Ирвин Шоу - Богач, бедняк. Нищий, вор.
— Я люблю тебя, — прошептал он, потрясенный охватившей его необыкновенной радостью, которую подарили ему эти впервые произнесенные слова. Она прижала его к себе. От ее гладких сильных рук пахло летом, абрикосами.
Вдруг дверца открылась, и мужской голос спросил:
— Какого дьявола вы тут делаете?
Рудольф выпрямился и жестом защитника положил руку на плечо Джули.
— Обсуждаем взрыв атомной бомбы, — хладнокровно ответил он. — Зачем еще, по-вашему, мы бы сюда залезли? — Он скорее умер бы, чем обнаружил перед Джули свою растерянность.
Неожиданно мужчина рассмеялся.
— Задай глупый вопрос и получишь глупый ответ, — заметил он, отступая в сторону. В слабом свете фонаря, висевшего на дереве, Рудольф узнал его — гладко зачесанные желтоватые волосы, кустистые светлые брови.
— Извини, Джордах, — сказал Бойлан. В его голосе звучало смешливое удивление.
Он меня знает, подумал Рудольф. Но откуда?
— Так уж получилось, что это моя машина, — продолжал Бойлан, — но, пожалуйста, чувствуйте себя как дома. Не буду мешать артисту во время его короткого отдыха. Все равно я еще не собирался уезжать. Пойду чего-нибудь выпью. Вы с дамой окажете мне честь, если после вечера присоединитесь ко мне и выпьете по стаканчику на сон грядущий. — С легким поклоном он осторожно закрыл дверцу и удалился.
Джули сидела неподвижно, сгорая от стыда.
— Он знает нас, — прошептала она.
— Меня, — поправил ее Рудольф.
— Кто это?
— Человек по фамилии Бойлан. Из всем известного святого семейства.
Они молча вышли из машины и вернулись в дансинг. Рудольф усадил Джули за ее столик, заказал ей еще бутылку лимонада, а сам вернулся на эстраду.
Когда в два часа ночи ребята сыграли «Спокойной ночи, дамы» и начали собирать свои инструменты, Бойлан все еще сидел за стойкой бара. Самоуверенный человек среднего роста, в серых брюках из тонкой шерсти и шуршащем полотняном пиджаке, он резко выделялся из толпы парней в теннисках, рыжевато-коричневой солдатской форме и в дешевых синих выходных костюмах. Заметив, что Рудольф с Джули собираются уходить, он неторопливо подошел к ним и спросил:
— Вам, детки, есть на чем доехать домой?
— В общем-то да, — ответил Рудольф. — Что еще за «детки», — с неприязнью подумал он. — У одного из наших ребят есть машина, и мы обычно все в нее набиваемся.
— В моей машине будет удобнее, — сказал Бойлан, взял Джули под руку и направился к выходу.
Рудольф почувствовал облегчение, когда Бойлан спросил адрес Джули, чтобы вначале завезти ее, — не придется потом устраивать сцену ревности. Джули, подавленная и необычно молчаливая, сидела между ними на переднем сиденье, глядя прямо перед собой.
Бойлан вел машину быстро и уверенно. Стремительными рывками, как гонщик-профессионал, он обгонял идущие впереди машины.
Рудольф не мог не восхищаться тем, как Бойлан держится за рулем, и ему стало не по себе — он не имел права восхищаться Бойланом: это было бы предательством.
— Ваш джаз хорошо держит ритм, — заметил Бойлан. — Я даже пожалел, что уже слишком стар для танцев.
Рудольф мысленно одобрил это признание. Ему казалось нелепым и даже неприличным, когда люди старше тридцати танцевали. И снова почувствовал себя виноватыми опять ему что-то понравилось в Бойлане. Хорошо, что Бойлан по крайней мере не танцевал с Гретхен, не превратил себя и ее в посмешище. Когда старики танцуют с молоденькими, это уж совсем отвратительно.
— Вы очень милы, Джули, — сказал Бойлан, посмотрев на девушку. — Глядя на вас, я радуюсь, что хотя бы еще не слишком стар, чтобы целоваться.
Старый грязный бабник, подумал Рудольф, нервно сжимая футляр с трубой. Ему хотелось попросить Бойлана остановить машину, но пешком они с Джули доберутся до города не раньше четырех часов утра. Он с горечью отметил про себя, что практичен даже тогда, когда дело касается его чести.
— Э-э… Рудольф… Тебя ведь зовут Рудольфом, — повернулся к нему Бойлан.
— Да. — У его сестрицы вода во рту не удержится!
— Ты собираешься стать профессиональным трубачом? — Бойлан задал этот вопрос тоном доброжелательного пожилого наставника.
— Нет. Я для этого не настолько хорошо играю.
— Что ж, разумно, — согласился Бойлан. — У музыкантов собачья жизнь. К тому же приходится якшаться со всякими подонками.
— Ну, в этом я не уверен, — возразил Рудольф. Он не мог допустить, чтобы Бойлану все сходило с рук. — Не думаю, что такие люди, как Бенни Гудмен, Пол Уайтмен и Луи Армстронг, — подонки.
— Кто знает.
— Они артисты, — сухо сказала Джули.
— Одно другому не мешает, детка, — тихо рассмеялся Бойлан и снова обратился к Рудольфу: — Какие же у тебя планы на будущее?
— Пока не знаю. Вначале надо поступить в колледж.
— Вон как? Ты собираешься в колледж? — В голосе Бойлана послышалось удивление. Снисходительное удивление.
— А почему он не может поступить в колледж? — запальчиво спросила Джули. — Он круглый отличник, и недавно его приняли в Аристу.
— Правда? Прошу простить мое невежество, но что такое Ариста?
— Это почетное школьное научное общество, — быстро ответил Рудольф, пытаясь вызволить Джули из неловкой ситуации: ему не хотелось, чтобы его защищали так по-детски. — В общем-то ничего особенного. Практически всякий, кто умеет читать и писать…
— Ты великолепно знаешь, что это не так, — возмутилась Джули. — Члены Аристы — самые способные ученики школы. Если бы меня приняли в Аристу, я бы не стала так прибедняться.
— Конечно, это большая честь. Он просто скромничает. Обычное мужское кокетство, — примирительно сказал Бойлан. — И в какой же колледж ты собираешься поступать, Рудольф?
— Я еще не решил.
— Да, это очень серьезный вопрос. Люди, с которыми ты там познакомишься, могут повлиять на всю твою дальнейшую жизнь. Хочешь, я замолвлю за тебя словечко в моей alma mater? Сейчас, когда все наши герои возвращаются с войны домой, ребятам твоего возраста нелегко будет поступить в колледж.
— Спасибо, — поблагодарил Рудольф. Только этого ему недоставало! — У меня еще достаточно времени впереди.
Они подъехали к дому Джули.
— Ну вот мы и на месте, детка, — сказал Бойлан. Рудольф открыл дверцу и вышел из машины.
— Спасибо, что подвезли, — сухо поблагодарила Джули, вылезла из машины и прошла мимо Рудольфа к крыльцу. Рудольф последовал за ней. Пока она, наклонив голову, рылась в сумочке, ища ключ, он попытался взять ее за подбородок, чтобы поцеловать на прощанье, но она сердито отстранилась.
