Таня Валько - Арабская принцесса
– Хочешь испортить мне радость самой чудесной минуты в моей жизни?! – Марыся осторожно садится и, нервничая, повышает голос. – Мог бы свои ничем не обоснованные опасения оставить при себе?!
– Но почему она не плачет?
Хамид, сбитый с толку и раскаявшийся, тяжело устраивается в большом кресле, стилизованном под времена Людовиков.
– А-а-а-а!!! – Марыся взбесилась не на шутку. – Хочешь, чтобы плакала, так она сейчас начнет, да еще вместе со мной!
В возмущении она падает на подушки, подвигает поближе к своей кровати колыбель новорожденной и протягивает ребенку палец, который тот сразу же цапает.
– Ну у нее и хватка!
Она улыбается с умилением, а немного успокоенный Хамид подвигается к своим любимым девочкам, кладет подбородок на изголовье и впитывает каждое движение, каждый взгляд маленькой дочки.
– Ну, свояк отмочил! – взрывает Дарья тишину и спокойствие.
Она врывается в помещение, словно буря, и в первую очередь раскрывает рот, глядя на интерьер больничных апартаментов.
– Я от тебя хренею! Для чего это все?!
Она носится по палате.
– Три комнаты, две ванные, кухня?! – выкрикивает она, поднимая брови. – Ну, у тебя, сестра, и ложе, я не могу!
Она плюхается в ногах Марыси и подпрыгивает на попе, как ребенок.
– Больничную кровать закрепили в прочном деревянном корпусе – так можно болеть! И деревянные шкафы! Ого! Вы видели этот телевизор? LCD и большой, как корова! Какая же у него диагональ?
– Пятьдесят пять. – Хамид жестко смотрит на девушку.
«Зачем она пришла? Посмотреть на больничные апартаменты?» – скептически думает он, но не произносит вслух, это ведь единственная любимая сестра жены.
– Дарья, ты что-то потеряла? – стараясь сохранить серьезность, говорит Марыся по-польски.
– Можно смотреть фильмы на проигрывателе blu-ray. У тебя же есть диски. Если останешься дольше, я принесу. В принципе можно бы здесь провести каникулы. Знаешь, Марыся, что у тебя к тому же еще есть гостиная? Там, как в богатом доме, кожаные диваны, кресла, скамьи. Отдельно – столовая со столом, может, на десять персон. Свободно можно принимать гостей и устраивать вечеринки!
– Представь себе, я в этой клинике с другой целью, – шипит Марыся сквозь зубы.
– А-а-а, у тебя уже есть ребенок? – девушка наконец подходит к колыбели новорожденной.
– Я таких маленьких детей боюсь, – немного успокоившись, признается она. – Откуда они пришли, откуда взялись, какие у них воспоминания…
– Не становись за головой ребенка, а то он будет косить!
Молодые родители подскакивают, слыша повелительные интонации голоса.
– Доченька любимая, какая же ты измученная!
Дорота, которая, наверное, пришла с Лукашем, принесла большого розового медвежонка, сидящего на парукилограммовом свертке с шоколадками. Она подбегает, но не для того чтобы поцеловать Марысю. Подарок она сует в руки зятя, а сама сразу зависает над ребенком.
– Какая же она красивая, какая чудесная, какой у нее умный взгляд, а ей всего лишь пару часов. А какая сильная!
Ребенок, наделенный врожденным хватательным инстинктом, тотчас же сжимает тонкий палец бабушки.
– Что-то необыкновенное!
Хамид уступает восхищенной теще место в кресле и, наблюдая ее восторженное поведение, довольно улыбается. Конечно же, его доченька самая красивая на свете, только ничуть не похожа на папу. «Ничего, – думает он. – Лишь бы была здорова. На Марысю она тоже не похожа. Я даю – моя жена принимает…»
«А может, ее подменили?» – паникует он, а сердце у него выпрыгивает из груди.
«Нужно будет сделать тест на ДНК. Да, разумеется!» – решает он.
– Ты посмотри, маленькая Надя просто вылитая моя мама, – развеивает Марыся сомнения мужа.
– Знаешь, я тоже родилась такой же рыжеватой блондинкой, – смеется Дорота сквозь слезы. – Я не могу, я – бабушка!
Она выбегает из комнаты, заливаясь слезами счастья.
– Но разрез глаз от отца, миндалевидный, восточный. Это – в вас.
Лукаш чувствует себя глупо, поэтому решает порадовать молодых родителей.
– Только они голубые, ха! – Дарья безжалостна.
– Какой же красавицей она вырастет! Ох! – новоявленная бабушка мгновенно привела себя в порядок и с красным носом подходит к семье. – Копна рыжих вьющихся волос, голубые глаза, как бриллианты в черной оправе, и все это – к смуглой коже.
– Очень смуглой, – подключается Хамид, подставляя светлую ладонь к смуглой ручке новорожденной. – Даже Мириам светлее, не говоря уже о тебе.
– Это в семью отца Марыси, Ахмеда, – быстро поясняет Дорота, а ее взгляд становится очень серьезным и сосредоточенным. – Ее тетки, Малика и Хадиджа, были очень смуглыми.
– Я вижу, что и носик их достался, – смеется она. – Ребенок – это такая смесь! Черты лица оформятся только через пару лет. Я думала, что в нашем Адаше от меня только амулет, а сейчас сын все больше становится похожим на меня.
Лукаш обнимает Дороту.
– Однако. На пластику этого горбатого носяры уже сейчас нужно собирать, – Марыся осторожно проводит по маленькому личику доченьки, а та забавно морщится и фыркает, как котенок.
– Дорота, ты не считаешь, что Надя слишком маленькая? Прошу, скажи мне, – пробует избавиться от своих опасений Хамид, – почему она родилась преждевременно?
– Ей надо было торопиться выйти в этот мир.
Медово-сладко улыбается бабушка.
В эту минуту как из-под земли вырастает знакомый доктор, принимавший роды, – госпожа Сингх.
– Здравствуйте. Прошу ни о чем не беспокоиться. Дети подчас рождаются даже на шестом месяце, и тогда это уже проблема, так как не все органы работают правильно и новорожденные должны какое-то время находиться в инкубаторе. Но уже в семь или восемь месяцев все как должно быть. Ребенок остается в животе матери до девятого месяца только для того, чтобы окрепнуть, вырасти и… замучить женщину окончательно, – шутит она. – Ваша малышка по росту и весу в норме. Только нам, взрослым, кажется, что новорожденная чересчур мала. Какой же большой она должна вырасти у этой бедной мамы? И какие бы у нас были проблемы с появлением на свет, правда? – обращается она к Марысе. – Как мы себя чувствуем, все в порядке? Что-нибудь болит?
– Немного, внизу… – покраснев, женщина опускает взгляд: она не хочет прямо говорить о промежности.
– О любом дискомфорте прошу сразу информировать. Сейчас пришлю сестру с лекарством. Мы не должны терпеть. Боль – это зло, я уже в этом убедилась.
– Да, спасибо.
– Эта деваха не знаю кому и что хочет доказать! – не выдерживает Дорота, а доктор выходит улыбаясь.
– Мама, не говори таких вещей, по крайней мере, не перемывай мне кости при чужих.
Мать и взрослая дочь начинают говорить по-польски. Дарья включает компьютер в углу гостиной. Мужчины садятся у маленького кофейного столика, не желая мешать женщинам.
