Майк Гейл - Развод
— И вопрос с кроватью ты уже решил, так ведь? — спрашиваю я.
— Конечно, — уверенным голосом отвечает он.
— Я знала, что ты сможешь. Поэтому и не донимала тебя расспросами.
— Все нормально. Нет вопросов.
Пятница, 15 марта 1996 года
23. 57
Я и Элисон только что прибыли ко мне.
— Ты знаешь, чего мне сейчас хочется, — мурлыкающим голосом спрашивает меня Элисон, когда мы, войдя в дом, остановились в прихожей.
— Ну и чего? — интересуюсь я, чувствуя, что почти наверняка знаю, каким будет ответ.
— Я думаю, нам следует обновить новую двуспальную кровать! — таинственным шепотом произносит она, почти прильнув губами к моему уху, и принимается играть губами с мочкой. Пока я въезжаю в ситуацию, мы поднимаемся по лестнице к моей комнате. Охваченные безумным порывом страсти, мы целовались на верхней площадке и, прильнув друг к другу, пробирались к моей комнате, а оказавшись в ней, рухнули на кровать. В тот же момент Элисон поняла, что это совсем не та кровать, которую намеревалась обновить. Обладай я хоть каплей здравого смысла, я купил бы новую кровать в ту же минуту, как расстался с Элисон в прошлый уикенд. Я, однако, не имел и полкапли здравого смысла, потому что я просто проигнорировал проблему, полагая, видимо, что она может решиться сама собой. Когда я все-таки осознал, что необходимо что-то предпринять, а было это вчера в половине десятого вечера, все магазины по продаже кроватей, которые я смог отыскать в «Желтых страницах», давно уже были закрыты.
— Так где же новая кровать? — спрашивает Элисон.
— Ты понимаешь, тут возникли некоторые трудности, — скороговоркой забормотал я.
— Но я-то думала…
— Я соврал. Я обратился к хозяину, но он и ухом не повел.
— А почему ты мне не сказал об этом?
— Я решил тебя не волновать.
— А когда же ты собирался сказать мне, как в действительности обстоит дело?
— Честно говоря, я надеялся, что ты ничего не заметишь.
Наступает затяжное молчание. Я уверен, что Элисон сейчас выйдет из себя. Но она остается невозмутимой. Все, что она говорит, произносится спокойным, ровным и тихим голосом. А говорит она вот что:
— Завтра мы идем покупать кровать.
Суббота, 16 марта 1996 года
14.05
Мы путешествуем по магазинам, торгующим кроватями, и сейчас вошли в магазин продажи кроватей по образцам рядом со Стиршли. За сегодняшнее утро и первую половину дня мы пересмотрели десятки различных кроватей. Мы осмотрели кровати цельные и раскладные; осмотрели диваны цельные и раскладные; опробовали их во всех положениях: лежа, сидя, полулежа, полусидя. Около четырех часов сделали окончательный выбор: кровать с пружинным матрасом на коротких, как у дивана, ножках. В кассе я согласился доплатить десять фунтов за то, чтобы кровать доставили нам в этот же день, и полез в карман за кредитной карточкой. Но Элисон жестом остановила меня и достала из сумочки чековую книжку.
— Что ты делаешь? — спросил я.
— Выписываю чек, глупышка.
— Я вижу, но для чего?
— Для тебя. Ведь ты покупаешь кровать ради меня. Для меня-то вся радость будет заключаться только в том, что не придется лежать скрючившись. Ну и еще, это, пожалуй, поважнее, я буду уверена, что когда в следующий раз приеду к тебе, то буду спать почти на королевском ложе. А чтобы хоть как-то поучаствовать в обеспечении собственного комфорта, позволь мне оплатить половину.
— Ты отдаешь себе отчет в том, что это означает?
— И что же?
— Эта кровать будет нашей первой совместной покупкой.
— Джим, это всего-навсего кровать.
— Нет и нет. Вслед за ней мы купим столовые наборы, пылесосы, шкафы, телевизоры, холодильники, микроволновые печи, а потом и дом по ипотечному кредиту — в общем, все.
— И что?
— И ничего. Просто я хочу, чтобы ты поняла всю значимость этого момента. К примеру, если мы когда-нибудь расстанемся…
— …но этого не произойдет…
— …конечно же не произойдет… но если все-таки мы когда-нибудь дойдем до крайней точки, в которой начнем спорить, к кому отойдет эта кровать, мы купим вторую точно такую же.
— Так как же мне, по-твоему, поступить сейчас? Не оплачивать половину этой кровати?
— Нет, я же не говорю тебе «не плати». Я всего лишь обращаю твое внимание на значимость этого момента.
— Ты не в себе, Джим. Но если от этого ты чувствуешь себя более комфортно и если мы когда-нибудь расстанемся…
— …но этого не произойдет…
— …конечно же не произойдет… то кровать беру я.
— Почему?
— Да потому, что мы сейчас об этом договоримся.
— Почему ты думаешь, что я с этим соглашусь?
— Это будет тебя удерживать от того, чтобы расстаться со мной.
Я смеюсь:
— Да я и не думаю с тобой расставаться.
— Значит, ты не отказываешься от предъявления в будущем прав на эту кровать, так тебя следует понимать?
— У меня вот-вот голова расколется.
— Ты все это затеял.
— Ладно, давай расплатимся и пойдем отсюда.
— Не раньше чем ты откажешься от предъявления в будущем прав на эту кровать. Я серьезно, Джим. Я не могу позволить себе покупать кровати совместно с молодыми людьми, которые не могут обещать, что не будут поглядывать на сторону.
— Я что, поглядываю на сторону? Я вообще нигде не бываю.
— Тогда, не сходя с места, выкладывай свою половину стоимости этой кровати.
— И после этого мы пойдем?
— Да.
— Хорошо. Итак. Я заявляю перед лицом… — я всматриваюсь в именной жетон девушки в кассе, — …Бекки Коллинз, что никогда не расстанусь с Элисон и что кровать, которую мы купили сегодня, целиком и полностью принадлежит ей, — я поворачиваюсь к ней. — Довольна?
Элисон целует меня в щеку.
— Абсолютно.
Воскресенье, 17 марта 1996 года
4.03
Сейчас глубокая ночь, и я лежу рядом с Джимом на нашей только что купленной кровати, когда меня неожиданно будит звонок телефона. Я смотрю на часы, зеваю, а потом толкаю локтем Джима.
— Х-м-м-м? — спрашивает он сквозь сон.
— Телефон, слышишь? — говорю я.
— Сработает автоответчик, — бормочет он и с этими словами кладет подушку на голову и продолжает спать.
4.19
Телефон звонит снова. На этот раз новый мобильник Джима. Я открываю глаза и включаю ночник, но я не знаю, где лежит телефон, поэтому снова толкаю Джима.
— Х-м-м-м? — снова спрашивает он сквозь сон.
— Тебе звонят по мобильному.
— Да наплюй, крошка. Это, наверное, парни с работы со своими шуточками.
— Ну у тебя и приятели, — говорю я Джиму, но он уже не слышит, поскольку снова мгновенно засыпает. Ну что ж, я, как и Джим, кладу подушку на голову и пытаюсь заснуть. Телефон продолжает звонить, а я лежать на кровати и ждать, когда сработает автоответчик. Когда он срабатывает, я поворачиваюсь на другой бок и прижимаюсь к его теплому телу.
4.23
Я снова просыпаюсь от резкого звонка телефона. Мне требуется несколько секунд на то, чтобы понять: на этот раз звонит мой мобильник. Я уже не пытаюсь будить Джима, а просто встаю с кровати и ищу телефон там, где он обычно хранится. Хлопаю по карманам своих джинсов, лежащих на полу, заглядываю в сумочку, шарю по столику рядом с кроватью, залезаю в карманы пальто, но никак не могу найти телефон. Мои блуждания по комнате в конце концов будят Джима.
— Ну а что сейчас произошло? — недовольно спрашивает он с постели.
— Пытаюсь найти свой телефон.
— А сейчас-то кто звонит?
— Не знаю, — раздраженно отвечаю я. — Не могу найти свой телефон.
— Он в кармане моего пиджака, там за дверью, — говорит Джим. — Ты же дала его мне вчера вечером, чтобы не обронить.
Он прав. Приблизившись к его пиджаку, я отчетливей слышу сигнал. Вынимаю телефон из кармана и говорю:
— Алло?
— Это Элисон?
Это Керсти, сестра Джима. В ее голосе волнение и тревога.
— Что случилось?
— Простите, что звоню вам среди ночи. Я бы никогда не осмелилась. Но случилось ужасное.
— Что?.. — спрашиваю я, чувствуя, как учащенно бьется мое сердце.
— Папа, — отвечает она. — У него был сердечный приступ. Он умер.
Я держу трубку и вся в слезах слушаю ее. Джим проснулся, выбирается из постели, подходит ко мне, чтобы узнать, в чем дело.
— Кто это? — спрашивает он.
Я протягиваю ему телефон, обнимаю его и изо всех сил прижимаю к себе. Когда он опускает руку с телефоном, он плачет, плачет так, как будто никогда не перестанет.
Пятница, 22 марта 1996 года
11.15
Сегодня день похорон отца, и дом родителей до отказа забит родственниками всех степеней и возрастов, от дядюшек и тетушек до бойфрендов моих троюродных сестер; объявился даже бывший четвертый муж бывшей невестки моего дедушки.
