Тама Яновиц - На прибрежье Гитчи-Гюми
Я пригубила шампанское. Оно, как и многое другое, меня разочаровало. Я-то думала, что по вкусу оно будет как имбирный лимонад, в котором плещутся сказочные феи и эльфы, а оно оказалось просто кислятиной.
– Ничего, что сухое? – спросил Саймон, прикусив губу. – Это «Кристалл». У меня и черная икра есть.
Я ничего не сказала, только как могла сурово посмотрела на Саймона. Глаза у него голубые, ресницы густые и такие черные, что кажется, будто он подводит глаза. Ну что за идиот! Ничегошеньки обо мне не знает, просто понятия не имеет, какая я на самом деле. Пока что он видел только лучшую мою сторону, и, похоже, ему вообще плевать, есть ли у меня мозги. Собрался везти меня домой показывать родителям! Составил обо мне мнение по моей внешности, а все остальное придумал, чтобы под картинку подходило. А если бы я была пятидесятилетней теткой весом фунтов в четыреста? Да он бы со мной даже не заговорил, хотя внутри я была бы точно такая же, как сейчас. С чего это люди взяли, что внешнее и внутреннее соотносятся? Вот Пирс, например. Все девчонки считают, что он тонкий и умный человек, а мужчины принимают его за задиру и хулигана. Я же, за много лет неплохо его изучив, могу сказать с уверенностью, что внутри у него не происходит ровным счетом ничего.
– У тебя такой задумчивый вид, – сказал Саймон, поднимая бокал.
– Это потому, что я думаю.
– О чем?
– Я эту мысль еще не додумала, – сказала я. – Она состоит из двух частей.
– О чем же первая?
– О том, что я сейчас рыгну.
– Ха-ха-ха! – весело захихикал он. – А если серьезно? Не смущайся. Мне интересны все твои мысли, даже самые обыкновенные.
– Отстань, а? – сказала я. – Я все еще думаю, а ты мне мешаешь. Еще один звук – и я тебе въеду по урыльнику.
– Прости, не понял.
– Стукну тебя по голове и смоюсь отсюда! – сказала я. – Совесть меня мучить не будет.
– Черт возьми! – сказал он с восторгом. – Ты говоришь в точности как Священный Монстр, хотя она, естественно, выражается иначе. Ты что, серьезно? Ты действительно имеешь в виду то, что говоришь?
– Не совсем, – сказала я. – Я никогда не имею в виду того, о чем говорю. Я думала, а говорить и думать одновременно я не умею, поэтому я просто открыла свои коралловые уста, и слова сами полились. – Он отодвинулся в угол дивана и смотрел на меня искоса. – Может, у меня опухоль мозга, – сказала я. – Или мама нас неправильно воспитывала: нас никогда не учили, каким ножом что резать, и врать и притворяться не учили. Она всегда считала, что мы должны говорить то, что думаем.
– Ничего страшного, дорогая, – сказал Саймон почти испуганно. – Мы о тебе позаботимся.
– Такая уж я есть! – сказала я гневно.
– Мне это очень и очень нравится, – сказал Саймон. – Понимаешь, меня воспитывали совсем иначе. Только, боюсь, во мне сильны мазохистские наклонности. Видишь, как я возбудился? Это потому, что ты обещала ударить меня. До сих пор стоит, даже больно.
– Так что с нашим свиданием? – сказала я. – Может быть, ты хочешь пригласить меня поужинать?
– Да… – разочарованно вздохнул он. – Конечно, ты хочешь куда-нибудь пойти. Вполне естественно. Я понимаю. Есть одна маленькая проблема… Ты не могла бы сама сесть за руль? Боюсь, мои ягодицы сейчас в таком состоянии…
– С удовольствием, – сказала я.
– Прекрасно, – сказал Саймон. – Меня только это и беспокоило. Так куда же ты хочешь поехать? Где вы развлекаетесь?
– Здесь негде развлекаться, – сказала я твердо.
– Ты проголодалась? Может, просто поужинаем? – Он взглянул на часы. – Сейчас скорее время чая, а не ужина, но, полагаю, чаю здесь выпить негде…
– Да, давай поедем ужинать, – сказала я. – К сожалению, думаю, в округе, кроме «Рампернугиз», нет достойного тебя места.
– Значит, едем в «Рампернугиз»! Замечательно! Мы сели в машину.
– Да, кстати, ты знаешь, как она заводится? – спросила я.
– Ха-ха-ха! – снова захихикал Саймон. – Ты такая забавная. Интересно, а твой брат может достать нам еще каких-нибудь наркотиков? Мы бы могли отлично провести время, а?
– В нашем городке наркотиков почти не водится, – сказала я. Мне стало ясно, что помощи он предлагать не собирается. Я нажала на газ и включила зажигание. Мотор, странно взвизгнув, завелся. Я дала задний ход, но, к сожалению, откуда ни возьмись появилось дерево, и я в него врезалась. – Тьфу ты, черт! – сказала я. – Ну почему они всегда так?
– Дело в том, – сказал Саймон, – что мне наркотики пригодились бы не только для развлечения, но и как болеутоляющее.
– У тебя что-то болит? – спросила я. Я наконец выехала на нечто, смутно напоминавшее дорогу.
– Думаю, тебе лучше держаться ближе к середине, – нервно сказал Саймон. – И фары включи.
– Как скажешь.
– Видишь ли, боль еще не прошла, – сказал Саймон. – Все дело в ягодице. Да, ты сказала, что ничего там не обнаружила, но мне все-таки не по себе.
– Есть выход, – сказала я.
– Какой же?
– Думаю, тебе надо купить одного из наших щенков. Ацтеки держали этих собак, потому что они умеют вытягивать яд.
– И что мне надо будет делать? – спросил Саймон.
– Сидеть на нем.
– Купить щенка? Но, когда мы поедем в Англию, я не смогу взять его с собой. Из-за карантина. – Он вдруг пронзительно завизжал.
– Господи! – сказала я. – Что ты так верещишь? Мы подержим его у себя.
– Почтовый ящик! – не унимался он. – Почтовый ящик!
– Тебе что, надо бросить письмо?
– Ты чуть в него не врезалась.
– Не волнуйся ты так, – сказала я. – Их еще много. У нас в стране они на каждом шагу.
– Думаю, мне лучше самому сесть за руль. Ты не могла бы одолжить мне свой свитер – надо что-нибудь под себя подложить.
– Щенков мы продаем всего по триста долларов за штуку, – сказала я. – Бери сразу двух, чтобы им скучно не было. Остался один кобель – или два, точно не знаем. Когда ты окончательно вернешься в Англию, сможешь их разводить, заработаешь кучу денег. Здесь рынок практически насыщен. – Я взглянула на него. Он был похож на волглую желтую губку. Куда подевалась его высокомерная отсутствующая улыбка? Может, действительно заболел? Он боязливо подтянул колени к подбородку. – Тебе не плохо?
– Ты не могла бы повернуть назад?
– Значит, ты все-таки берешь щенков, да?
– Я, честно говоря, предпочитаю лабрадоров. Не хочу тебя обидеть, но скажи – ты умеешь водить машину?
– Умею! – сказала я. – Я просто вижу не очень хорошо.
– Пожалуй, вон там, впереди, отличное место для разворота.
– Такты возьмешь щенков?
– Разворачивайся! – снова завизжал он.
– Хам, – сказала я. – Какое ты имеешь право обращаться со мной как со служанкой?
Машина замерла у телеграфного столба. Столб хоть и стукнул ее довольно сильно, но, к счастью, капот, насколько я могла разглядеть, почти не пострадал. Несколько минут мы сидели молча. В сгущавшихся сумерках завывал ветер, шевеливший побеги озимой пшеницы, – впрочем, я точно не знаю, что такое озимая пшеница. Пейзаж вокруг был серый и унылый, на холмах лежали грязь и коровий навоз.
В полуоткрытое окно доносился металлический запах – похоже, скунса. Наверное, кто-то его сбил и тушка теперь валяется у обочины. На пригорке темнели силуэты нескольких черно-белых коров. А может, это были кабинки передвижных туалетов, оставленные здесь строителями? Мне очень хотелось спросить об этом Саймона, но я воздержалась.
– Лабрадоры такие зануды, – сказала я наконец.
16
– Ты только посмотри на эту официантку, – сказал он. – Она похожа на тюремщицу.
– Это Элен, – сказала я, когда официантка подошла к нашему столику. – Она раньше работала надсмотрщицей.
– Серьезно?
– Она одна из бывших жен Гарри, приятеля моей матери.
– Привет, Мод, – сказала Элен и протянула нам меню. – Кого ты на сей раз подцепила?
– Это лорд Холкетт, он из Англии.
– Да ну? – сказала Элен. – В моем генеалогическом древе тоже есть несколько лордов. Я его двенадцать лет составляла. Кого там только не найдешь! О лорде Лукане слыхали? Он мой дальний родственник. Живет в Осуиго.
Саймон звонко рассмеялся.
– Очень забавно, – сказал он. – Наконец-то я встретил американку с чувством юмора.
Элен бросила на него косой подозрительный взгляд.
– Что тут такого смешного? – оскорбленно спросила она.
– Элен, мне, пожалуйста, виски-сауэр с двумя вишенками, – сказала я.
– Мод, я не могу подать тебе спиртное. Я знаю, что ты несовершеннолетняя. Так что даже не проси. Что желает его светлость?
– Пожалуй, мартини. Только смешайте правильно, хорошо? – сказал он.
– Он будет виски-сауэр, Элен, – сказала я. – В большом стакане. И бокал мартини.
– Хорошо, – сказала она. – Изучите меню, я к вам еще подойду.
– Милая, правда? – сказала я.
– Необычная, – признал Саймон. – Господи, ты только взгляни на меню! Как все странно!
– Я, пожалуй, возьму фирменный стейк «Рампер-нугиз», – сказала я. – С двумя овощными гарнирами.
