Гарольд Роббинс - Охотники за удачей
Я подошел к столу и встретился с его мрачным взглядом.
— Здравствуй, отец.
И без того кирпичное лицо отца еще больше побагровело, на шее вздулись жилы. Он крикнул:
— И это все, что ты можешь мне сказать? После того как сбил рабочих с ритма и перепугал их своими сумасшедшими трюками?
— Вы приказали явиться как можно быстрее. Я так и сделал, сэр.
Он ничего не желал слушать. Такой уж у него характер. Сидит тихо и спокойно, а потом вдруг взрывается.
— Какого дьявола ты не ушел из отеля? Зачем поперся в больницу? Ты хоть понимаешь, что ты сделал? Теперь тебе грозит обвинение в пособничестве аборту!
Тут уже разозлился и я — вспыльчивости мне тоже не занимать.
— А что я должен был делать? Она истекала кровью, и ей было страшно. Мне что, надо было оставить ее умирать одну?
— Да. Будь у тебя хоть капля мозгов, именно это ты и сделал бы. Она все равно умерла бы, так что ты ничего не изменил. А эти чертовы подонки требуют двадцать тысяч. В противном случае угрожают обратиться в полицию. Я не могу платить по двадцать тысяч за каждую сучку, которую ты трахаешь! Ты вляпываешься в третий раз за год!
Ему было наплевать, что девушка умерла — его волновали только двадцать тысяч. Но тут я понял, что ошибся. Дело было не в деньгах. Все было серьезнее. Вдруг я понял: отец старел, и мысль об этом грызла его. Похоже, Рина снова принялась за него. Со дня пышного бракосочетания прошло почти два года — и ничего.
Я повернулся и молча направился к двери.
— Куда это ты? — рявкнул отец мне вдогонку.
— Обратно в Лос-Анджелес, — буркнул я, не оборачиваясь. — Ты примешь решение и без меня. Либо откупишься от них, либо нет. Мне все равно. И потом — у меня свидание.
— Торопишься обрюхатить очередную девицу?
Я обернулся. Это было уже слишком.
— Хватит ныть, старик. Радовался бы тому, что в нашем роду еще остались настоящие мужики. А то Рина подумает, что мы все дефективные!
Лицо его исказилось бешенством. Он поднял руки, словно собираясь ударить меня. Жилы на лбу и шее вздулись и побагровели, зубы обнажились в яростном оскале. А потом словно кто-то повернул выключатель: он пошатнулся и повалился на меня. Я инстинктивно подхватил его. Секунду его глаза оставались ясными и смотрели на меня. Губы шевельнулись.
— Джонас, сынок…
А потом его глаза погасли, а тело обмякло и сползло на пол. Я посмотрел на него и понял, что он мертв.
4
К тому времени, когда прибежал испуганный доктор, мы переложили тело отца на диван и накрыли пледом. Доктор — тощий, лысый тип в очках — приподнял плед и тут же снова его опустил.
— Эмболия. Инсульт. Судя по его виду, в мозг попал тромб. К счастью, все произошло очень быстро. Он не страдал.
Да уж, быстро. Только что отец был жив — а в следующую секунду умер, и теперь не мог даже согнать любопытную муху, которая села на плед и поползла прямо по его накрытому лицу.
Врач сел за стол, достал чистый бланк «свидетельства о смерти», и ручка заскребла по бумаге. Спустя несколько мгновений он оторвался от бумаги.
— Вы не возражаете, если я так и напишу: «кровоизлияние в мозг»? Или будем делать вскрытие?
Я покачал головой:
— Пусть будет кровоизлияние. Какая теперь разница?
Доктор закончил писать и протянул свидетельство мне:
— Проверьте, все ли правильно, и распишитесь.
Я пробежал листок глазами. Все в порядке. Да иначе и быть не могло — в Неваде все всё знали о Кордах. Возраст-67 лет. Наследники: жена, Рина Марлоу Корд; сын, Джонас Корд-младший.
— Все правильно.
Он взял бумагу и встал.
— Я его зарегистрирую и пришлю вам копии.
Он секунду колебался, словно решая, стоит ли выражать мне соболезнования. Видимо, решение было отрицательным: он молча направился к двери. Тут вошел Дэнби.
— Те двое все еще ждут в приемной. Их отослать?
Отсылать их бесполезно — все равно придут завтра.
— Пусть войдут, — распорядился я.
В кабинет вошли родители девушки. На их лицах отражалась странная смесь скорби и сочувствия.
Мужчина посмотрел мне в глаза и искренне проговорил:
— Очень сожалею, мистер Корд, что нам приходится знакомиться в столь прискорбных обстоятельствах.
Его жена разразилась театральными рыданиями.
— Это ужасно, ужасно, мистер Корд, — причитала она.
Я скептически взглянул на нее. Внешне дочь была на нее похожа, но на этом их сходство кончалось. Мамаша оказалась настоящей мегерой.
— А вы-то что убиваетесь? До этого дня вы даже не были с ним знакомы. Да и то явились лишь за тем, чтобы потребовать денег.
Она потрясенно воззрилась на меня и визгливо крикнула:
— Как вы смеете говорить такие вещи, когда тело вашего отца еще лежит тут — и после того, что вы сделали с моей дочерью?
Я встал. Не выношу липы.
— После того, что я сделал с вашей дочерью? — крикнул я. — Я не делал с ней ничего, чего бы она сама не хотела. Если бы вы не твердили ей, что нужно сделать все, чтобы подцепить меня, она осталась бы жива. Но нет — вы велели ей любой ценой заполучить Джонаса Корда-младшего. Она сказала мне, что вы уже планируете церемонию.
Муж повернулся к ней и дрожащим голосом спросил:
— Так ты знала, что она беременна?
Она явно испугалась.
— Нет, Генри, нет! Я не знала. Я только сказала, что было бы мило, если бы она вышла за него замуж, вот и все.
Он сжал губы, и на секунду мне показалось, что он готов ее ударить, но он сдержался и повернулся ко мне:
— Извините, мистер Корд. Больше мы вас не побеспокоим.
Он гордо направился к двери.
— Но, Генри… — попыталась протестовать она.
— Заткнись! — бросил он, толкая ее к двери. — Разве тебе мало того, что ты уже сказала?
Когда за ними закрылась дверь, я повернулся к Макалистеру:
— Завтра же зайдите к нему на работу. Думаю, он теперь подпишет отказ от претензий. Он производит впечатление честного человека.
— И вы считаете, что честный человек поступит именно так?
— По крайней мере, я научился от отца одному. — Я невольно взглянул в сторону дивана с телом. — Он все время твердил, что каждый человек имеет свою цену. У некоторых она измеряется деньгами, у других — женщинами, у третьих — славой. Но честного человека покупать нет нужды. В конце концов он не потребует от вас расходов.
— Ваш отец был практичным человеком, — заметил Макалистер.
Я пристально посмотрел на адвоката.
— Мой отец был жадным, эгоистичным сукиным сыном, которому не терпелось захапать все, что только можно, — заявил я. — Хотелось бы надеяться, что я сумею занять его место.
