Стив Тольц - Части целого
Я покачал головой:
— Не думаю.
— Послушай: у каждого в мире есть свой двойник. То же самое произошло и у нас. Не Терри стрелял в человека — стрелял его двойник.
— Мама, я там присутствовал. Стрелял Терри.
— Признаю, что он на него похож. Но это свойство двойников. Они обладают внешним сходством. Абсолютным. Похожи не чуть-чуть, а полностью.
— Мам… — Но я не успел ничего сказать — она ушла.
Так где же скрывался Терри? У Гарри? На следующее утро за завтраком я решил это проверить. Покинув дом, обнаружил, что репортеры исчезли. Но когда сел в автобус, мне пришло в голову, что за мной могли следить. Стал присматриваться к машинам и обнаружил хвост — синий «коммодор». Вышел из автобуса на следующей остановке и направился в кино. Показывали комедию о человеке, который умер, но являлся жене привидением каждый раз, когда она пыталась посмотреть на другого мужчину. Все смеялись, кроме меня. Мне кинофильм показался абсурдным и особенно не понравился влюбленный в свою особу покойник. Когда через два часа я вышел на улицу, машина меня поджидала. Я понимал, что мне необходимо оторваться от слежки — «стряхнуть хвост», — и нырнул в магазин. В нем продавали одежду, и я примерил вечерний костюм. Оказалось, что я недурно в нем выгляжу, но рукава были коротковаты. Из окна, сквозь ноги манекенов я видел синюю гончую. Спросил у продавца, нет ли в магазине заднего входа, хотя намеревался воспользоваться им в качестве выхода. Дверь нашлась. С той стороны стоял другой «коммодор» — белый, с кожаными сиденьями, и я почти ощутил запах кожи. Быстро зашагал по улице, ища глазами, в какой бы еще зайти магазин.
Так минул целый день, и это сильно выводило меня из себя. Я не мог оторваться от слежки — казалось, преследователи каждый раз заранее знали мой следующий шаг. Расстроенный, я поехал на автобусе домой, решив, что повторю попытку, когда история с Терри Дином поднадоест и немного приутихнет. Должен же интерес к ней когда-нибудь иссякнуть. Ведь публика тем и отличается, что у нее рассеянное внимание. Но я не учел одного: история Терри Дина на этом не кончилась, потому что ее не кончил сам Терри Дин.
На следующий день пришли новые известия и новые полицейские и журналисты. Были застрелены два букмекера, имена которых упоминались в связи со спортивным скандалом. Свидетели утверждали, что место преступления покидал человек, схожий по описанию с Терри Дином. Язык газет и радио отражал изменение отношения общества к Терри — теперь его называли не «сумасшедшим-одиночкой», а «виджиланте»[16].
Между тем всеобщее внимание было приковано к расследованию спортивного скандала. Расследование шло с небывалой скоростью. Каждый понимал, что любой связанный со скандалом букмекер или игрок может стать следующей мишенью Терри Дина, сорвавшегося с цепи мстителя.
Отчет о расследовании коррупции в спорте стал документом широкой гласности. Были названы фамилии еще трех игроков — одних обвиняли в намеренных проигрышах, других в передаче информации о матчах. Появились новые фамилии букмекеров. Все были начеку. Полиция установила за ними двадцатичетырехчасовое наблюдение. Следователи не сомневались, что вот-вот поймают Терри, потому что, если их расчеты были правильными, он намеревался довести до конца то, что начал. Но Терри всякий раз опережал полицию на шаг.
Больше никто серьезно не интересовался расследованием коррупции в спорте. Прочитав о подкупленных игроках, люди с нетерпением ждали, что предпримет Терри. Но премьер-министр обещал, что расследование будет доскональным, и его вели самым тщательным образом. Отчет получился исчерпывающим — с параграфами и подпараграфами, раскрывающими махинации в конном спорте, в Регбийной лиге и Регбийном союзе, в австралийском футболе, европейском футболе, во время игр Австралийского союза, в боулинге, игре на бильярде, велосипедном спорте, гребле, боксе, борьбе, парусном спорте, хоккее, баскетболе… Каких бы, даже самых экзотических видов спорта ни коснулась речь, все они присутствовали в отчете.
В следующий раз люди узнали, что Терри снова дал волю гневу, когда был убит жокей по имени Дэн Вондерлэнд. Его нашли изуродованным, а смерть наступила от баснословной дозы конского транквилизатора. Таким количеством снадобья можно было утихомирить не то что человека — взбесившийся табун. Я вглядывался в фотографию несчастного, жизнь которого отнял мой брат, и надеялся уловить нечто такое, что безошибочно дало бы мне понять, что жокей заслуживал смерти. Его запечатлели после победной скачки — Дэн, широко улыбаясь, триумфально сцепил над головой руки. Если бы я не знал, что его убил мой брат, то и тогда увидел бы в лице человека на фотографии бесконечную грусть: только что осуществилась мечта всей его жизни, но он внезапно понял, что не совершил ничего особенного.
На следующий день произошло новое убийство — погиб чемпион по боксу в полусреднем весе Чарли Пулгар. Он явно симулировал нокаут, упав на ринг под звук гонга, когда его противник победно постукивал перчаткой о перчатку.
Терри помог совершить ему новое падение — на этот раз с крыши его семнадцатиэтажного дома в плотный поток транспорта.
Как только следователи начинали просчитывать следующий шаг Терри, он вновь менял тактику. Расследование коррупции выявило еще одно проникшее в профессиональный спорт нарушение — употребление стимулирующих наркотиков. Брат, выступив в роли детектива, без труда понял, откуда берутся стимуляторы — от тренеров. И люди, обычно остававшиеся за кулисами, вышли, хотя и не по собственной воле, на передний план: газеты все чаще публиковали фотографии их скуластых усталых лиц по мере того, как они один за другим отправлялись на тот свет.
Но самым опасным направлением в священной войне Терри были букмекеры. Ясное дело, они не сидели сложа руки. Их связь с преступным миром гарантировала им оружие и защиту, и уже стали поступать сообщения о расправах в задних комнатах ресторанов и баров. Терри нарушил последний из законов Гарри: он не только решительным образом порвал с анонимностью, но и навлек на себя гнев криминального мира. Не только вступил на ведущую к вершинам лестницу, он ее сотрясал. И теперь его смерти желали не только полицейские штата и всего государства, но и члены преступных сообществ.
Наши родители воспринимали происходящее на свой особый манер. Вместо того чтобы принять правду, они все больше обманывались насчет сына. Мать упорно держалась за версию двойника, отец же пытался отыскать в творившемся безобразии светлую струю, обратив рассуждения в сторону высокого искусства. Если Терри попадал полицейскому в ногу, он превозносил сына за то, что тот не целил в сердце, если убивал наповал — хвалил за меткость. Послушать отца, так его скрывающийся от полиции отпрыск был образцом ума, сноровки и безоговорочного превосходства над ближними.
Лайонел Поттс звонил мне по пять раз на дню, прося прийти и сообщить последние сведения. Пока я читал ему газетные отчеты, он снимал темные очки, и его незрячие глаза, казалось, видели на мили. Он откидывался на спинку стула и убежденно тряс головой:
— Я знаю прекрасного адвоката, он бы добился оправдания Терри. Жаль, не порекомендовал его в прошлый раз. Я был тогда немного зол на него. Но ведь это не он меня ослепил. Этот адвокат может и сейчас оказать ему помощь. — Я слушал Лайонела и скрипел зубами. Не мог вынести его слов. Как ни дико это звучит, меня обуревала ревность. Терри хоть как-то употребил свою жизнь. Нашел призвание. Пусть безумное и кровавое, но все-таки призвание — и безоговорочно ему следовал.
Каждое утро я бежал в угловой магазин за газетой, дабы прочитать в ней о новых злодействах. Не все жертвы Терри погибали. Бильярдист, который как бы случайно протолкнул белого после черного, ограничился сломанной правой рукой, но, как ни странно, вслед за другими жертвами брата поддержал его крестовый поход. Ко всеобщему изумлению, они покаялись в грехах и заявили, что Терри Дин делает нужное дело: очищает некогда непорочный институт, испорченный жаждой крупной наживы. И они были не одиноки.
Спортсмены, комментаторы, интеллектуалы, ведущие ток-шоу, писатели, ученые, политики и самые модные диск-жокеи — все только и говорили о спортивной этике, идеалах, героях спорта и австралийском духе. Терри одним махом открыл общенациональный диалог, и все спортсмены и спортсменки стали вести себя как паиньки.
В один из дней этого хаоса в город, волоча за собой чемодан, возвратилась Кэролайн. Я сидел на лестнице ратуши и подсчитывал папиллярные линии на указательном пальце, когда заметил ее на улице. Она тоже увидела меня и прибавила ходу — трусцой подкатила свой чемодан и, обняв, покрыла мои щеки платоническими поцелуями. Я тут же понял: Кэролайн никогда не вспомнит о том вечере в ее спальне. Окинув ее внимательным взглядом, я увидел, что она расцвела и превратилась в настоящую женщину, но с ней также произошли странные изменения: ее волосы посветлели и были теперь почти белыми, и хотя ее лицо округлилось и нижняя губа стала взрослой, в ней чего-то недоставало — света или сияния. Я решил, что во время странствий она видела нечто такое, что напугало ее, и страх потушил свет.
