Алиса Бяльская - Легкая корона
Когда Леха показался в обновке Божене в утро назначенной свадьбы — она так и не поехала тогда на Рижский, — та отказалась идти с ним в загс.
— Я замуж за рок-гитариста собиралась, а не за Чарли Чаплина какого-то вшивого. Это же СВАДЬБА все-таки, а не комедия какая-нибудь, — и ушла напиваться с горя.
— Глеб хорошо шьет, — осенила меня гениальная идея, — он сшил себе потрясные штаны.
— Мы идем вниз, к Глебу! — закричал Леха через дверь. — Он мне ушьет джинсы.
Всей толпой спустились этажом ниже, к Марине с Глебом. Леха, и так не особо разговорчивый, в такой стрессовой ситуации вообще ничего членораздельного сказать Глебу, открывшему дверь, не смог. Он только смотрел на него умоляюще и протягивал свои безразмерные штаны. Глеб, однако, сразу все понял.
— Так, ладно, сейчас попробуем что-нибудь сделать. Не, вся толпа остается на площадке, у нас курить нельзя. Бялая, давай заходи. Поможешь.
Глеб достал свой древний «Зингер» с ручным приводом, взял какие-то нитки, более-менее подходящие по цвету, и одним махом, на глазок, прострочил Лехины джинсы.
— На, померь. Бялая, ты чего уставилась? Выйди, ему же надо раздеться. — Глеб в некоторых отношениях был очень старомоден.
Я вышла из комнаты к Марине на кухню. На лестничной площадке шумела ожидающая жениха тусовка.
— Пойди успокой их. А то соседи опять милицию вызовут и не будет никакой свадьбы, — сказала Марина.
Я пошла к ним. Там уже стояла целая процессия рокеров, во главе с невестой в парадных, почти не ношенных джинсах для беременных и с букетом чего-то, что должно было символизировать цветы (может, это были мимозы, оставшиеся с прошлого 8 Марта). Она стояла с красивым, одухотворенным, испитым лицом и… ждала… ждала, спрашивая время у каждого находившегося рядом приятеля…
— Алиса, ну что там?
— Все нормально, Глеб ушил. Сейчас Леха померяет их и придет.
— Да что там мерить? Времени нет уже совсем, надо одеть как есть и идти. Сколько времени осталось, а, Петь?
— Да не волнуйся, Божена, есть еще время. Без нас не начнут.
— Что значит НЕ ВОЛНУЙСЯ? Это чья свадьба — твоя или моя?
— Часа два еще точно есть, может, немного поменьше, — раздалось сразу несколько голосов.
Народ заметно колбасило, потому что Божена с утра не давала никому выпивать, да и сама почти не пила. Леха все не шел. Напряжение росло. В дверном проеме появился Глеб.
— Божена, слушай, тут такое дело… Леха в штаны не влезает. Я их слишком сузил. Надо его в них протолкнуть.
Вся тусовка, которой страшно хотелось, чтобы праздник наконец состоялся, вдавилась в Маринину квартиру и приступила к одеванию жениха. Леха стоял посреди комнаты в штанах, которые выше бедер на него не налезали. Глеб велел всем схватиться за края ушитых им джинсов, тянуть вверх и трясти, пока Леха в них не «вставится». Учитывая количество участников и их энтузиазм, попытка довольно быстро увенчалась успехом.
— Потише вы! Вы ему все яйца оторвете! — в какой-то момент не выдержала Божена.
Сам Леха, на все готовый ради будущей жены самоотверженно молчал.
Потом, также общими усилиями, Леху положили на пол и застегнули. Он был почти готов к свадьбе. «Почти» — потому, что его свадебный «верх» предполагал только заправку в джинсы, но поскольку их только что с таким неимоверным трудом удалось застегнуть, то об этом и речи не шло.
— Да что же это такое! Я этого не выдержу! — закричала Божена и закрыла лицо руками.
— Подожди, Божена, не паникуй, мы что-нибудь придумаем, — сказала Марина и убежала в другую комнату. Она вернулась с какой-то белой рубашкой в руках, которую Леха и надел.
— Это моя детская сорочка, — шепнул мне на ухо Глеб.
— Надо погладить…. — начала было Марина.
— Да ладно, времени уже совсем нет, и так хорошо, — сказали все хором, Божена — громче всех.
— Да, просто отлично, — сказал Глеб, с гордостью осматривая Леху.
Я решила, что не поеду с ними в загс, народу и так было полно, и потом, самое интересное, по-моему, я уже видела. Возвращались они группами, уже хорошенько заправленные. Дальше стало еще веселее: «Ах, эта свадьба пела и плясала». Леха спустился вниз позвать нас поздравить теперь уже официальную жену. Глеб взял заранее купленный по этому поводу букет, и мы с ним поднялись к Божене. Марина, провидица, идти не захотела и под предлогом ухода за ребенком осталась дома. Такой пьянки я никогда еще не видела, все с дикой скоростью нажирались и падали ничком. Сама молодая жена в полном отрубе уже валялась на кровати.
— Божена, тут Глеб пришел тебя поздравить. И Алиса, — позвал жену Леха.
Ответа не последовало. Он стал трясти ее за плечо.
— Божена, к тебе пришли, говорю.
Тот же результат.
— Ну, мы пойдем, наверное, — сказал Глеб. — Пусть отдыхает.
Леха выхватил у Глеба из рук букет и стал им мордовать бесчувственную супругу.
— Божена, твою мать, тут люди пришли тебя поздравить, а ты нажралась! Нажралась на собственной свадьбе, мои друзья еще и прийти не успели! Вставай, говорю! — Он мочалил ее по лицу букетом, только лепестки разлетались в разные стороны по кровати и комнате.
Когда мы уходили, я оглянулась на Божену — она по-прежнему лежала на кровати без признаков жизни, усыпанная цветочными ошметками.
— Вот и букетик мой пригодился, — философски заметил Глеб.
Мы, конечно, выпили с Лехой, но задерживаться не стали. То есть я бы осталась, мне было любопытно, но Глеб утащил меня буквально силой.
Он вообще считал, что в споре сила — главный аргумент. Если ему не удавалось словами убедить собеседника в своей правоте, он принуждал его к согласию силой. Несколько раз, когда мы спорили и спор затягивался, а я все не замолкала, Глеб просто хватал меня рукой за горло и начинал душить.
— Замолчи, Бялая, замолчи.
Я синела и повиновалась.
— Ты замолчала? Все?
Я кивала, выкатив глаза.
Он меня отпускал. Я старалась восстановить дыхание и массировала шею. Спор заканчивался Мне не хотелось больше настаивать на своем.
Так что, когда я не захотела уходить с Божениной свадьбы, Глеб просто сгреб меня в охапку и унес.
— Нечего тебе там делать одной.
Тоже мне, учитель жизни.
Когда мы вошли в квартиру, Марина встретила нас заговорщицкой ухмылкой.
— Ты была права, как всегда. Поздравлять было некого, Божена уже успела отрубиться.
— Ну, конечно, она, бедная, с утра терпела. Дорвалась… А вы сходите в гостиную, посмотрите на балкон. Но выходить на него не советую.
Мы вошли в комнату и посмотрели в окно на балкон — все перила и пол были заблеваны. Сверху продолжало что-то литься. Это Боженины гости выходили освежиться на балкон и блевали, перегнувшись вниз.
— Вот козлы, — проскрежетал зубами Глеб. — Завтра, когда проспятся, заставлю их все вымыть.
— Завтра не проспятся. В прошлый раз, когда Божена замуж выходила, гуляли всю неделю. — У Марины был опыт.
— Проспятся. Леха через два дня уезжает на гастроли. — У Глеба было знание.
ПРЕОБРАЖЕНКА
Платформа метро на станции «Преображенская площадь» опустела, а я так и не встретила Кирилла с его любовницей Машей. Я торчала здесь уже двадцать минут, и было неизвестно, сколько еще мне придется ждать.
Подошел следующий поезд, люди высыпали из вагонов и устремились к выходу.
«Вот бы они в самом деле не пришли», — подумала я с надеждой, оглядывая еще раз длиннющую платформу, но никого подходящего под описание, которое мне дал Громов, видно не было. Было около десяти часов вечера, и люди, поднимающиеся по ступенькам к выходу из метро, шли в основном поодиночке, уйдя в свои мысли, отгородившись от мира; из каждого состава, правда, выходило по нескольку пар — сердитые и недовольные женщины волочили на себе пьяных мужиков. Но нормальных, веселых, хорошо одетых молодых людей с гитарой в поле зрения не было.
Платформа на «Преображенке», наверное, самая длинная в московском метро, и мне было не видно, что происходит у второго выхода. «А вдруг Громов им все неправильно объяснил и они вышли из последнего вагона, а не из первого, как надо?» Я поплелась к другому концу платформы. Точно, они сидели на лавочке за колонной и миловались. Гитара в чехле лежала рядом.
— А, Алиса? — скорее утвердительно, чем вопросительно сказала Маша.
— Привет, — ответила я довольно кисло.
— Мы тебя уже полчаса ждем, — сказал Кирилл. — А Сережа сказал, что ты пунктуальна и никогда не опаздываешь.
— Ну ничего, мы времени не теряли, — томно произнесла Маша, — да, котенок?
— Да, не скучали. — Он притянул ее к себе и поцеловал в губы. — Скамейка у нас была, что нам еще надо?
И они опять начали целоваться.
«Вот козлы, могли бы встать и походить туда-сюда, чтобы я вас заметила, а не заниматься петтингом на лавочке», — подумала я, но вслух ничего не сказала. Мы вышли наверх и пошли к квартире.
