Филипп Бласбанд - Книга Рабиновичей
Мало-помалу я зашагал как робот, не задумываясь. Поднял глаза на лица, на которых, как отголоски, как варианты, как напоминания, были рассеяны черты лица Эли Рабиновича, моего деда.
В нашу тесную группку затесался какой-то чудовищно худой старик, не морщинистый, а как бы мумифицированный, с сутулой спиной, лихорадочными глазами и седым коротким ежиком волос. На нем был старый черный костюм, пыльный даже на взгляд. Он что-то бормотал, качая головой.
Никто его, казалось, не замечал. Словно призрак шел среди нас, видеть который мог только я.
Этот старик, скорее всего, был не из нашей семьи. Он не походил на Рабиновича. Наверно, это был один из многочисленных друзей деда, и я сердито недоумевал: почему он не мог остаться с остальными позади? С какой стати он лезет в нашу скорбь?
Мне было грустно.
И какая-то горькая радость нарастала во мне, глухо и мучительно.
Мой дедушка умер.
И я тоже скоро умру.
На небе не было ни единого облачка, и солнце, острое от холода, лило свой свет на всех этих евреев в черном, таких элегантных, красивых, безобразных, типичных, грустных и радостных, какими я их еще никогда не видел. Впереди длинная черная машина еле ползла, будто сам дедушка не спешил на свои похороны.
Мой дедушка умер. Я тоже скоро умру. Я был счастлив.
У меня было лицо ребенка. Я его потерял. Теперь я стал двадцатишестилетним стариком.
Я слабею. Хожу, опираясь на толстую трость, вырезанную из экзотического дерева.
Все идет очень быстро, несмотря на лекарства.
Я не стану перечислять вам мои хвори, рассказывать об их начале, о кризисах, обманчивом облегчении и рецидивах. Знайте только, что я болен десятикратно. Целая история.
Я больше никуда не хожу, только гуляю вокруг дома. Даже такая нагрузка меня теперь выматывает. Скоро придется прекратить и это.
Вчера на улице, волею насмешника случая, я встретил Алину. Она меня не узнала (к счастью). Я и сам себя не узнаю.
В зеркале я похож на того незнакомого старика, что приходил на похороны деда. Может, это все-таки был Рабинович.
Я прячусь от родных.
Я их люблю. Но угаснуть хочу без них. Я боюсь их родственных чувств, их бурных излияний. Я не хочу умирать, как умер дед. Ему эта смерть подходила; меня она ужасает. Я хочу умереть в тишине.
Иногда мне снится книга, в которой записана вся история моей семьи. Как будто каждый написал текст — изложение своей жизни. Каждому тексту предшествует фотография.
Будь у меня силы, я мог бы собрать сведения, поговорить с живыми, навести справки о мертвых или что-то выдумать, исходя из того, что я знаю, путаясь в датах, в хронологии, в событиях, потому что именно эту историю, историю Рабиновичей, мою историю, я хотел бы рассказать. Искажая. Угадывая. Привирая. Сочиняя. Любя.
Силы мои на исходе. Я уже почти не могу выстраивать фразы. Скоро придется лечь в больницу.
Пожалуй, на этом я отложу перо.
Али Рабинович смотрит на нас так пристально, будто вопрошает. Он улыбается — впервые в жизни.
У него круглый, как у матери, нос, а глаза зеленые, светлые и лучистые, как у многих Рабиновичей. Он самый смуглый и самый кудрявый младенец, когда-либо родившийся в этой семье.
Краски. Формы, длинные, продолговатые. Что это? Продолговатые. Очень длинные. Что это?
Сыро. Везде — нет. Здесь.
Крик? Крик!
Голод!
Долгий крик! Круглое лицо, ласковое, полное запахов, мамино, оно приближается, медленно приближается, и запахи окутывают меня, мамины запахи. Мама.
Ее огромное лицо.
Ее лицо надо мной повсюду.
Свет.
Примечания
1
Раши — рабби Шломо бен Ицхак, 1040–1105 — толкователь Танаха (почти всех книг) и Талмуда (большинство трактатов Вавилонского Талмуда). Учился во Франции и Германии. Комментарии Раши к Пятикнижию были первой еврейской печатной книгой, на которой есть дата — 1475. (Здесь и далее примеч. переводчика.)
2
Заповеди иудейской религии.
3
Традиционное еврейское субботнее блюдо из мяса, фасоли, ячменя и овощей.
4
Сен-Жиль — район Брюсселя, прилегающий к Южному вокзалу, исторически был и остается пристанищем мигрантов.
5
Дрогенбос — муниципалитет в одной из бельгийских провинций, Фламандском Брабанте, близ Брюсселя.
6
Тарб — город в Верхних Пиренеях во Франции.
7
Сабры — евреи, уроженцы Израиля.
8
Член элитной боевой группы Хаганы (см. примечание 9).
9
Хагана — еврейская полувоенная организация в Палестине, существовала с 1920 по 1948 г. во время Британского мандата в Палестине. С образованием еврейского государства стала основой Армии обороны Израиля. Действия сил самообороны не исключали применения методов террора.
10
Авраам Штерн, литературный и подпольный псевдоним Яир (1907–1942) — поэт и сионистский деятель. Основатель и руководитель подпольной организации «ЛЕХИ». Англичане называли эту организацию «Бандой Штерна».
11
Можно? (англ.)
12
Нет, нельзя (англ.).
13
Иргун Цваи Леуми (национальная военная организация) — еврейская подпольная организация, действовавшая на территории Палестины с 1931 по 1948 г.
14
От нем. verboten — запрещено.
15
УЛИПО (фр. OULIPO, сокращение от Ouvroir de littérature potentielle — Цех потенциальной литературы) — объединение писателей и математиков, поставившее своей целью научное исследование потенциальных возможностей языка путем изучения известных и создания новых искусственных литературных ограничений, под которыми понимаются любые формальные требования к художественному тексту.
16
«Univac» — американская компания, подразделение корпорации «Remington Rand», которая в 1951 г. выпустила первые в мире серийные ЭВМ.
