Александр Ширванзаде - Хаос
Потом она заговорила с Шушаник, уже внимательно приглядываясь к ней.
– Хотелось бы вам иметь такой фонтан? – спросила она вдруг.
– Нет, – бесхитростно ответила девушка. Дама бросила на нее проницательный, испытующий взгляд и продолжала не без иронии:
– Говорят, здешние дамы даже сходят с ума от фонтанов.
– Не знаю, сударыня.
– Посмотрите, как бьет. И все это – золото. Неужели вам не хотелось бы обладать этим золотом?
Шушаник чувствовала, что дама испытывает ее. Чувствовала она также и ее иронический намек на корыстолюбие здешних женщин; она ответила:
– Неужели вы думаете, что счастье только в золоте?
– Думаю ли я? А почему бы и нет?
– Тогда вы можете считать себя счастливой. Ни у кого скважины не дают так много нефти, как у Алимянов.
Антонина Ивановна смутилась. Она почувствовала, что с этой на вид застенчивой девушкой не так-то просто вести разговор в насмешливом тоне. Нагнувшись, она шепнула брату: – А она неглупа. Charmante* – ответил Алексей Иванович, поправляя пенсне.
____________________
* Прелесть (франц.).
____________________
Шушаник попросила дядю вернуться домой.
– Папа будет сердиться, уже двенадцать часов.
– Пойдем, – ответил Заргарян.
– Пешком? – спросил Микаэл с притворным удивлением.
– Пешком.
– В такую даль? Сулян, это ваша вина, что на промыслах Алимянов до сих пор нет собственных экипажей.
– Приедете осмотреть свои промысла? – спросила Шушаник, протягивая руку Антонине Ивановне. – Свои промысла?.. Может быть, и заеду. – Заргарян, – обратился Микаэл к своему подчиненному, – распорядитесь, пожалуйста, чтобы подали мой экипаж. Номер восемь. Крикните: «Гасан!» – подъедет. Мадемуазель, я все равно сейчас должен ехать в вашу сторону – у меня дело на промыслах Мурсагулова. Простите, Антонина Ивановна. Сулян за меня объяснит вам все… Вероятно, вы минут двадцать полюбуетесь этим восхитительным зрелищем. Я вернусь скоро, очень скоро и отвезу вас на наши промысла. А вот и экипаж. Мадемуазель, прошу вас, пожалуйста, без церемоний… Алимяны – люди простые, совсем простые…
Как ни благодарила Шушаник, как ни отказывалась, уверяя, что ей приятнее пройтись, – ничего не помогло. Микаэл так настоятельно просил, что Давид Заргарян счел упорный отказ Шушаник невежливостью. Девушка смутилась от настойчивых взглядов дяди, уступила и почти машинально села в экипаж.
Фонтан продолжал бить с неослабевающей силой, и под нарастающими порывами ветра все шире рассеивались в воздухе миллионы черных капель. Счастливый хаджи громко хохотал над угодившими под нефтяной дождь, хлопая себя по коленям и раскачиваясь всем телом.
Из города непрерывно прибывали экипажи, доставляя все новые группы любопытных. Приехали также Мовсес, Мелкон и Кязим-бек. Усаживаясь в экипаж, Микаэл многозначительно подмигнул им, и компания уставилась на Шушаник.
Черная жидкость, с силой вырываясь из подземных недр, задавала вышки, мастерские, дома и людей. Воздух был насыщен чем-то опьяняющим. Люди хохотали и, как в хмелю, толкали друг друга под черные брызги фонтана.
Пока Заргарян скромно ожидал, что Микаэл и ему предложит сесть в экипаж, серые кони рванули и понеслись. Через несколько мгновений экипаж исчез за черными вышками.
– Удивительный джентльмен Микаэл Маркович, – обратился Сулян к Антонине Ивановне, покосившись на Заргаряна.
– Н-да… это заметно, – ответила она, многозначительно посмотрев на Заргаряна.
И ее губы тронула полунасмешливая, полусочувственная улыбка.
– А я тебе доложу, – обратился Алексей Иванович к сестре, – что в этих краях гостеприимство не в таком уж почете…
16
Шушаник в смущении не знала, о чем говорить. Ей казалось, что невидимая рука обдала ее кипятком в ту самую минуту, когда она почувствовала Микаэла рядом. Да, именно почувствовала, потому что не смотрела в его сторону.
Экипаж быстро катил между двумя рядами вышек. Песчаная дорога была пропитана нефтью – чуть слышался дробный стук копыт. Шушаник высчитала мысленно, что самое позднее – через четверть часа она доберется до дому и тогда лишь сумеет дать себе отчет о происшедшем. Господи, что она наделала? Она, дочь бедных родителей, едет с наследником миллионера, – что могут подумать люди? Что скажут родители?
Микаэл концом трости коснулся плеча кучера и что-то сказал ему.
Экипаж свернул с дороги, промчался мимо промысловых строений под гору.
– Кажется, кучер сбился с дороги, – заметила Шушаник, оглядываясь по сторонам.
– Нет, мадемуазель, он у меня опытный, не собьется.
Вежливые манеры Микаэла, мягкий голос, осторожные движения несколько успокоили Шушаник. Она подумала, что пугаться или смущаться нечего. Всем известно, что Алимяны – хозяева Заргаряна, а Заргарян – дядя Шушаник. Кто посмеет сплетничать? Наконец, неужели непростительно бедной девушке сесть в экипаж к своему знакомому, будь он даже архимиллионер?
– Как вам понравилась наша невестка? – спросил
Микаэл.
– Что я могу сказать? Ведь мы только что познакомились. Нет, кучер положительно сбился с дороги.
Микаэл опять тронул тростью возницу и что-то сказал ему.
Вдруг экипаж остановился, и кучер спрыгнул с козел.
– Что случилось? – спросила девушка.
– Накрапывает дождь, я велел поднять верх.
– Нет, нет, дождя не будет, я даже люблю дождь!
– Отлично, он поднимет наполовину. Гасан это знает. Возница наполовину поднял верх и вскочил на козлы.
– Вы никогда не бываете в городе?
– Была раза два.
– Почему же так редко?
– Занята.
– Знаю, слышал. Ухаживаете за больным отцом. Бедняжка! Говорят, когда-то он был очень богат и здоров. От души жалею…
Эти слова тронули Шушаник. Должно быть, она заблуждается. Вероятно, этот с виду себялюбивый молодой человек так же добр и чуток, как и его брат.
– Живя на промыслах, можно совсем одичать. Напрасно вы избегаете общества. Разве у вас в городе нет знакомых?
– Нет.
На минуту наступило молчание. Кучер обернулся.
– Вы любите театр? – спросил Микаэл, бросая на кучера сердитый взгляд.
– Я люблю только драму.
– Драму? – обрадованно переспросил Микаэл. – Теперь в городе драматическая труппа. Сегодня бенефис очень хорошей артистки… Идет какая-то новая драма, да, «Нора», «Нора»…
– «Нору» я читала, хотелось бы посмотреть.
– Прекрасно. Могу я пригласить вас на спектакль?
– Благодарю, но я не могу оставить отца.
– А что может случиться, если вы оставите его на один вечер?
– Нет, нет, нельзя…
– Вы так молоды, прекрасны и сидите взаперти. Это непростительно.
Шушаник почувствовала, что молодой человек смелеет, и предпочла промолчать.
– Из театра я вас сейчас же доставлю домой, так что ваш отец всего каких-нибудь три-четыре часа побудет без вас.
– Нет, нет, это невозможно. Я без дяди никуда не выхожу.
– Как будто трудно и его пригласить; я возьму ложу.
– Погодите, что это такое? Мы как будто миновали поселок. Куда же мы едем, господин Алимян?
– Мы просто катаемся.
– Катаемся? – повторила Шушаник, прикусив губу. – А отец? Извините, господин Алимян, уже время кормить отца, я не имею права кататься.
– Вы, сударыня, считаете меня каким-то чудовищем.
– С чего вы взяли? Я не считаю вас чудовищем, но…
– Но не считаете и человеком, хотите сказать, не так ли? – договорил Микаэл смеясь.
– Я и этого не говорю.
– Так почему же вы боитесь меня?
Самолюбие Шушаник было задето.
– Я – вас? – воскликнула скромная девушка таким серьезным тоном, какого Микаэл не ожидал от нее. – Вы ошибаетесь!..
Странно. Пока Микаэл издали наблюдал за Шушаник, ему казалось, что достаточно остаться с ней вдвоем, и он сумеет овладеть ее сердцем. Дешевые победы развили в нем самонадеянность, а легко доставшаяся любовь Ануш убедила в собственной неотразимости. А теперь перед этой бедной, скромной, обремененной семейными заботами девушкой Микаэл ощутил незнакомую ему робость. Это серьезное, умное, красивое лицо, эти чистые, ясные глаза обезоруживали его, – так иной раз человеческий взгляд укрощает ярость зверя. И, несмотря на непреодолимое искушение обнять и прижать к себе это беззащитное, невинное, чистое существо, подобного которому еще не было в списке его побед, – Микаэл чувствовал себя скованным.
Однако смелость Шушаник задела его за живое. Как? Чтобы эта простая девушка не боялась Микаэла Алимяна, человека, которому все доступно, если не в силу личного обаяния, то благодаря миллионам!
Глаза его заискрились страстью, губы задрожали. Раскрасневшиеся щеки Шушаник волновали его. Он попытался придвинуться к девушке, но она слегка отстранилась, не глядя на него. Микаэл, откинувшись назад, хотел было поймать руку Шушаник, казалось праздно лежавшую на коленях. В эту минуту на него устремился негодующий взгляд прекрасных глаз; руки его ослабели. Однако страсть заклокотала в нем. Он схватил руку Шушаник и крепко сжал. – Господин Алимян, сидите спокойно! – раздался возмущенный голос девушки.
