назначила своим первым романтическим свиданием.
– Ну, что скажешь? Твой приятель удалился. Собака без зубов – не собака. Предлагаю переключиться на меня.
Меня осенило:
– Вы правда ждали меня около школы? Вы давно одержимы чувством ко мне, или же оно зародилось в вас только что?
– Ветер дует – мусор носит.
– Что, очередная еврейская поговорка?
– Еврейская, китайская – какая разница. Всю правду знает только Бог, а я – лишь самую малость. Нет, это наваждение нашло на меня только что. Меня просто оглоушило.
– Ой-ой-ой, – пробормотала я. – Похоже, мамочкино пожелание действительно сбылось. Я таки стала неотразимой.
– Что-что?
– Ничего. Послушайте, мистер У, вы для меня слишком стары. Саймон прав. Вы наверняка нравитесь девушкам, которые ищут в пожилом мужчине отца, или потрепанным дамочкам одного с вами возраста. Давайте разберемся. Приехав в Америку, вы работали до седьмого пота, в нечеловеческих условиях. Теперь, достигнув многого и поняв наконец, что такое быть настоящим американцем, вы ищете развлечений. Со мной, амиго, вы не наверстаете упущенного. У меня другие планы.
– Ты что, хочешь сказать, что не будешь со мной встречаться?
– Именно! – сказала я. – Вы для меня слишком стары.
– Баба с вилами, да чтоб в бок не ткнула! – Он вскочил с диванчика. Тут как раз вернулся, утирая коралловые уста, Саймон. – Неудивительно, что твоя сестра пользуется большим успехом. Никогда тебе этого не забуду! А я ведь мог сделать тебе много хорошего. – Окинув меня ледяным взглядом, он заковылял к кассе.
– Эй! – крикнула я ему вслед. – Что это с вами?
Я была поражена до глубины души. Такое же чувство я испытала, когда однажды взяла в руки бабочку, а у нее с крылышек осыпалась вся пыльца и я поняла, что больше ей не летать никогда.