Дуглас Кеннеди - Пять дней
— Но ведь если он основал фирму, должно быть, он имел предпринимательскую жилку.
— Поначалу у него был компаньон — Джек Джоунс. Сослуживец, тоже морской пехотинец. В отличие от отца, Джек искренне любил людей. Не понимаю, как он вообще завязался с отцом, ведь Джек был душа-парень, а отец на жизнь смотрел как диспептик.
— Интересное сравнение. Мне нравится.
— Желчный был человек. Истеричный, если хотите.
— Неуступчивый. Такое определение подойдет?
— Пожалуй, это как-то слишком по-казенному. Отец был мизантроп, а не сутяга.
Я посмотрела на него с любопытством, заметила:
— Любите подбирать слова.
— Перед вами победитель конкурса по правописанию трудных и редких слов округа Кеннебек 1974 года. Практически средневековье, да? Но стоит только подсесть на слова, от этой привычки уже не избавиться.
— Очень хорошая привычка. Формирует в человеке желание достичь успеха.
Мы опять обменялись улыбками. Я видела, что к Ричарду вернулась непринужденность, ибо мы нашли интересные точки соприкосновения.
— Стремление к успеху, — произнес он. — Продвижение по социальной лестнице, Хорейшо Элджер,[19] все такое. Очень по-американски.
— Думаю, стремление к успеху не чисто американская концепция.
— Концепция, — повторил Ричард с явным удовольствием. — Какое звучное слово. Прямо-таки музыкальное, да?
— Если использовать его концептуально.
— Или позитивно?
— Так говорят бойскауты.
— Ладно, согласен. Тогда, может, «негативно»?
— Это уж вы изощряетесь. «Конструктивно»?
— А вы, значит, не изощряетесь? По-моему, слишком цветисто.
— Цветисто не значит «вычурно».
— «Чурригереско»?[20] — спросил он.
— О, ради бога! Вы выше всей этой напыщенности «пламенеющей» готики, барокко и даже чурригереско.
— А я потрясен вашим словарным запасом. Вы тоже участвовали в школьных конкурсах на знание орфографии?
— Нет, все это я обошла стороной, хотя в старших классах учитель английского пытался заставить меня посещать орфографический кружок после школьных занятий. Дело в том, что я вечно сидела, уткнувшись носом в словарь…
— Как и я.
— Дурацкая привычка — в школе мне все это говорили. И хотя учитель английского, готовивший к конкурсам команду, считал, что я могла бы быть капитаном…
— Значит, он был столь высокого мнения о ваших познаниях?
— Я никогда не считала себя слишком уж знающей, — не раздумывая, ответила я.
— Ни в чем?
Теперь я отвела взгляд, ответила не сразу:
— Пожалуй.
— Почему так?
— Вы задаете слишком много вопросов, сэр.
— Меня зовут Ричард, а много вопросов я задаю отчасти по профессиональной привычке, отчасти — из личного интереса.
— С чего это у вас ко мне интерес?
— Вы мне интересны.
Я покраснела. Ричард мгновенно это заметил и сам смутился:
— Я не хотел быть назойливым. И если я вас обидел…
— Не обидели. Вы просто старались быть со мной любезным.
— В самом деле?
— О, ради бога…
Нам принесли вино. Ричард поднял свой бокал и провозгласил тост:
— За Роже, Уэбстера, «Фанк и Вагналс», Оксфорд[21] и…
— Словарь синонимов… с которым я ложилась спать почти каждый вечер на протяжении всей своей учебы в старших классах.
— Полагаю, ваши родители этому не противились.
— Отец был математиком и предпочитал абстракцию конкретике. Поэтому ко всему, что касалось моей жизни, включая моего первого парня, он относился мило, с любовью и без интереса — не лез в душу.
— И кем был ваш первый парень?
— По-моему, такого вопроса нет в бланке страхования жизни.
— Я и не знал, что мы заполняем анкету страхуемого лица.
— Хорошее вино. «Пино нуар». Надо запомнить.
— То есть вы намекаете мне, что не станете рассказывать про своего первого парня?
— Именно.
— Что ж, не буду настаивать. Однако когда у вас проснулась любовь к словарю синонимов?
— Купила его в четырнадцать лет. Две недели откладывала деньги из того, что зарабатывала приходящей няней. Двадцать долларов. По тем временам это было довольно большое состояние. Но словарь того стоил.
— За что вы его так ценили?
— С ним я забывала про все на свете. Вы когда-нибудь видели словарь синонимов?
— У меня их два.
— Тогда вы точно с приветом.
— Не спорю. А вы — нет?
— С приветом, еще с каким. Однако, возвращаясь к разговору о словаре синонимов… знаете, за что я его люблю? Он не такой косный и официозный, как обычный тезаурус. В нем есть и глубина, и широта в том, что касается эквивалентных слов. Настоящая находка для повернутых на семантике.
— Повернутые на семантике. Мне нравится.
— Это я и есть. Всегда такой была.
— Хотя ваше настоящее ремесло — естественные науки?
— Естественные науки — это «ремесло»?
— По-моему, любая деятельность — ремесло.
И снова я устремила на него пытливый взгляд, ибо редко встретишь человека, способного произнести столь выразительную фразу во время обычного разговора. Ричард заметил, что я по-другому смотрю на него. Он застенчиво улыбнулся, быстро нагнул голову, уклоняясь от моего взгляда, а я невольно подумала: о боже, неужели в моих глазах он прочел интерес или — того хуже — влечение? Я снова покраснела. А потом — теперь одно накладывалось на другое — заметила, что он увидел, как изменился цвет моего лица. Поэтому я попыталась разрядить атмосферу:
— Вы искусно играете словами…
— А я, похоже, вас смутил…
— Нет, это я сама себя вогнала в краску.
— Почему?
— Потому что…
Я не могла озвучить ему свою мысль: потому что вы умны и нравитесь мне, а вы не должны мне нравиться, на то есть десятки очевидных причин.
— Прежде мне никто этого не говорил, — сказал Ричард.
— Что?
— Что я искусно играю словами…
— Но жена ваша наверняка…
Едва эти слова сорвались с моих уст, я тут же пожалела о них. Ибо я поняла, что переступила черту дозволенного.
— Простите-простите, — поспешно сказала я. — Мне не следовало намекать…
— Вы ни на что не намекали. Вопрос вполне резонный. Я люблю слова. Люблю играть словами. Люблю живописать словами, хотя в повседневной жизни, если учесть характер моей работы, мне это редко удается. Да, было бы замечательно, если б мой партнер по жизни, моя жена, ценила мое умение играть словами. Но когда такое было, чтобы ваша супруга могла по достоинству оценить ваш образ мыслей? По-моему, тот, кто этого требует, хочет слишком многого. Не так ли?