Мацуо Монро - Bang-bang
Да, да. Она чокнутая девица, которая хочет меня убить. А может быть, она меня и убьет чуть позже. Она сестра психа, который отправил к предкам не один десяток человек. Она наглая лгунья, заманившая меня в ловушку… Все это — Судзуки Муцуми.
Но я пялюсь на нее, забыв обо всем. Сейчас передо мной просто ослепительно красивая обнаженная женщина. К тому же, с безупречной фигурой. Она нервно покачивает ногой и я вижу, как под бархатистой белой кожей бедра играют мускулы.
Муцуми берет со стола пачку сигарет, закуривает и выпускает дым в мою сторону. Даже после этого она остается фантастически красивой.
— Я думаю, он не совсем безнадежен, — говорит Такэо, сразу отошедший на второй план. Теперь это просто тень, имеющая голос. Впрочем, это все равно больше, чем я. Я — тень безголосая.
— С ним будет много возни.
— Ты ведь присмотришь за ним, правда? А Юри-тян тебе поможет. У него просто не будет возможности что-то натворить, мы все время будем вместе. Так что не волнуйся.
— Делай, как знаешь. Только не говори потом, что я тебя не предупреждала, — она раздраженно гасит недокуренную сигарету.
А я таращусь на ее грудь.
— Ты бы оделась, сестренка, а то у него сейчас глаза вывалятся.
Муцуми с улыбкой смотрит на меня и поводит плечами, так что темно-коричневые аккуратные соски по очереди выписывают знак бесконечности. У меня мгновенно пересыхает во рту.
— Ты особенно-то не напрягайся, — усмехается Такэо, хлопая меня по плечу. — Она предпочитает девушек.
У него в кармане звонит телефон. Сигнал SOS. Кому-то снова нужна помощь. Такэо вынимает телефон и подносит к уху. Послушав немного, говорит:
— Есть ли смысл удерживать камень, катящийся с горы?
Потом снова слушает и произносит:
— Нет, нет, милая, ты не понимаешь. Добровольный отказ от жизни — это высшее проявление свободы выбора. Квинтэссенция, можно сказать… Это твоя вершина. Если не уйдешь сейчас, вся твоя оставшаяся жизнь будет нисхождением.
Муцуми встает с кресла, подходит к брату и нежно целует его в щеку. Когда она проходит мимо меня, я чувствую ее запах, от которого начинает кружиться голова. Не помогает ни знание того, что она чокнутая, ни знание того, что она лесбиянка.
Когда она выходит из комнаты, в комнате становится темно, будто погасили свет.
— Не бойся ничего, — говорит Такэо в трубку. — Ты не одна. В смерти мы навсегда избавляемся от одиночества. Это и есть награда…
Он делает мне знак, что скоро закончит разговор. Мол, потерпи немного, сейчас я сниму наручники. Подожди совсем чуть-чуть. Посиди спокойно, пока я провоцирую на самоубийство очередную несчастную дурочку.
— Не слушай его! — кричу я. — Повесь трубку!
— Подожди, пожалуйста, у меня еще один звонок. Не отключайся, — говорит Такэо и наотмашь бьет меня по лицу свободной рукой. Перед глазами у меня вспыхивают неоновые круги, рот заполняется кровью. А он спокойно произносит: — Нет, на твоем месте я не стал бы ничего откладывать. Если все готово, нужно идти до конца. Там тебя ждет покой. Тебе больше никто не будет надоедать. Вечное одиночество — это и есть награда. Подожди, у меня еще один звонок…
Я постигаю смысл слова «ненависть».
Но следующий удар отправляет меня в нирвану.
Утром я просыпаюсь в своей постели. Все тело болит. Кожа на запястьях содрана. Нижняя губа размером со сливу. Подушка в бурых пятнах крови. Я не помню, добрался я до комнаты сам или меня притащил Такэо.
Дверь открывается, и на пороге появляется Юрико с кувшином и чистой тряпкой в руках. На ней розовый топ и короткая кожаная юбка. На ногах — босоножки на высоченном каблуке. Косметики на лице нет, никаких украшений нет, но все равно впечатление такое, что она собралась в ночной клуб. Или только что оттуда.
Ну да, конечно. Просто здесь так принято одеваться к завтраку.
Она садится на краешек постели. Кладет ладонь мне на лоб и говорит:
— Ну, как ты?
— Отлично. Неужели незаметно?
— Очень болит? — она осторожно касается пальцем разбитой губы.
— А сама как думаешь?… Этот псих Такэо — настоящий садист.
— Не говори так, пожалуйста, — она нежно улыбается и проводит влажной тряпкой по моему лицу. Белая ткань окрашивается в розовый цвет. — Ты ведь сам виноват. Не нужно его злить. Не нужно ему мешать… Он великий человек, ты просто пока не понимаешь.
Она говорит со мной, как с непонятливым ребенком. Похоже, научилась этому тону у Такэо. Она всегда все схватывала на лету. Как плохое, так и хорошее.
— Чем же он велик?
— Ты еще не понял?
— Нет.
— Он хочет освободить нас.
— Кого — нас? И от чего?
— Нас — людей. От чего? От иллюзий. Он же тебе это не раз говорил. Но лучше тебе спросить у него самого. Я не смогу тебе хорошо ответить. Еще больше запутаю… Честно говоря, некоторые вещи от меня пока ускользают. Но он сказал, что это ненадолго… Скоро я тоже стану свободной. Я так устала быть результатом ошибки в какой-то там ДНК.
Особой радости по этому поводу в ее голосе я не слышу. Еще бы, за стремлением к вещам типа «свободы» обычно скрывается самое обычное дерьмо, вроде проблем с психикой или банальной импотенции. Тем, у кого все в порядке и сверху и снизу, некогда болтать о свободе. У них и без нее хватает дел. Вот всякие проблемные мерзавцы обожают играть в эти игры. И сбивают с толку просто запутавшихся. Безумная парочка, чокнутые братец с сестричкой забили своей патологической хренью голову Юрико.
Я говорю:
— А для чего тебе нужна свобода от иллюзий? Что ты будешь с ней делать?
Она молчит. Смачивает тряпку и снова прикладывает к моему лицу.
— Он тебе не объяснил, да? Наплел что-то невразумительное про всеобщее счастье и все, так? А он рассказал тебе, почему доводит до самоубийства людей, нуждающихся в помощи? Тоже стремление к свободе?
— Нет, просто ему нужны добровольцы.
— Это я уже слышал. Только вот никто не смог мне сказать, что за добровольцы и для чего они нужны. Ты-то знаешь?
— Конечно, — улыбается она и откидывает со лба прядь волос. — Я сама стану таким добровольцем.
— Что?!
Я приподнимаюсь на локте, забыв о том, что на моих ребрах всю ночь плясал гиппопотам.
— Полежи спокойно, — говорит Юрико и мягко толкает меня в плечо ладонью. — Тебе нужно как следует отдохнуть. Вечером мы выезжаем…
Я хватаю ее за руку. Я сжимаю ее запястье так, что она морщится от боли. Я почти кричу:
— Каким добровольцем? Ты что, собираешься убить себя?!
Это дежа вю.
Это возврат в прошлое.
Это временная петля, где снова и снова возвращаешься в одну и ту же точку, что бы ты ни делал.
Как бы ни крутился, все равно в твоей жизни будет появляться женщина, которая умрет раньше времени.
В психоанализе это называется «синдром навязчивых повторений». Это когда человек с завидным постоянством выбирает себе партнеров, которые обязательно будут ему изменять. Или когда женщина снова и снова выходит замуж за мужчин, у которых рак в начальной стадии, и даже они сами еще этого не знают. Или когда сам не зная почему, на каждой новой работе первое, что ты делаешь, посылаешь в задницу шефа, даже если веских причин нет. Словом, подсознательное стремление создавать себе одни и те же проблемы. Разнообразие в этом случае не приветствуется.
Еще это можно назвать кармой. Кто-то скажет — судьба. Как вариант — неумение разбираться в людях. Альтернативное мнение — просто совпадение.
— Юри-тян, скажи, что это шутка. Скажи, что ты выбросишь эту идею из головы…
Она гладит меня по щеке, она прикладывает палец к моим губам:
— Успокойся, Котаро-сан, ты не должен волноваться.
— Я убью этого чокнутого придурка!
— Нет. Если ты попытаешься это сделать, я сама убью тебя, — говорит она и, нагнувшись, нежно целует меня в лоб.
Спасибо, Юрико! Я знал, что мы с тобой хорошие друзья…
Поздно ночью, когда все уже спят, я звоню брату. Он еще не вернулся в Токио, а спит в данный момент в одном из самых дешевых отелей Саппоро. Его сон нарушает пиликание сотового телефона. Больше чем уверен, если бы высветился мой номер, он и не подумал бы отвечать. Но на дисплее загораются незнакомые цифры…
— Это ты? — наконец окончательно доходит до него. — Лучшего времени не нашел?
Это — мой родной младший брат, с которым мы прожили пятнадцать лет под одной крышей. Это — мой братец, который каждый вечер просил меня, чтобы я рассказал историю про Миака Юкки или полицейскую Дэнан Ньют*. Он любил, когда я рассказывал ему собственные придуманные истории, потому что комиксы казались ему скучными. У меня, по его мнению, получалось куда интереснее. И вот тот самый паренек, который когда-то жутко гордился тем, что его старший брат — лучший питчер в школьной команде, говорит:
* Герои популярных комиксов — манга.
