Jordan Grant - Сборник "Cambiare Podentes: Invocare"
— Или где бы то ни было еще, — добавил Северус.
На что Гарри ответил, что дом Слизерина как никто заслуживает подобного подарка.
Гарри расслабился и вытянулся на кушетке в полный рост. Карта выскользнула из его пальцев, и пергамент тяжело упал на пол. Юноша начал изучать фрески, которыми был обильно украшен потолок гостиной. Насколько он мог судить, основным сюжетом были знаменитые волшебники. Конечно же, практически никого он не узнал, но верил, что они были интеллектуальными гигантами своего времени. Где-то в углах можно было разглядеть и несколько портретов маггловских ученых. Пара древних греков, Эйнштейн, Шекспир и человек, который показался Гарри похожим на Галилея. А может, все они тоже были магами? Гарри не знал.
Его мысли плавно перетекли от фресок к предыдущим нескольким дням его жизни. Как он и написал Гермионе, жизнь с Северусом оказалась не такой уж сложной. Мужчина проявлял рассудительность во всем. Он не пытался командовать юношей и никогда не подчеркивал тот факт, что Гарри теперь принадлежал ему. Он продолжал приглашать Гарри присоединиться к нему в душе каждое утро, и спокойно принимал отказы.
Гарри знал, что Северус был вправе ожидать от него в спальне гораздо большего.
Однако мужчина понимал, насколько сложно Гарри было снова вернуться к прежним отношениям.
Не то чтобы Гарри не старался. Каждый вечер они с Северусом проводили вместе, хотя и ограничивались поцелуями и прикосновениями. Гарри даже немного возбуждался. Но потом перед ним как будто появлялась кирпичная стена, в которую он неожиданно врезался. Казалось, ему просто не удавалось преодолеть определенный рубеж, и он не мог с головой погрузиться в ощущения и отдаться ласкам.
Что еще хуже, как только Северус пытался прикоснуться к нему ниже пояса, Гарри застывал. Его эрекция, и до этого слабая, полностью пропадала. Он непроизвольно начинал бормотать извинения, хотя Северус ясно дал понять, что Гарри совершенно не за что извиняться.
Однако Гарри действительно огорчался. И стыдился. У него даже не вставал полностью член — какой тинейджер может спокойно подумать об этом, не говоря уж о том, чтобы обсудить? Как будто его тело забыло что-то, что умело раньше. Что-то важное.
Гарри не знал, как преодолеть затягивающее его болото проблем. Он помнил свои ощущения от секса с Северусом в последние несколько дней перед окончанием семестра. Как только Гарри удалось справиться с нервозностью и смущением, события в постели начали развиваться в отличном темпе. Все было превосходно. Гарри помнил это, но память словно подернулась дымкой, и воспоминания поблекли. Словно их уже было не вернуть. Словно надежды уже не было.
Гарри вздохнул. Ситуация действительно казалась безнадежной. Возможно, сейчас он чувствовал бы себя комфортнее, если бы не был таким трусом в мае и начале июня. Самое большее, на что он согласился — позволил Северусу проникнуть в него пальцами. Может быть, то, что произошло в Лондоне, не показалось бы таким ужасным, если бы у него было больше опыта.
«Нет, все равно это было бы настоящим кошмаром, — возразил себе Гарри. И, раз уж больше ничего не помогало, он снова попробовал самовнушение, — с Северусом такого не будет. Эти два ублюдка специально причиняли боль, но Северус никогда такого не сделает. Он умеет быть осторожным. И его заводит, когда я возбужден...»
Но это опять, конечно же, привело поток его размышлений к печальному факту, что возбуждением его состояние во время последних попыток можно было назвать лишь с большой натяжкой. Даже в Париже ничего не получилось. Город был изумителен. Чарующ. Даже экзотичен, по крайней мере, для Гарри. Северус не торопил события, но реакция Гарри все же удивляла его.
Казалось, вокруг было достаточно всего, чтобы отвлечь Гарри от угнетавших его проблем. Одетые как магглы, с измененной внешностью, они смешались с толпой, и Гарри чувствовал себя в безопасности, так же, как в Норвегии. Северус периодически утаскивал юношу в укромные местечки, чтобы поцеловать. Один раз на катере, после прогулки по Сене, они вдвоем задержались на корме, пока остальные туристы толпились у трапа. В другой раз это произошло в безлюдном садике где-то недалеко от церкви Марии Магдалины. И еще раз, поздно ночью, в углу скудно освещенного кафе.
Каждый раз они скрывались от толпы, и Гарри не беспокоился, что кто-то увидит, как один мужчина целует другого. Но все же даже в таком месте как Париж ему никак не удавалось преодолеть кирпичную стену, выраставшую перед ним. Она стояла перед его внутренним взором как настоящая. Твердая и неподвижная.
Гарри не видел выхода. Северус продолжал повторять, что у них еще достаточно времени, но каждый новый день означал, что до тридцать первого оставалось на один день меньше.
Гарри не мог избавиться от страха.
Он не мог придумать ничего, кроме как стараться еще усерднее.
Проблема была в том, что он прилагал все усилия, но никакой разницы не было. Он все так же не мог выносить прикосновения ниже пояса.
Вздохнув, Гарри сел и поднял карту с пола.
Покидая комнаты Равенкло, он уже не улыбался.
Глава 10.
Вторник, 7 июля 1998, 20:22
«Гарри, — думал Северус, — слишком давит на себя. Его можно понять, учитывая, что срок, указанный в пророчестве, с каждым днем все ближе, но такое напряжение приводит к обратным результатам».
Если бы он мог заставить молодого человека расслабиться, их вечера проходили бы с большим успехом. Северус был уверен в этом.
Он надеялся, что поездки за границу помогут, но оказалось, что все попытки близости оканчивались совершенно одинаково, независимо от того, был день проведен в Париже или Венеции. Гарри нравилось путешествовать, это было очевидно. Он даже заранее исследовал туристические буклеты, чтобы целенаправленно посещать самые интересные места. Следующим пунктом назначения у них был Рим.
Да, Гарри стал чудесным компаньоном для путешествий, и он никогда не возражал, если Северус пытался поцеловать его, в поездке или дома.
Но поцелуи и легкие ласки — это одно. Как только прикосновения становились чуть интимнее, Гарри сразу же говорил «нет». Или отдергивался. Или, что еще хуже, начинал извиняться, как будто был виноват в том, что его настолько устрашала перспектива заняться любовью. В такие моменты Северусу хотелось, чтобы Боул и Талмадж были живы, и он мог бы заставить их страдать снова и снова.
