Арсений Данилов - Adrenalin trash
Марина на самом деле ничего такого не задумывала, но результат неожиданной импровизации превзошел все ожидания. Дима потешно округлил глаза, потом покосился на своего спутника — тот равнодушно жевал жвачку, — снова взглянул на Марину и на долгом выдохе произнес:
— Вау!
Марина покосилась на Рому и сказала:
— Ну, ты представишь нас, или предлагаешь мне впустить незнакомого мужчину в дом?
Дима откашлялся. До Марины донесся аромат алкоголя.
— Это Роман, — сказал Дима. — Друг и коллега. Это Марина. Девушка моей мечты.
Марина снова хихикнула.
— Очень приятно, — сказал Рома.
— Взаимно, — сказала Марина. Отступив на шаг назад, она сказала: — Ну, проходите.
Дима и Рома переглянулись, потом вошли в прихожую. Закрывая дверь, Марина ощутила легкий холодок, излучаемый их одеждой.
— Раздевайтесь, — сказала она, мимолетом отметив двусмысленность фразы.
Рома поставил висевшую на его плече сумку на пол и стал расстегивать куртку, Дима же, секунду помявшись, улыбнулся и протянул Марине букет и бутылку.
— Чуть не забыл, — сказал он. — Это тебе.
— Спасибо, — сказала Марина.
Рома снял куртку, повесил ее на вешалку, присел на корточки, стал развязывать шнурки. Монтень подошел к нему.
— Как кота зовут? — спросил Дима, расстегивая пальто.
— Монтень, — сказала Марина. — Моня.
— Хорошее имя, — сказал Дима.
Рома погладил Монтеня по голове, почесал шею. Монтень довольно хрюкнул.
— Красивый, — сказал Рома. — А можно, я его сниму?
— То есть? — спросила Марина, взглянув на Диму.
Дима в это время сковыривал туфли с ног, держась за стену.
— Рома у нас оператор, — сказал он, кряхтя. — Любитель.
— Можно, конечно, — сказала Марина.
Рома дотянулся до сумки, придвинул ее к себе, открыл и достал обычную бытовую видеокамеру. Марина успела заметить внутри сумки несколько маленьких кассет и еще одну бутылку.
Рома недолго повозился с камерой и направил ее на Монтеня. Тот внимательно посмотрел в короткое дуло, встал, высоко задрал хвост, подошел к Марине и описал восьмерку вокруг ее ног. Рома зафиксировал этот маневр на видеопленке, потом медленно поднял камеру, от ног Марины к ее лицу. Получилось у него это совершенно непринужденно, но Марина все равно слегка смутилась. Она улыбнулась в камеру, потом посмотрела на Диму, надеясь увидеть на его лице что-нибудь вроде ревности.
— Ну ладно, хорошего помаленьку, — сказал Дима. — Куда пройти-то нам? Или так и будешь гостей в прихожей держать?
— Я даже и не знаю, — ответила Марина. В душе у нее что-то сразу смягчилось от скользившей в Диминых интонациях повелительности. Приятно было чувствовать, что есть кто-то, кто может решить за Марину десятки больших и малых вопросов, сделает это быстрее и лучше нее, а потом погладит по голове, чмокнет в щечку и похвалит за сообразительность и терпение, — В комнату…
— Давай на кухню, — перебил Дима. — По-домашнему, по-простому.
— На кухню, на кухню, — сказал Рома, выключив камеру.
— Ну хорошо, — сказала Марина. — Но там даже музыки нет.
— Разберемся, — сказал Дима. Он подошел к Марине обнял ее за талию и легонько поцеловал в губы. — Где она есть?
— В комнате, — сказала Марина. — В моей. На компьютере.
И кивком указала направление.
— Ну, вы идите пока на кухню, — сказал Дима. — А я с музыкой разберусь. О’кей?
— О’кей, — сказала Марина.
— У тебя там нет секретов? — спросил Дима.
— Нету, — сказала Марина.
— Ну и хорошо, — сказал Дима, отпустив ее талию. — По пути носик зайду попудрить. Можно?
— Можно, — сказала Марина с улыбкой. Рома за ее спиной хохотнул.
Дима ушел в комнату, Марина и Рома зашли в кухню. Монтень плелся следом.
— Присаживайся, — сказала Марина, положив цветы на стол и поставив рядом бутылку. — Есть хотите?
— Да не особо, — сказал Рома, опустившись на табуретку.
— Нет, мы же не в ресторан приехали! — крикнул Дима из комнаты. Марина улыбнулась его заботе и остроте слуха.
— Я сейчас, — сказала она и ушла в большую комнату.
Включив в комнате свет, Марина подошла к серванту. Какое-то время она смотрела на стоявшие внутри наборы посуды и наконец решила, что лучше всего к случаю подходят пузатые алые бокалы на длинной ножке. Мама доставала их только на Новый год, и вообще-то предназначались они для шампанского, но сегодня тоже был в некотором смысле Новый год. И снег выпал. Марина открыла сервант, и в это время из ее комнаты донеслось пение Земфиры. Марина снова улыбнулась. Они обсуждали ее музыкальные вкусы довольно давно, но Дима не забыл. Она достала бокалы, закрыла сервант, потом взяла стоявшую на открытой полке вазу и побежала на кухню.
Рома все так же сидел на табуретке, зажав ладони между коленей. Камеру он оставил в прихожей. Монтень сидел напротив Ромы и внимательно смотрел на гостя.
— Он тебя не смущает? — спросила Марина. Она подошла к раковине, поставила бокалы на стоявшую рядом тумбочку. Наполнила вазу водой из-под крана, подошла к столу. Избавив цветы от полиэтиленовой обертки, она опустила их в вазу, потом вернулась к раковине, сняла полотенце с крючка на стене и стала вытирать накопившуюся в бокалах пыль.
— Немного, — сказал Рома.
— Моня, хватит, — сказала Марина. Приведя бокалы в парадный вид, она повесила полотенце на место, поставила бокалы на стол и спросила: — А вы где познакомились?
— С Димой? — спросил Рома.
— Да, — сказала Марина. — Курить если хочешь, кури.
Она переставила папину пепельницу с подоконника на стол.
— Надо сигареты взять, — сказал Рома, встал и вышел в прихожую. Через секунду он вернулся с пачкой «Парламента» и зажигалкой в руках. Сел на табуретку, закурил. — Да во ВГИКе и познакомились. Учились вместе.
— В одной группе? — спросила Марина, тоже присаживаясь.
— Угощайся, — сказал Рома, подвинув к ней пачку.
— Спасибо, — сказала Марина и достала сигарету. Рома галантно щелкнул перед ее носом зажигалкой. Она прикурила.
— Ну да, — сказал Рома. — В одной группе. Мы с ним подрались на третий день совместной учебы.
Марина улыбнулась.
— Почему? — спросила она, глядя на Рому. Ей приходилось скашивать губы в сторону, чтобы табачный дым не попадал в лицо гостю.
— А, долгая история, — сказал Рома, и в кухню наконец зашел Дима.
— Ух, хорошо, — сказал он, вытирая руки носовым платком, — Как музыка?
— Отлично, — сказала Марина, — Там же полотенце есть. Что ж ты платком?
— Ну, я не знал какое, — сказал Дима, подходя к табуретке, на которой сидела Марина.
— Я, пожалуй, тоже освежусь, — сказал Рома.
— Давай, — сказал Дима, с улыбкой глядя в Маринины глаза.
Рома ушел.
— Соскучилась? — спросил Дима, присев на корточки рядом с Мариной и взяв ее за руку.
— Да, — сказала Марина. Она раздавила сигарету в пепельнице и вручила Диме вторую ладонь. Пульс ее стал набирать обороты. Вспомнились гулкие удары сердца Элен из маминой книжки.
— Я тоже, — сказал Дима, поцеловав кончики ее пальцев. — Ты молодец, что позвонила.
— Я знаю, — сказала Марина.
— Ну, — сказал Дима, встав и хлопнув себя по коленям, — Самое время выпить.
Он взял со стола бутылку и быстро свернул ее алюминиевую голову. Марина не успела предложить штопор и порадовалась, что не допустила глупую ошибку.
— Пила когда-нибудь такое? — спросил Дима, наполнив два бокала.
— Нет, — сказала Марина. — А как же Рома?
— Рома успеет, — сказал Дима. — Давай.
Они взяли бокалы.
— За нас, — сказал Дима.
— За нас, — сказала Марина.
Когда они пили, из туалета долетел шум спускаемой воды, но Марина не стала обращать внимания на эту неуместную деталь.
Рома вернулся.
— Где ты бродишь? — сказал Дима. — Тут уже розлито давно.
Марина хихикнула. Рома подошел к столу, сел.
Вечеринка началась.
Вино оказалось удивительно вкусным и, кроме того, очень общительным. Оно легко вступило в контакт с остатками выпитого днем пива, приятно деформировав внутренний и внешний мир. На щеках Марины вспыхнул алкогольный пожар. Слегка кружилась голова, желудок немного возмущался, но как-то нерешительно и даже забавно. Звуки стали чуть тише и протяжнее, смягчились цвета. Но самым главным было то, что наконец пропала томительная двойственность. Поначалу, как только Дима появился в квартире, Марине казались немного неуместными будничность и какая-то суетливость вечера, но теперь она поняла, что неуместными как раз были образы, сгенерированные ее фантазией раньше, когда она ворочалась в одинокой постели, дома и в гостях. Теперь ей не казалось, что в такую минуту нужен конвой ароматических свечей, южных звезд или белых стволов березок. Теперь тесная кухня родной квартиры вполне годилась на роль тамбура между старой и новой жизнью. В березовой роще или на крымском песочке каждая дура будет рада, а так… Марина вдруг вспомнила свою давнюю прогулку по Москве, когда она как раз думала о том, что начинается настоящая жизнь. Сейчас она окончательно поняла, что значит настоящая. «Может, прямо здесь, на столе…» — подумала Марина и весело засмеялась собственному озорству.
