Лариса Васильева - Темные воды
— А что я ловлю? — удивилась Сашка.
— На фиг он ей?! — сразу вступилась за подругу Лена. — Ты что, не видела, какой классный мужик за ней на БМВ приезжал?
Сашке было смешно, она просто пробовала свои силы, пыталась оздоровить старичка. Зачем он ей? И неужели такие старики способны еще влюбляться?!
После обеда она поехала к Надежде Николаевне. Добиралась долго, только на метро пришлось ехать через всю Москву, почти час до Войковской, потом еще на трамвае минут двадцать. После старых хрущевок показались роскошные новые дома, с яркими черепичными крышами, поднимавшимися одна над другой зеленым каскадом. Пройдя под аркой, она попала в аккуратный дворик с детской площадкой. Саша поднялась в квартиру Надежды Николаевны, там ее встретили девушка и парень — дети больной. Они с любопытством и, конечно, недоверием смотрели на Сашу. Она только вздохнула, ведь для успешного лечения много значит настрой больной, ее вера в целителя, а такое окружение тормозит процесс сближения клиента и лекаря. Это так утомительно — преодолевать их внутреннее сопротивление.
Хозяева предусмотрели все до мелочи. Саша переоделась в халат и начала читать молитвы, почему-то ей было неловко молиться на глазах у молодых людей, и она никак не могла перейти в то особое состояние, в котором могла лечить. Она все молилась, когда пришел муж Надежды Николаевны, крепкий, коротко стриженый мужик, наглый и самоуверенный.
— Коленька, тебе неприятно будет, ты бы шел отсюда… — сказала Надежда Николаевна.
Выглядел «Коленька» гораздо моложе своей измученной жены. Если бы Сашка увидела его раньше, она бы отказалась приходить сюда, он внушал ей какое-то опасение. На заботу своей больной, искалеченной жены тот ничего не ответил, но и не ушел. Этот неприятный человек уселся в углу комнаты и молча наблюдал оттуда за всем, что происходило. И это тоже мешало Сашке. Бедная Надежда Николаевна устала стоять, и Сашка уже хотела сознаться в своей беспомощности, как вдруг на нее накатило нужное состояние. Она отключилась и, уже ничего и никого не видя вокруг, занялась больной.
Мощный Коленька так и просидел все это время в углу. И хотя его явно не испугали кровь и другие неприятные моменты лечения, он не пришел на помощь дочери, и девушка одна едва удерживала мать — сын вышел раньше, больная не хотела при нем стоять в одной тонкой ночной рубашке.
Саша переоделась после сеанса, зашла проверить перед уходом состояние больной, ради проформы, сил что-либо сейчас исправить у нее все равно не было. У постели больной сидели дочь и муж.
— Ну что? Получилось? — спросила ее девушка.
— Да, вы же видели, сколько всего вышло, но надо еще пару сеансов. Жаль, что ей столько операций сделали, мне так труднее работать, да и новые органы не вырастут же… — сказала им Сашка. — До свидания, мне пора идти.
— Так подожди, а если ей не поможет? Что же это, выходит, я тебе деньги отдаю, ты пропадаешь с ними, а помогла или нет, еще неизвестно?! — Муж Надежды Николаевны говорил резко, напористо.
— Мне известно… Я удалила метастазы и опухоль, вы же видели, какие куски вываливались… И я не просила у вас деньги.
— Да мне на эти фокусы плевать, я вот свожу ее на УЗИ или что там еще делают, томографию, что ли, пусть подтвердят, что она здорова, а иначе тебе придется ответить за свои фокусы… Как твоя фамилия, где живешь? — муж Надежды Николаевны придержал ее за руку.
— Я предупреждала Надежду Николаевну, что не даю о себе никаких сведений, и вас попрошу обо мне никому не говорить.
— Если ты не дуришь людей, то чего же скрываешься? Что-то не верится, что ты помогла… Ишь, чего захотела, руками тут помахала и хочешь сбежать?! А если ты только хуже сделала? Небось, хочешь, чтобы тебе заплатили? А ты знаешь, как говорят священники: тот, кто истинно помогает, тот плату не берет.
Сашка повернулась и пошла к выходу. Она слышала такие рассуждения, но чем же ей тогда питаться? Хорошо рассуждать о бескорыстии, когда можно не волноваться о хлебе насущном. Одной молитвой сыт не будешь. Да и голой не походишь… Обидно, она так старалась, так хотела помочь больной, а ее подозревают в мошенничестве. Сил спорить у нее не было. Не заплатит и не надо, не из-за этого она сюда пришла. Но второй раз лучше не приходить, уж очень неприятный тип.
— Папа, что ты делаешь?! Зачем ты ее обижаешь? Она же больше не придет тогда… Нужно ведь несколько таких сеансов, — девушка чуть не плакала.
— Ты когда придешь? Когда? — бросил он Саше в спину.
— Никогда, — не оглянулась она, оглядываясь в поисках своих туфель.
— Папа, Эля рассказывала, ей же Ася помогла. Они проверяли: и анализы Эля сдавала, и УЗИ…
— А чего же она тогда боится? Свой адрес не говорит, нет, тут дело нечисто…
Сашка поняла, что ей лучше побыстрее сбежать отсюда.
— Эй, подожди, как тебя там, знахарка…
— Ну, папа!
— Да чего ты суетишься? Я же хочу только убедиться…
— Я ей верю.
— А если помогла, то что же она так боится, чего ей скрываться? С такими способностями можно такие деньги зашибать… Наоборот, тогда ей нужна реклама, больные толпой повалят… Ладно, иди, только, чтоб пришла еще раз, — приказал он Сашке. — Это же золотая жила, тут можно такие бабки заколачивать, — он задумчиво смотрел на девушку.
— Ася, пожалуйста, придите еще раз, — со слезами на глазах попросила Сашу его дочь.
— Я позвоню сама, узнаю о самочувствии Надежды Николаевны и сообщу, когда приду в следующий раз, — пообещала Саша, уж очень ей было жаль бедную женщину, так хотелось помочь ей, довести лечение до конца.
Ночью, когда девчонки заснули, Сашка опять почувствовала: далеко-далеко вспыхнула свечка…
Лидия, наверно, умерла бы от тоски и горя, если бы не могла вот так сбрасывать накопившуюся ненависть. Заранее предвкушая сладкие минуты мести, она садилась перед своим алтарем и, перебирая фотографии, вспоминала своих детей. Вот они совсем маленькие, Ванечке годик всего, а тут постарше… Ее любовь к детям с каждым годом крепла, она постоянно убеждалась, что ее мальчики красивее, умнее, выше своих сверстников. Жаль, что не стали учиться дальше, но они и так были хороши. Лидия теперь останавливала себя: сегодня воспоминания только до трех лет, в следующий раз — до пяти… И так потихоньку, раз за разом, все приближалась ее последняя встреча с Сашкой. Она решила закончить на воспоминаниях о выпускном вечере у Ванечки, дальше не хотела вспоминать, там начиналось несчастливое время, начавшееся женитьбой Сереги, все хорошее в ее жизни осталось до знакомства сына с Ольгой.
Лидия долго вглядывается в любительские черно-белые снимки, ненависть к Сашке сначала тихонько колышется на дне ее души, потом медленно поднимается, зреет, становится нестерпимой, и вот он, тот желанный миг: она видит свою внучку, мысленно протягивает руки и сжимает ее шею или набрасывает ей на лицо невидимое одеяло и прижимает его. Чувствует Сашкино сопротивление — мерзавка, еще пытается бороться с ней… Нет, тебе далеко до меня, думает Лидия, она наслаждается конвульсиями девушки и медленно-медленно отпускает ее. «Все еще впереди, не торопись, растягивай удовольствие…» — сдерживает она себя.
Утром Сашка после таких ночей встает разбитая. Она не может понять, то ли сама Лидия ее отпускает, забавляется с ней, как кошка с мышкой, то ли все-таки защита срабатывает, тот самый бабкин «стаканчик»?
43
— Ты только обеспечь помещение, охрану.
— Это сколько же человек надо задействовать? Всем зарплату плати, а что мы будем иметь?
— Да расходы ерундовые, увезем мы ее с тобой вдвоем, ну шофер еще мой, да вы с ним и вдвоем справитесь. Там охрану поставь, в две смены, пусть человека три сменяются. Чего там охранять — девчонка, не боец, лишь бы не сбежала. Дом у тебя и так стоит пустой, продуктами загрузи холодильник, и все. Зато доходы будут — ого-го! Девчонка совсем дура, лечит почти бесплатно. Она же берет за сеанс столько, сколько дадут, а мы будем брать по десять тонн баксов. Да если с умом взяться, так из-за границы люди поедут, не по десять, по сто будут платить, жить-то всем хочется! Да, ты там халаты белые, перчатки, полотенца всякие приготовь, тазы, ведра тоже.
— А это зачем?
— Да ты бы видел, что творилось с моей старухой, из нее же вся гадость полезла — блюет, и все такое. Как вспомню, домой идти не хочется! Ведро нужно или таз. Да надо будет и уборщицу взять, девчонка сама после операции падает, убирать все это надо будет кому-то. Или заставь охранников, пока она отлеживается, они пусть убирают, сразу после сеанса она не сбежит. Обеды можно будет договориться брать в кафе и для нее, и для охраны, а чтобы охранники никуда не отлучались, пусть официант носит… Да предупреди своих костоломов, чтобы с ней обращались вежливо, а то хватит ума — изнасилуют, а она еще повесится или крыша у нее поедет, девчонки в таком возрасте психованные, она же еще зеленая совсем…
