Эдуард Лимонов - Смрт (рассказы)
Впереди его ожидало еще одно неприятное событие. Парень с пробором ушел в большие двустворчатые двери после того, как оттуда вышел гражданский, мужик лет пятидесяти. В России его бы оценили как «начальника». У начальников всегда большие лица, они объемны, ведут себя уверенно. Парень исчез, чтобы появиться через пару минут.
— 'Идемо? — обратился он ко мне, и опять с оттенком вопроса.
Славко было шагнул ко мне, намереваясь идти со мной, но парень с пробором указал ему на комнату напротив конторки, предлагая подождать меня там. Славко заволновался. Он отвечал за мою безопасность перед полковником Шкоричем, а тот — перед правительством в Книне. Он предпочитал всегда находиться рядом, чтобы иметь возможность вмешаться.
— Все в порядке, — сказал я. — Так было договорено с полковником.
На самом деле обезоруживание не было договорено, но надо было его успокоить.
Парень с пробором открыл большие белые двери, такие двери с золотой полоской я видел в Пале-Рояль, году в 1985-м, когда ходил к французскому министру культуры Джеку Лангу. Королевские. Я вошел за ним. И обнаружил себя в большом зале с паркетным полом, огромными окнами (рамы белые с золотой полоской). Горел камин. По залу бегал огромный ирландский сеттер рыжего окраса. Посередине зала находились друг напротив друга два крупных дивана. Между ними стоял стол. На диванах лицом к лицу сидели два великана и пили кофе, держа миниатюрные чашечки в огромных руках.
Великаны были одеты в полевую форму югославской армии. Вдоль противоположной окнам стены на своего рода подиуме, тянущемся вдоль всей стены, лежало оружие. Большей частью это были свеженькие гранатометы. В помещении горел свет люстры под потолком и тепло пахло каминным огнем.
Великаны встали и поприветствовали меня пожатием руки. Один из них и был командир Богданович. Росту в нем было два метра плюс, думаю, еще сантиметров десять. Физиономия и волосы выдавали в нем бледного блондина, из тех, кому совсем нельзя загорать. Красная лапища его, которую он мне подал, была размером с очень крупную ногу. На нем были высокие сапоги, это чуть ли не впервые я увидел среди сербов командира в сапогах. С пояса у него свисал самый крупный в мире револьвер «кобра-магнум». Такой револьвер не к лицу маленькому человеку. В своих скитаниях по военным Балканам я встретил только несколько «кобр», одна единица у командира Аркана, одна позднее, когда уезжал, обнаружилась в Книне у президента Бабича. Наличие «кобры» предполагает высокую самооценку.
Второй великан пробормотал свою фамилию так, что я не запомнил. Богданович отрекомендовал его как соседа по фронту. Это ничего не значило, поскольку от полковника Шкорича я знал, что особый отряд Богдановича фронт не держит. Они специализируются по рейдам в тылу врага. Иногда они уходят очень далеко на территорию врага. Был даже случай операции вблизи Загреба.
Мы сели.
— Ну, — сказал Богданович, — чего желает русский писец? Кофе, вино? Есть коньяк.
Богданович под моим изумленным взглядом обитателя суровой казармы нажал кнопку на столе. И пояснил:
— Хрватские министры, в печку матерну, умели жить. Мы тоже немножко поживем хорошо, работа у нас тяжелая и опасная.
Вошла жгуче черная статная девка. В песочного цвета бриджах и сапогах для верховой езды.
— Здена! Кофе и коньяк русскому писцу. И нам еще кофе и коньяк.
— Девушки какие у вас отборные. Красивые, статные.
— Мы сами отборные… — засмеялся Богданович. — Ну пытайте, можете приступать, кофе сейчас будет. Полковник Шкорич просил меня ответить на все вопросы.
Я открыл блокнот. Открывая его, почему-то подумал о том, сколько миллионов подростков и взрослых людей мечтают побывать в таком кадре: вилла, война, роскошь, камин, оружие, власть — все в одном месте. Это страницы современного боевика всех времен и народов «Остров сокровищ». Сейчас войдет жгучая пантера с крупными, сильными формами. Не может быть, чтобы командир Богданович не сжимал ее по ночам.
— Сколько вам лет?
— Двадцать восемь.
— Сколько лет воюете?
— Четыре. Начал с участия в первых столкновениях с хрватами в Борово Село, в мае 1990 года.
— Как получилось, что вы попали на войну?
— Гостил у родственников в Борово, когда все это началось. Люди самоорганизовывались. Военного опыта ни у кого не было. А я в свое время проучился год в военном училище. Пригодился курсантский опыт.
— Чем вы занимались, когда все это началось?
— Работал в строительной фирме.
— Сколько раз были ранены?
— Восемь. Но ни разу опасно.
— Последнее ранение?
— В ногу. Еще хромаю.
Вошла Зденка. С подносом. Поставила его на стол между нами. Стала, наклонившись между сидящими мужчинами, снимать с подноса чашки и бокалы. Волосы хлынули вниз. От нее пахнуло запахом духов и душным запахом взрослой женщины. Почувствовали и сербские военные. Не только я.
— Хватит, Здена! Иди! — мягко остановил ее Богданович. — Мы сами!
Он не захотел делиться ее запахом с нами.
А она хотела! Сознавая свой запах, она закончила снимать с подноса то, что хотела снять, поставила на него две использованные уже чашки кофе и только после этого гордо удалилась.
— Women! — сказал великан Богданович и воздел руки к потолку зала. Подбежал сеттер и положил лапы на высоченные колени командира.
— Гранатометы? — указал я себе за спину кивком головы. — Зачем так много?
— Принесли перед вашим приходом, предлагают купить. Германского производства. Нужно опробовать, прежде чем покупать.
— Давайте опробуем, — предложил я. Они переглянулись.
— Можно, — сказал Богданович. — Пейте ваш кофе. И коньяк.
Кофе был приготовлен с щепоткой соли и, кажется, чеснока, что дало ему глубокий вкус. Сообщило какую-то древность. Коньяк, видимо, принадлежал к числу запасов прежнего хозяина. Дальше я позавидовал Богдановичу и продолжал завидовать целый день. И завидовал потом, и завидую даже сейчас, когда спустя более чем десятилетие пишу, вспоминая эту сцену. Тем из читателей, кто занят гнусной и скучной деятельностью в одном и том же офисе или трудом на одной и той же фабрике, либо на одном поле, или согнувшимся перед облезлым компьютером, стоит страшно загрустить и возненавидеть себя.
Мы отправились опробовать гранатометы. Влезли в тот же грузовик, на котором нас доставили из Белграда. К нам присоединился и Славко, счастливо воссоединившийся со своим автоматом. С нами отправилась и Зденка, надев мужское черное пальто и темные очки.
— Women! — оправдался передо мной Богданович. — У нас тут обычно никакой светской жизни. Вот вы приехали. В Париже живете. Для нее — светская жизнь.
Я объяснил для себя поведение девушки точно так же, как Богданович.
Мы быстро добрались до территории, служившей отряду стрельбищем. Выгрузили гранатометы. Я пользоваться гранатометом не умел. Мне показали. Зденка пользоваться гранатометом умела. Мы ничего не разрушили, так как бедный дом, по которому мы палили, был и без того разрушен.
— Давай к нам в отряд, писец! Чего ты там в казарме сидишь? Шкорич тебя на цепи держит. У нас вольная жизнь. После рейда отдыхаем. Потом опять рейд, опять отдыхаем. — Богданович закурил. Мы закончили.
— Они, конечно, отдыхают, но и умирают. — Зденка сняла темные очки. Вгляделась в меня. — Пусть он скажет вам, какие у него потери. — Она со злостью вытащила сигарету из пачки Богдановича.
— Не слушайте женщину. — Богданович был, кажется, смущен. — У отряда действительно большие потери. Но это объясняется спецификой войны в тылу у противника.
— У него самые большие потери в республике. Из того состава, который он собрал год назад, уже никого нет. Но парни идут к нему. За подвигами. За хорошей жизнью. Через год тех, кто пришел сегодня, никого не будет в живых. У него у самого восьмое ранение. — Зденка глубоко затянулась сигаретой и отошла от нас.
— У меня диверсионный отряд. Мы проникаем в тыл врага и выполняем опасные задания. Чаще всего мы используем тактику рейда. На автомобилях прорываемся через фронт врага там, где они послабее, или там, где нас не ожидают, влетаем в их штабы, стреляем, громим, взрываем коммуникации, захватываем пленных, если можем, и уходим, — счел нужным объяснить Богданович.
— Она женщина. Ей, видимо, хочется детей, семью, гнездо, — заметил я.
— Гнездо, — он усмехнулся. — Видели бы вы ее в деле. Фурия. Шипит змеей и клокочет орлом. Любимое оружие — граната. Сколько гнезд она разорвала в клочья.
— Один инстинкт не опровергает другой, — примирил я его с действительностью.
— Идемте, я покажу вам наш первый броневик. И познакомлю с бойцами.
Мы пошли по какой-то тропинке. Богданович шел не оглядываясь. За ним я, за мною — Славко. Шла ли за нами Зденка, было неясно. Вокруг были деревья. Мы быстро вышли на открытую кособокую местность. На пересечении дорог стоял чудесный памятник архитектуры из металла. Выглядел памятник как обшитый листами железа грузовой автомобиль. Как если бы кому-то пришла в голову безумная идея сварить из листовой стали рыцарские доспехи для автомобиля.
